– Бежим, – сказала Ма, выпрямившись и схватив его за руку.
Они практически скатились по ступенькам, и Адам постарался сконцентрироваться на первоочередной задаче – бегстве, но его мысли постоянно возвращались к Саше. Он не плакал – просто по щекам у него безостановочно текли слезы – и смог сказать твердым голосом лишь:
– А где Тео? Где Бабуня?
– Тео у себя в комнате.
Рыдающая девочка действительно была у себя в комнате, но она догадалась запереться изнутри, поэтому открыла не сразу. Даже когда они стали барабанить в дверь и кричать ей, чтобы она им открыла, она не стала торопиться. И только после того, как Адам крикнул: «Он просто без сознания! Нам надо убираться, пока он не пришел в себя!» – она наконец отперла дверь и вышла в холл.
Адам схватил ее за руку, и они втроем выбежали из дома, прямо в песчаную бурю. Песок и грязь ударили Адаму в лицо, и он мгновенно почувствовал мелкие болезненные уколы песчинок, которые заставили его прищуриться и отвернуться от ветра. Ветер был просто кошмарный, сильный и холодный, настолько сильный, что почти сбивал его с ног, и Адам крепко вцепился в руку сестры.
Фургон был припаркован перед гаражом, но как только мальчик направился к нему, Ма потянула его в противоположную сторону.
Куда это они?
– Banya! – выкрикнула его мама, как будто прочитав его мысли. – Там Бабуня.
Он бросился вперед и обогнал ее, летя на автопилоте по тропинке в сторону купальни и не отпуская руки сестры. Меньше всего на свете ему хотелось сейчас оказаться возле banya, но Бабуня, наверное, молится сейчас там, и они не могут просто бросить ее одну. Адам быстро соображал: если они добегут до нее и вернутся к дому, то, возможно, смогут забраться в фургон до того, как его отец придет в себя.
Они все-таки ничем не отличаются от этих глупых киногероев, подумал он. Им надо было не только забрать оружие, но и связать его, так, чтобы, придя в себя, он не смог броситься за ними в погоню. Правда, Адам не знал, где лежат веревки, да и были ли они вообще у них в доме, так что, поразмыслив немного, он решил, что они поступили правильно. Операция по обездвиживанию отца могла бы занять слишком много времени.
А времени, как он подозревал, у них не было совсем.
Они добежали до валунов и, не останавливаясь, пробежали мимо. Адам еще не видел banya, но знал, что она должна быть прямо перед ними, и вел их прямо к ней. Он остановился и зажег фонарь, только добежав до двери.
Бабуня была здесь.
Она стояла посередине помещения, окруженная кучей стариков, которые были одеты так, как будто собрались в церковь. Было странно видеть их в темноте купальни, одетых во все белое, в то время как за стенами бушуют ветер и песок, но… но banya уже не выглядела такой страшной, как раньше. Казалось, то, что там находилось, то, что раньше захватило ее, исчезло, оставив после себя только легкий страх, который присущ любому покинутому зданию. Адам заметил, что тень на задней стене тоже исчезла.
Он почувствовал толчок в бок и увидел, как Тео пробежала мимо него и повисла на шее у бабушки.
– Он убил Сашу, – рыдала она. – И попытался убить Адама.
Ма положила ему руку на плечо, и они вместе вошли внутрь.
– Это Па, – объяснил Адам. – Я треснул его по голове фонарем… – Он замолчал на секунду. – Но мне кажется, что я только отключил его. – Он бросил быстрый взгляд на дверь. – Он охотится за нами за всеми. Он, должно быть, сошел с ума.
– Я это знаю, – кивнула Бабуня.
Молокане вдруг все разом заговорили по-русски, и Адам никак не мог понять, о чем они говорят, но по их тону он догадался: они испуганы. Мальчик взглянул на Ма, которая внимательно прислушивалась, но ему показалось, что даже она понимает далеко не все.
– А что случилось? – спросила Тео, нахмурившись. – Banya что, умерла?
Она тоже приходила сюда, понял Адам, и от этой мысли кровь застыла у него в жилах.
Бабуня улыбнулась и прижала внучку к себе.
– Да, – сказала она по-английски. – Мы ее убили.
Его мама кивнула.
– Ну, пошли, – сказала Бабуня. – Наша работа здесь закончена. Нам пора. – Она сделала шаг вперед и осторожно взяла револьвер из руки его матери. – Нас ждут.
Как и Ма, Бабуня держала оружие так, как будто это была ручная граната, которая вот-вот взорвется. Адам понял, что Сашу отец убил именно из этого оружия. Оно убило его сестру.
Убило его сестру.
Он все еще не мог в это поверить. С одной стороны, все выглядело абсолютно реальным – жуткие подробности убийства навсегда запечатлелись у него в памяти, и он никогда их не забудет, – и в то же время происшествие было слишком глобальным, поэтому пока Адам понимал его только умом. Он знал, что Саша мертва, но пока не ощущал этого – по крайней мере не до конца – и боялся того, что произойдет, когда это полностью дойдет до него.
– Черт! – внезапно воскликнула его мать. – Черт побери!
Она стала хлопать себя по задним и передним карманам джинсов, а потом осматривать пол, двигаясь по кругу.
– Ключи! Я потеряла ключи! – воскликнула она, посмотрев на Бабуню.
– Ключи от фургона? – Сердце Адама ушло в пятки.
– Черт возьми!
– У нас есть машины, – заметила Бабуня, кивнув на молокан. – Мы поедем с ними.
– Но… – Казалось, Ма сейчас разрыдается.
– Мы поедем с ними, – обняла ее за плечи Бабуня.
III
Когда Грегори пришел в себя, он обнаружил, что его лицо прилипло к полу. Кровотечение остановилось, но свернувшаяся лужа крови намертво приклеила его волосы, щеку и висок к доскам пола верхнего холла. Ему показалось, что часть его лица оторвалась, когда он встал и распрямился.
Хотя он не закричал. Боль не заставила его произнести ни звука.
Наоборот, он приветствовал ее.
Подумав о своей семье, Грегори улыбнулся. Какие же они все-таки дураки! Им надо было бы убить его, пока у них была такая возможность. Теперь они дорого заплатят за эту ошибку. И он услышал голос своего отца, который соглашался с ним из глубины холла.
– Убей их всех, – говорил отец. – Они не заслужили этой жизни.
Не заслужили, согласился с ним Грегори. Он провел рукой по щеке, и пальцы стали красными и влажными от крови. Его рана опять открылась и чертовски болела. Адам за это заплатит. Он планировал покончить с сыном так же, как и с его сестрой – быстро, – но теперь его планы изменились. Теперь этот маленький засранец умрет долгой, мучительной и болезненной смертью.
Он заковылял по холлу, придерживаясь одной рукой за стену, потому что один глаз у него затек, и его чувство перспективы было значительно нарушено.
Спускаясь по лестнице, Грегори держался за перила.
– Убей их всех, – еще раз прошептал отец.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
