И тут ему в голову пришла мысль, что это поведение, вполне возможно, простое следствие его… учебы! Просто пришла столь необходимая ему уверенность в своих силах, в своем праве на место волхва, готовящегося ко второму посвящению, пришла… зрелость! Вот только… Что это за кувшин показывал ему его наставник и откуда Тороп знал, что в этом кувшине? В его памяти не было этого кувшина, никто ему его не присылал… Более того, он никогда раньше его не видел и не мог знать, что именно в нем хранится!
«Впрочем… — с каким-то неожиданным облегчением подумал Тороп, — нет никакого смысла задумываться об этом!» Наставник принял его объяснения, а если впоследствии окажется, что в этом маленьком кувшинчике хранится что-нибудь другое, он всегда может сказать, что ошибся!
Отбросив сомнения, он вскочил на ноги и отправился умываться.
Рыкун отнес найденный в комнате своего ученика кувшин к себе в гостиную и поместил в специальный шкафчик, хранивший самые изысканные вина. В отличие от Торопа, трижды посвященный по обрамлявшему основание горлышка узору сразу же узнал, что именно хранится в кувшине, ему только было непонятно, откуда у его нищего ученика — а то, что тот был нищ, он знал давно, — могло появиться такое вино?! Впрочем, над этим вопросом он не стал долго ломать голову — с него вполне достаточно было того, как объяснил происхождение вина его ученик.
Недели через две после этого случая в ночь, когда Небесный Медвежонок начинает поднимать голову, трижды посвященный Рыкун из стаи восточных медведей собрал в своих апартаментах друзей. Он всегда устраивал праздник в эту ночь — в ночь, считавшуюся родительницей Первого Медведя.
Гостей принимали в большой столовой, и хотя приглашенных было всего двое — трижды посвященные Шавкан из стаи западных диких собак и Варяг из стаи северо-западных тюленей, стол был огромен и великолепен.
Как только гости, явившиеся точно в назначенное время, вошли в зал, из-за плотного шелкового занавеса полилась негромкая, плавная музыка. Усевшимся за стол трижды посвященным были поданы глубокие фарфоровые миски для омовения рук, а затем они приступили к трапезе. После первого тоста, поднятого, как обычно, в честь народившегося Медведя, на пустое пространство перед столом выбежали шесть молоденьких танцовщиц. Мелодия стала быстрее, и перед глазами трижды посвященных развернулся сложный и в то же время удивительно гармоничный танец звезд!
Шавкан — большой любитель вкусно поесть, — выбирая с общего блюда кусок мяса пожирнее, заговорил на мыслеречи:
«Так что, уважаемые, кажется, наш гениальный волк на этот раз допустил ошибку?»
«Я вообще не понял, с какой стати он вдруг начал подготовку, — ответил на эту мысль Варяг, прихлебывая из своего кубка. — Неужели ему никто не смог объяснить, что он только потеряет время — в Совете посвященных нет вакансий и в ближайшее время не предвидится!»
«Ну почему же никто? — подал мысль Рыкун. — Я дважды говорил ему об этом, и если в первый раз, когда я застал его с „Началами философии“ в руках, он отмолчался, то во второй раз он мне заявил, что у него, видите ли, было видение. Один из его предков якобы явился ему на стене крайского замка и посоветовал начать подготовку!»
«Видение? — оторвался от своего куска Шавкан. — И что это было за видение?»
«Да-да, что это было за видение? — торопливо поинтересовался Варяг, отставляя свой кубок в сторону. — Он рассказал тебе, уважаемый Рыкун?»
Медведь пожевал губами и, вдруг поскучнев, рыкнул вслух:
— Он говорит, что в последний его приезд в Край, когда он находился на стене замка, внезапно наступила полная темнота и голос его деда шепнул ему на ухо, что будто бы очень скоро один из членов Совета будет изобличен в… нарушении кодекса посвященных Миру и выведен из Совета…
Оба гостя замерли, уставившись удивленными глазами на хозяина стола. Казалось, и еда, и танцовщицы, и даже музыка перестали для них существовать! После долгой паузы Шавкан медленно проговорил:
— Он сказал о ком-то определенном?!
Рыкун покачал головой и снова перешел на мыслеречь:
«Нет. Если бы он это сделал, его можно было бы привлечь к ответу!»
«Ратмир слишком хитер, чтобы дать кому-то такую возможность!» — Шавкан снова вернулся к своему мясу.
«Может быть, он и хитер… — Рыкун не отрываясь смотрел на танцовщиц, и можно было подумать, что все его внимание отдано им, а разговор он поддерживал между прочим, — только на этот раз он явно оплошал — вакансии в Совете не будет, а значит, не будет и испытания!»
«Если только он не имеет в запасе какую-нибудь… неожиданность! — подал мысль Варяг и после короткой паузы добавил: — Помните, как он во время второго посвящения отвечал на загадки? Ты, Рыкун, тогда так ведь и не понял, из какой драпы он выдернул свой ответ! Хорошо, что испытания мы проводим в масках!»
«Лучше вспомни, что он написал в своей работе „О периодических смещениях Волчьей звезды“ про твои вычисления одиноких звезд!» — немедленно окрысился невыдержанный Рыкун.
«Не надо, уважаемые! — вмешался в затлевшую склоку осторожный Шавкан. — Зачем вспоминать такие мелочи — вы все-таки члены Совета посвященных, а волчонок, хоть он и очень умен, всего лишь… волчонок! К тому же нам осталось ждать очень недолго, после чего можно будет щелкнуть его по его нахальному носу!.. И щелкнуть очень больно!»
Медведь довольно гукнул и потянулся к толстостенному глиняному жбану с перебродившим медом.
Несколько минут они молчали, неторопливо лакомясь деликатесами и разглядывая заканчивающих танец девушек, а затем Шавкан также неторопливо подумал:
«Хорошо бы узнать, кто был наставником волчонка…»
«Может быть, это Остин? Не случайно же именно он стал проводником Ратмира!» — Без всякого интереса проговорил Рыкун и вдруг, посмотрев в лицо Шавкана, спросил:
— А зачем тебе это?
«Всегда полезно знать, кого именно постигла… неудача!» — наставительно ответил Шавкан и искоса посмотрел на грубо вылепленный профиль своего бывшего ученика. И тут же в его голове возникла потаенная мысль, приправленная застарелой горчинкой: «Наставнику волчонка можно позавидовать — вести такого ученика наслаждение… не то, что возиться с тупым, неповоротливым медведем!»
Но он тут же поправил сам себя:
«Правда, „тупой неповоротливый медведь“ оказался на редкость везучим медведем — все-то у него как-то неожиданно… срастается, как будто сама Волчья звезда ходит у него в прислугах! Когда этот… медвежонок сел на Скамью Познания, никто и подумать не мог, что он сможет добраться до третьего посвящения, а вот посмотрите — сидит медвежище в Темной башне хозяином! — И снова он перебил сам себя: — И я же сам помог ему обосноваться здесь!»
Тряхнув головой, трижды посвященный решил сменить тему «разговора» и, обратившись к Рыкуну, спросил:
«Как твой новый ученик… Тороп, кажется? Я слышал, он достаточно разумен, хотя и беден…»
«Он достаточно разумен, — подтвердил Рыкун, улыбнувшись некоей своей потаенной мысли. — А если за него как следует взяться, будет еще разумнее! Что касается его бедности… У него хватило средств оплатить первый год обучения, а если у него не хватить достатка, чтобы оплатить все последующие, я не слишком огорчусь!»
«Да, — усмехнулся про себя Шавкан, — мой воспитанник никогда не любил заниматься учениками!»
Танцовщицы, закончив танец, выбежали из зала, музыка на секунду стихла, а затем зазвучала совсем по-другому, и перед столом появился один из самых известных бардов. Легко поклонившись пирующим, он начал импровизацию…
Шавкан — большой любитель и знаток поэзии — вытер губы салфеткой и, откинувшись на спинку кресла, принялся внимательно слушать. Рыкун и Варяг, напротив, слушали рассеянно, на стол подали десерт, и они занялись сладким.
«Разговор» сам собой увял, да и все празднество подходило к концу. Однако когда гости уже допивали прощальный настой и собирались отправляться по своим домам, Рыкун вдруг поднялся и, заговорщицки проговорив: «Сейчас я вас удивлю!» — вышел из столовой. Вернулся медведь через пару минут, и в руке он держал маленький кувшинчик из простой глины. Основание его горлышка обвивал несложный узор.
