Зато очень хотел, чтобы она стала свидетельницей всему остальному.
— Держи.
Когда женщина приняла деньги, он не хотел, чтобы она взялась их пересчитывать, она и не стала.
— Благодарю. — Женщина отошла от него и положила купюры в красную глиняную банку. — Преступим?
— Преступим.
Эссэйл сократил между ними расстояние и захватил контроль, заключив лицо женщины в ладони, откинув назад ее голову и жестко целуя. Она застонала в ответ, словно неожиданное наступление оказалось чем-то, что она не только приветствовала, но и не смела даже ожидать.
Эссэйл остался доволен тем, что ей это понравилось.
Обойдя ее кругом, он подвел женщину к дивану, расположенному у дальней стены небольшого коттеджа, толкнул ее своим телом и уложил головой в сторону камина. Раскинувшись на диване, она начала поднимать руки тем самым приподнимая грудь, пока та не выскользнула из прикрывающих ее атласных чашечек.
Эссэйл забрался на нее полностью одетым и даже в пальто, протолкнул колено между ее ног и потянулся рукой вниз, чтобы задрать длинный до пола пеньюар…
— Нет, нет, — сказал он, когда она потянулась руками к его шее. — Я хочу видеть тебя.
Херня. Он хотел, чтобы ее было видно из окна.
Она с готовностью подчинилась, и он продолжил поцелуи, одновременно стягивая эту длиннющую юбку — а в следующую секунду она раздвинула ноги.
— Трахни меня, — прошептала женщина, выгибаясь под ним.
Ну, это было невозможно. У него не встал.
Но нет нужды об этом всем знать.
С целью казаться охваченным страстью, он содрал пальто с плеч, а затем быстро мелькнули клыки — Эссэйл перекусил бретельки пеньюара, выставляя груди женщины на свет от камина, на акрах бледной кожи тут же затвердели соски.
Эссэйл остановился, словно охваченный представшим его взору зрелищем. А затем, вытаскивая язык, опустил голову.
В последний момент, прямо перед тем, как начать облизывать и посасывать, он поднял глаза, сосредоточившись на темном окне справа, встречаясь взглядом с женщиной, которая, как он знал, стояла в тени и наблюдала за ними…
Выстрел чистой, неразбавленной похоти накрыл его тело, поглотил его, заменяя более сильным мотивом, побуждающим к действию. Женщина под ним, которую он купил на короткий срок, перестала быть одного с ним вида.
Она стала его ночной грабительницей.
И это все поменяло. С внезапным порывом, Эссэйл впился в горло женщины, беря ее вену, вытягивая из нее то, в чем он так нуждался…
Все это время представляя под собой человеческую женщину.
***
Сола ахнула…
И отшатнулась от окна коттеджа.
Ударившись спиной о жесткую, неровную поверхность дымохода из речного камня, она закрыла глаза, ее сердце колотилось о ребра, легкие втягивали холодный воздух.
С закрытыми глазами все, что она видела — это распростертые перед ним обнаженные груди, его темная голова опускается, изо рта появляется язычок… а затем мужчина поднимает глаза и встречается с ее взглядом.
«О, Иисусе, как он узнал, что она там?»
И, будь она проклята, если ей удастся забыть образ той распростершейся под ним женщины, откинутое в сторону пальто, расположившееся в колыбели стройных бедер тело мужчины. Сола могла представить жар, исходящий от расположенного рядом с ними камина, и куда более мощный жар, исходящий от мужчины… ощущение кожи к коже, обещание блаженства.
«Не подсматривай, — сказала она себе. — Он знает, что ты здесь…»
Из коттеджа донесся вскрик бьющейся в экстазе женщины, подтверждающий трату времени на появление в этом месте.
Сола снова склонилась к окну и всмотрелась в стекло… хотя и понимала, что не должна этого делать.
Он был в женщине, нижней частью тела совершая ритмичные движения, уткнувшись лицом в ее шею, упершись руками в диван, поддерживая верхнюю часть своего тяжелого туловища.
Он больше не поднимал взгляд. И какое-то время будет еще занят.
Пора уже сваливать.
Вот только, неужели ей и вправду было необходимо наблюдать за всем этим?
Сола выругалась и исчезла из поля зрения, пробираясь сквозь царапающий мелкий кустарник, петляя между тонкими, голыми деревьями. Добравшись до своей арендованной машины, она запрыгнула внутрь, заперла замки и завела двигатель.
Еще раз, зажмурив глаза, она проиграла в голове увиденную внутри сцену: она подходит к коттеджу, прислоняется к окну, оставаясь в отбрасываемой дымоходом тени.
На противоположном конце комнаты стоит мужчина, напротив него — женщина, изящное тело которой прикрывает черный атлас, длинные, черные волосы спадают до поясницы. Он заключает ее лицо в ладони и страстно целует, его плечи сжимают, когда он наклоняется, чтобы прижаться в более эротичном контакте…
А затем он укладывает ее на диван.
Как бы ни убивало признание, Сола ощутила укол нелогичной ревности. Но не это оказалось хуже всего: собственное тело откликнулось на увиденную сцену, лоно запульсировало, как будто мужчина ласкал еертом, словно именно на ееталии находились его руки, еегруди прижимались к его груди. И эта реакция лишь усилилась, когда он уложил женщину на диван; на его лице светился темный голод, глаза блестели, как будто под ним находилась трапеза.
«Подсматривать нехорошо. Ой, как нехорошо».
Но, даже рискуя собственной безопасностью — и, пожалуй, душевным спокойствием — ей было недостаточно того, что она увидела. Особенно, когда мужчина выпрямился и скинул с плеч тяжелое черное пальто. Невозможно было не представить его обнаженным, видя эту широкую грудь в свете камина, представляя, как будет выглядеть его живот, когда под кожей напрягутся мышцы пресса… А затем, кажется, он перекусил — да ради бога, перекусил, как же — бретельки ее пеньюара.
А как только обнажились чертовски великолепные женские прелести… мужчина поднял взгляд на Солу.
Без какого-либо предупреждения, его сверкающие, хищные глаза поднялись и уставились прямо в ее, а уголка губ коснулась хитрая усмешка.
Как будто зрелище предназначалось только для Солы.
— Дерьмо. Дерьмо.
Очевидно было одно: не хотел ли он тем самым преподать ей урок шпионажа? Трудно придумать лучший способ… чтобы заставить ее проглотить пушку сорокового калибра.
Сола опустила ручник и выехала на дорогу. Когда десять миль спустя «форд» Таурус разогнался до ограниченных сорока пяти миль в час, она пожалела, что не находится сейчас в своей «ауди». Пока кровь еще быстро неслась по венам, ей требовалось что-то, что отвлечет ее тело.
