Пол умер.
И Грегори взбодрился.
Он прошел через кафе и вышел на улицу, прикрываясь от холода и секущих зарядов песка. Подумав немного, направился по разбитому тротуару в сторону бара, того самого, рядом с которым когда-то оскорбили его отца и в котором этот гнилой сморчок-бармен в течение нескольких месяцев всем своим видом демонстрировал ему, что делает ему одолжение, обслуживая его.
МОЛОКАНСКИЕ УБИЙЦЫ.
Кто бы ни написал это граффити, он оказался гораздо ближе к истине, чем предполагал.
И бармен вот-вот об этом узнает.
Грегори не представлял себе, сколько было времени, но, по-видимому, было не так уж поздно, потому что сквозь пелену песка и темноту он все еще мог рассмотреть неоновую эмблему пива, которая работала на батарейках, и ее цвета, которые, он это знал, были красным и синим, но сейчас выглядели просто серыми.
«Шахтерская таверна» была еще открыта.
Грегори вошел внутрь. На столах и вдоль стен горели свечи, и это было единственным освещением, если не считать светящейся эмблемы пива.
Он крепко сжимал револьвер, держа его прямо перед собой. В баре никого не было, кроме бармена, но Грегори посчитал, что это и к лучшему. Он опять вспомнил своего отца, которого здесь оскорбили, унизили и запугали до последней степени, и начал стрелять, даже не попытавшись что-то объяснить бармену.
Остановился он только тогда, когда в барабане закончились патроны, но к тому времени бармен был уже давно мертв.
Грегори перезарядил револьвер и вышел из бара.
С играми покончено.
Пора заняться серьезными делами.
Пора разделаться с семьей.
IV
Машины молокан были припаркованы у дороги, проходившей вдоль сгоревшего дома по другую сторону от banya. Это выходило ближе и удобнее, так как им не было нужды опять возвращаться к дому, рискуя столкнуться там с Грегори. Адам был благодарен молоканам за это.
Ехал он в большой машине с мамой, Тео и двумя молоканами, которых не знал. Они медленно пробивались сквозь песчаную бурю. Бабуня находилась в одной из оставшихся двух машин. Все три автомобиля подрулили к молельному дому. Ветер все еще задувал изо всех сил, но тесно стоящие в центре города дома защищали улицы от песка, и здесь по крайней мере можно было хоть что-то видеть. Машины остановились на маленькой парковке, и все они вылезли наружу.
Перед молельным домом стояли остальные члены общины, человек двадцать-тридцать: пожилые мужчины и женщины, одетые в белые русские одежды.
Но удивительнее всего были люди, которые стояли рядом. Индейцы.
Рядом с молоканами стояло несколько человек из резервации, одетые в одежды, похожие на традиционные одеяния их племени. Дэн со своим отцом, вождем, стоял впереди всех и, улыбнувшись, помахал Адаму рукой. Тот почувствовал, как у него внутри зашевелилась надежда. Несмотря на все заверения Бабуни и ее единоверцев, несмотря на то что они вроде бы понимали, что происходит и как с этим справиться, молокане казались мальчику слишком старыми, чтобы эффективно вести боевые действия. Он не верил, что они смогут выстоять против такой силы и мощи, которая была способна вызывать призраков, произвольно убивать людей, населять дома всякой нечестью – и завладеть его отцом.
А вот стойкие представители индейского племени выглядели достаточно физически подготовленными, здоровыми и надежными. Он верил в них, и он доверял им. По жестким и резким чертам их лиц Адам видел, что они способны противостоять любому врагу, который на них обрушится. В руках они держали копья, украшенные полосами красного, черного и синего цветов, а наверху каждого копья находилась кожаная петля и белые перья, и сам факт, что они принесли с собой оружие, а не Библии, добавил Адаму уверенности в них.
Хотя…
Мальчик сощурился и пригляделся внимательнее.
Это все-таки не копья, рассмотрел он.
И возможно, вовсе не оружие.
А просто… крашеные палки.
Дэн что-то сказал отцу и направился к Адаму. Тот посмотрел на свою Ма, чтобы понять, может ли он поговорить со своим другом, но по выражению ее лица понял, что его арест и шалости с бросанием камней волновали ее сейчас меньше всего на свете, поэтому он заторопился навстречу своему приятелю.
Дэн был единственным индейцем среди присутствовавших, который был одет в нормальную, цивильную одежду, так же как Адам и его семья были единственными нормально одетыми среди всех молокан.
– Кажется, я не опоздал? – ухмыльнулся Дэн, приблизившись.
– Спасибо, приятель, – кивнул Адам. Ему надо было так много объяснить и хотелось так много рассказать, что он не знал, с чего начать. И поэтому его следующие слова оказались совсем не по теме:
– Ты Скотта видел?
– Мне запретили встречаться с кем-либо из вас, – покачал головой Дэн.
– До сегодняшнего дня.
Индеец сухо улыбнулся.
– Мне кажется, они наконец поняли, что мы были совсем ни при чем.
– Разве?
– Ну хорошо, пусть они просто так думают, – рассмеялся Дэн.
– Итак, каковы наши планы? Вы хоть представляете… что здесь происходит?
– Да.
– Мой предок совсем свихнулся и убил Сашу. Он и нас хотел убить, но я вырубил его вот этим самым фонарем. Потом мы с Ма побежали в banya, где моя бабушка с другими молоканами занималась каким-то экзорцизмом. Они хотели изгнать демонов или призраков, или как там они называются, которые там поселились… – Слова лились без остановки, и Адам был благодарен Дэну за то, что тот просто кивает и не удивляется тому, что ему рассказывают, а принимает все на веру.
– Я же говорил тебе, – заметил индеец, – что здесь постоянно случаются всякие странные вещи. И Скотт тоже говорил, что это место проклято.
– Но ведь это совсем другое.
– Ага, – кивнул его друг. – Непрошеные гости. Na-ta-whay.
– И что же надо делать, по вашему мнению, ребята?
– А сам ты что по этому поводу думаешь? – Дэн твердо посмотрел на Адама. – Надо найти и уничтожить его. Всегда есть какой-то лидер. Самый главный. Уничтожь его – и все остальные разбегутся.
Казалось, Дэн знает гораздо больше его и выглядит совсем повзрослевшим. Интересно, подумал Адам, это присуще всем индейцам или просто Дэн такой?
Он прислушался к разговору взрослых.
– Они хотеть взять Василий, – говорила старая женщина на английском, который был еще хуже, чем английский его Бабуни. – Они нет возвращаться.
– Может быть, это просто из-за песчаной бури? – услышал он слова своей матери. – Может быть, они заблудились или решили не рисковать и не поехали в такую ночь?
Женщина сказала что-то по-русски.
Ма повернулась к отцу Дэна и спросила:
– А как вы думаете, что это такое?
Вождь повторил практически то же самое, что сказал его сын: о том, что у них расплодилась нечисть, и о том, что надо убить ее лидера, которого он описал совершенно непроизносимым словом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
