Едва первые лучи озарили вершины гор, утренний воздух взорвал трубный рев одиннадцати рогов, как будто все петухи мира, собравшись под стенами крепости, бросали вызов наступающему дню. С окрестных гор налетел утренний ветер и к небу взметнулись штандарты де Брессов, де Жерве и Ланкастеров. И опять протрубили герольды, вызывая хозяев крепости на честный поединок.
В крепости началась суматоха. Люди бежали на крепостную стену и там с изумлением смотрели на вооруженное воинство, собравшееся у стен Каркассона. Бертрана де Боргара разбудил его оруженосец, бледный от страха, перепуганный не столько осадой крепости, сколько тем, что на него обрушится гнев хозяина.
Сразу же вслед за пажем вбежал начальник гарнизона и, пока Бертран облачался в доспехи, сообщил, чьи штандарты развеваются над стенами.
— Боже милостивый! Ты сказал, штандарт де Брессов? — Бертран грязно обругал оруженосца, перепутавшего его латные рукавицы. Привести сюда д'Ориака!
Но Шарль уже был здесь, бледный, но решительный, он пока что был без доспехов.
— Милорд!
— Это ты клялся, что де Бресс мертв, — прошипел дядя.
— И по-прежнему заверяю вас в этом, — твердо ответил Шарль. — В самое ближайшее время он погибнет, и от моей руки.
Бертран, прищурившись, взглянул на него и покачал головой.
— Этот парень живуч, как кошка!
Широким шагом он вышел во внутренний двор крепости и поднялся на стену.
— Пусть сообщат о своих требованиях и скажут, кто они такие!
Можно было подумать, что он ничего не знал и не понимал.
Герольд де Боргаров протрубил запрос и через минуту со стороны осаждающих к подъемному мосту подскакал герольд де Бресса. Его голос далеко разнесся в утреннем воздухе:
— Лорд де Бресс находится здесь, чтобы защитить свою супругу, лорд де Жерве, также находится здесь, представляет его светлость герцога Ланкастерского и намерен заступиться за жизнь и честь дочери герцога, леди Магдален Ланкастерской.
Бертран взял из рук пажа драгоценную чашу с вином, и, прежде чем ответить, осушил ее до дна.
— Передай, что через час мы дадим ответ.
Герольд поскакал обратно, а Бертран спустился со стены.
— Пошли! — приказал он сыновьям и племяннику, ждавшим его во дворе. — Надо посоветоваться.
Они направились в бастионную комнату, где лучи утреннего солнца играли пылинками и падали, как удары кинжала, на изрубленный дубовый стол. Вошли пажи с кувшинами вина, но их тут же вытолкали за двери.
— Ну, — глаза Бертрана сверкали от гнева. — Я жду объяснений.
Все взоры обратились к Шарлю д'Ориаку. Он по-прежнему был бледен, но твердо и упрямо сжимал губы.
— Кажется, я допустил промашку, — произнес он медленно.
— И опять дело в женщине. Если бы мы доверили все организовать Жерару…
Жерар невольно ухмыльнулся, с удовольствием взирая на двоюродного братца.
— На это раз он от меня не уйдет, — повторил Шарль.
— Ну, конечно, язвительно улыбнулся Марк. — Ты скорее спалишь эту крепость, чем отдашь Магдален Ланкастерскую ее мужу.
— Это дело чести! — выпалил Шарль. — На этот раз я не допущу промашки.
— Ты что-то можешь предложить? — неожиданно добродушно спросил Бертран, казалось, перепалка доставляла ему некоторое удовольствие. Он налил себе вина. — Итак, у ворот крепости целое войско, и от нас требуют женщину и ребенка…
— С ними Дюран, — вставил Филипп. — Вот что особенно любопытно.
— Это как раз совершенно нелюбопытно, — сказал Бертран. — У этого бандита отменный нюх на выгодную работу, а кто платит, ему совершенно безразлично.
— В состоянии мы выдержать осаду или нет? — спросил Жерар.
— Нам чертовски повезло, что мы все собрались здесь вместе. Это значит, что никто не придет к нам с подмогой. Отлично оснащены для осады, — добавил Филипп.
— А у Дюрана нет проблем с людьми. Численное превосходство на их стороне, мы, в лучшем случае, сможем нанести им серьезные потери.
— Осады не будет, — эти слова принадлежали Шарлю. Он небрежно налил себе вина и обратился к дяде. — Мы используем женщину. Это будет началом ее службы нашему семейству.
Он улыбнулся.
— Она своими руками погубит и мужа, и любовника.
— Ты полагаешь, что она уже сломлена и готова подчиниться нам?
Бертран приподнял брови.
— Ты рассчитываешь, что она пойдет на то, чтобы предать де Жерве и де Бресса?
Он покачал головой.
— Ты слишком самоуверен, друг мой! Просто ты не хочешь признать своей вины.
Но Шарль продолжал улыбаться.
— Вы позабыли о ребенке. Если на карту будет поставлена жизнь ребенка, она предаст кого угодно, — он гордо вскинул голову. — Не понимаю, как я не додумался до этого раньше?
— Нет, ребенок нам еще понадобится, — возразил Марк, — он залог того, что имение де Брессов однажды отойдет к нам.
— Именно по этой причине я не брал раньше в расчет этот вариант, — согласился Шарль. — Но сейчас мы можем сразу убить двух зайцев.
— Продолжай, — кивнул головой Бертран.
— Мы выпустим ее с тем, чтобы она привела их в крепость для переговоров. Как она это сделает — ее дело; но она будет знать, что в противном случае ребенок умрет… Зная это, она своего добьется.
Последние слова он произнес особенно убежденно.
— Я видел ее с ребенком, — пояснил он. — А теперь, я полагаю, нужно как можно быстрей объяснить нашей родственнице, что от нее потребуется.
Магдален слышала рев рогов, однако увидеть ничего не могла: слишком высоко было расположено окно. Но сердце отчаянно застучало и в душу закралась смутная надежда, хотя на что она надеялась, Магдален сама себе не сумела бы объяснить. Просто если крепость в осаде, значит хоть на какое-то время ее, возможно, оставят в покое.
Появилась Тереза, на лице ее Магдален впервые заметила озабоченное выражение, но это длилось лишь мгновение.
— Одевайся и поживее, нам нужно идти, — бросила она. — Ты и ребенок выйдите на крепостную стену.
Магдален ничего не ответила. Ей пришло в голову, что не грех воспользоваться вчерашним приемом, тем более, что он отлично себя оправдал. Оставаясь неподвижной, она позволила себя одеть, размышляя о том, что открытое неповиновение стоит приберечь на крайний случай. Ей дали в руки завернутую в одеяльце Аврору, Магдален вяло подчинилась и как тень последовала за сестрой Терезой. Мысль о том, что сейчас она выйдет на свежий воздух, наполняла ее радостью, и ей стоило немалых усилий сохранять прежнее выражение лица. Во внутреннем дворе она, исхитрившись, подняла на мгновение голову и увидела реющий на донжоне штандарт де Боргаров рядом со штандартом французских королей. Кто же осмелился бросить вызов столь могущественному роду?
