кончиками пальцев, остановившись на талии.
Амон.
Я не знала, произнесла я его имя или просто подумал, но даже мысль об
использовании рта не для поцелуя казалась невозможной. Все мое тело было
одновременно согрето и обожжено солнцем.
Пламя пробежало по моим венам, и мир перед глазами плавился и горел. Жар
страсти вокруг нас мог осветить дюжину городов. Я хотела утонуть в его свете. Амон был
как зыбучий песок, что медленно поглощал меня, – гибкий, горячий, сильный зыбучий
песок – и я была утеряна.
Когда он все же отстранился, мои губы были припухшими и горячими, а руки и ноги
дрожали. Моя кожа еще светилась. Амон поймал прядь волос и пробежал пальцами по ее
длине, улыбнувшись, когда золотой свет сделал ее ярче.
- Прекрасна, - сказал он. – Ты изумительно прекрасна. Страдания всех горьких
испытаний, что выпадут мне за тысячелетия, будут смягчаться, пока я буду помнить
сладкий вкус твоих губ.
Обхватив его руками за пояс, я уткнулась лицо в его грудь и спросила:
- Тебе пора идти?
Он обнял меня, и я почувствовала его поцелуй на волосах. Вместо ответа, он сказал:
- Я хочу кое-что тебе оставить.
Он отступил на шаг и пошевелил пальцами. Песок вырос и образовал холм на его
ладони. Он накрыл его второй ладонью и что-то коротко прошептал, между его пальцев
полился золотой свет. Когда он угас, Амон поманил меня к себе.
На его ладони лежал украшенный драгоценностями скарабей. Его тело было сделано
из изумрудов того же оттенка, что и глаза Амона, когда они светились в темноте.
Маленькие участки золота и бриллиантов украшали его крылья и голову.
Он положил его на мою ладонь.
- Тяжелый, - сказала я.
- Это… Амсет, - прошептал он. – Это мое сердце.
- Что значит, твое сердце?
- Что ты знаешь о мумифицировании?
- Не так и много. Я знаю, что твое тело хранится, обмотанное бинтами, а органы
хранятся в сосудах-канопах.
- Это правда, в большинстве своем. Но изымаются не все органы. Сердце остается.
- Правда? Почему?
Амон пробормотал:
- «Сердце сохраняет интеллект, а язык претворяет его в жизнь». Когда мы попадаем
в загробный мир, сердца взвешивают на весах суждений, и если сердце признают ценным, то тебя облачат в одежды славы. Если же сердце окажется плохим, его скормят демонам.
- Разве тогда оно не нужно тебе?
- За все время в загробном мире я ни разу не видел весы суждений. И не думаю, что
увижу. Пока действительно не умру, - Амон провел большими пальцами по моим бровям
и поцеловал меня нежно в уголок губ. – Да и как я могу хранить его? Оно мне уже не
принадлежит, - он замолчал на мгновение, а потом добавил. – Может, я и не могу такого
просить, но я хотел бы, чтобы ты, взяв его, сохранила и смотрела на него, вспоминая обо
мне.
- Как ты вообще можешь в этом сомневаться? Конечно, я буду. Я буду помнить тебя
свои сердцем вечно, - мои глаза застилали слезы, но я не могла позволить им пролиться. Я
не хотела тратить последние драгоценные минуты на то, чтобы он успокаивал меня. Если
он должен уйти, то я хотела выглядеть напоследок такой храброй, какой только могла.
Он улыбнулся.
- Когда наша связь будет разорвана, твои чувства могут измениться. Может, ты
захочешь забыть. Даже если и так, я рад, что мы провели это время вместе.
- Стой, - я отодвинулась. – Ты сказал, когда наша связь разорвется?
- Да. Ее нужно расторгнуть до того, как я покину этот мир.
- Что значит, расторгнуть? Я не хочу разрывать нашу связь. Ты знаешь, что я
чувствую.
- Если мы не разорвем связь, ты не сможешь обрести счастье. И за всю жизнь больше
никого не полюбишь. Ты будешь уходить ко мне в загробный мир во время сна. Это
приведет к безумию, Лили. Это тебя разрушит.
Я скрестила руки на груди.
- Об этом говорил Анубис? Эту боль он упоминал?
- Да. Потому я держался от тебя подальше.
- Поэтому ты не целовал меня раньше?
Амон кивнул.
- Если бы я поцеловал тебя, это укрепило бы связь. Чем дольше связь существует, тем труднее ее разорвать. Даже сейчас, хотя мы были связаны так мало, останутся
последствия, моменты, когда мы сможем связываться сквозь миры, но чем скорее мы ее
разорвем, тем лучше для тебя будет.
- Предположим, я соглашусь разорвать ее, как это сделать?
- Ты должна убить меня.
Он стоял, опустив руки, сжав кулаки, а его прекрасные глаза смотрели на меня, вынуждая смотреть в ответ. Я отвернулась и опустилась на землю.
- Это просто жестокая шутка? Ты ведь не просишь меня принести тебя в жертву? –
выдохнула я.
- Это единственный способ разорвать связь, - мягко сказал он. – Когда связь между
кем-то из нас и смертным запечатана, единственный способ разорвать ее…
- Отрезать тебя от моей жизни в прямом смысле.
Опустившись рядом со мной, Амон обхватил мои плечи.
- Ты должна убить того, кто произнес заклинание. Я хотел уберечь тебя от этого, но
по-другому твое тело исцелить нельзя было.
То, что он сказал, заставило меня поднять на него взгляд.
- Анубис что-то говорил о том, что заклинание – лишь формальность. Что он имел в
виду?
- Он… - Амон замолчал. – Он говорил о том, что мое сердце сделало выбор раньше, чем я захотел это признать.
- Но я не могу. Я не могу этого сделать. Я не буду тебя убивать, Амон. Если Анубис
хочет этого, то пусть делает это сам. Я здесь не для этого, потому и делать такое не
собираюсь.
- Ты должна, Лили. Последствия, если у нас не выйдет, приведут к твоей гибели.
- Нет, - я покачала головой, слезы все же пролились, ослепляя меня. – Нет! – сказала
я уже громче.
Вздохнув и проведя рукой по волосам, Амон сел ближе и усадил меня к себе на
колени. Я всхлипывала, поливая слезами его шею.
- Тише, Нехабет, - успокаивал меня он, гладя меня по спине и наполняя теплом, от
которого я хотела отказаться, но вместо этого прижималась сильнее, словно никогда
больше его не испытаю. Но в глубине меня оставался холод, который не уходил, сколько
бы солнце не согревало меня.
Он тихо пробормотал:
- Ты ведь знаешь, что моя смерть неизбежна.
Я кивнула, уткнувшись лицом в его грудь.
- Даже без нашей связи я буду думать о тебе, - нежно пообещал он. – Моя любовь к
тебе не изменится. И каждую ночь я буду представлять тебя. Ты моя – моя Нехабет –
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
