— Сегодня вечером ты увидела, каким образом он позаботился о том, чтобы ты не вышла замуж за Пула и покинула Лондон. В его планы входило и то, чтобы заставить тебя навсегда отвернуться и от меня, Элизабет.
Да, нехотя подумала Элизабет. Конечно, у него наверняка были такие планы. Он собирался настроить ее и против Кристофера.
— Когда я настойчиво просил Кристину провести ночь в “Палтни”, — заговорил Кристофер, — для этого были причины. Я не собирался играть роль деспотичного мужа.
— Он не хотел причинить зло Кристине. — Элизабет с мольбой смотрела на него. — Он не мог пойти на это, Кристофер. Он не мог желать зла ребенку.
— Он хотел, чтобы я похитил ее, — ответил Кристофер. — Он утверждал, что если я это сделаю и увезу ее в Пенхэллоу, то ты последуешь за мной и поймешь, что должна остаться там.
— Я бы возненавидела тебя навсегда, — прошептала она.
— Да, — согласился Кристофер. — Я знаю. Именно этого он и добивался. Я решил подыграть ему, Элизабет. Ты только не беспокойся. Кристина весь вечер была с Нэнси в “Палтни”. Она спала, когда я отправился на прием. Мартин привел ее в отель, забрал мое письмо к тебе, где говорилось о похищении, и сразу же показал его твоему отцу. Потом сам бросился вдогонку за моим экипажем вместе со слугами. Со мной был Антуан и Джон, но он держался до определенного момента в тени.
— Итак, — заговорила Элизабет; ее голос продолжал звучать как чужой, — когда я приехала бы домой, расстроенная тем, как Манли обошелся со мной в Карлтон-Хаусе, меня дома ждала бы новость, что ты похитил Кристину и сбежал бы с ней, если бы Мартин вовремя не перехватил тебя. Да, завтра утром я наверняка уже была бы в дороге, направляясь в Кингстон. И на этот раз я осталась бы там до конца своих дней.
— Да, — подтвердил Кристофер.
Экипаж остановился — вероятно, они подъехали к ее дому, но никто из них не решался открыть дверцу.
— Что ты сделал с ним? — спросила Элизабет. — Ведь вы с Джоном разоблачили его. Джон так же сильно настроен против него, как и ты, верно? Он любит Нэнси и любил ее семь лет назад. Ты убил его?
— Нет, — ответил Кристофер, открыто глядя на нее. — Я думал, что смогу убить, Элизабет, и думал, что Джон сможет убить его. Мы даже спорили, чья это будет привилегия. Но мы ничего не смогли сделать, когда наступил этот момент. Не знаю, вернется ли он домой, чтобы предстать перед твоим отцом, или же сбежит и больше никогда не появится в нашей жизни. Но я боюсь, что его одержимость тобой не позволит ему далеко уехать. Боюсь, что он все-таки вынудит меня убить его.
— Одержимость, — повторила Элизабет. — Он же мой сводный брат. Он всегда был моим другом, товарищем, моим доверенным. Как мог он быть мной одержимым? Но как я могла жить рядом с ним и не видеть, кто он на самом деле?
— Элизабет…
Она посмотрела на него и поняла, что он еще не закончил.
— Продолжай, — сказала она.
— Он сказал нам, что только он знает о том, что… — продолжил Кристофер. — Перед смертью его мать сказала ему, что у вас с ним один отец. Он тебе не сводный брат, Элизабет, он — твой кровный брат. Его страсть к тебе неожиданно стала запретной.
Элизабет закрыла лицо руками.
— Мартин, — прошептала она.
Она не знала, долго ли они сидели в тишине. В конце концов Кристофер осторожно прикоснулся к ее руке.
— Поедем сегодня со мной в “Палтни”, — предложил он. — Теперь у тебя нет причин для отказа, Элизабет. И Кристина там. Я не хочу, чтобы ты оставалась сегодня здесь. Мне кажется, тебе нужна компания.
Да, ей нужен был друг. Нужны были руки, которые обнимали бы ее, плечо, на которое можно было положить голову. Она чувствовала себя такой усталой. Даже ее беременность не могла вызвать такую слабость. Ей нужно было подумать, разобраться в своих чувствах. И ей придется почувствовать вину. Тяжелый груз огромной вины. Но только не сегодня. Она не могла думать об этом сегодня.
Но не успела Элизабет сказать Кристоферу, чтобы он приказал кучеру изменить направление, как в дверцу громко постучали. Дверца распахнулась, и они увидели бледного и осунувшегося Джона.
— Вот и вы наконец! — воскликнул он. — Оба. Хорошо. Элизабет…
Джон протянул руки, опустил ее на землю и прижал к себе.
— Послушайте меня. Об этом не так легко сказать. Мартин убит. Похоже, его убил слуга Кристофера, канадец. Кристофер уже рассказал тебе все?
Кристофер спрыгнул на землю и тоже крепко обнял Элизабет.
— Я еще не рассказал о причине, по которой Антуан хотел убить его, — ответил Кристофер.
Так это еще не все, подумала Элизабет. Далеко не все.
— Мартин мертв? — переспросила она и заторопилась в дом, но Кристофер крепко держал ее за плечи.
Она была рада, что он мертв. Рада. Она ничему так не радовалась в своей жизни. Если бы она, узнав обо всем, столкнулась с ним, то сама бы убила его. Ей хотелось, чтобы он был жив, чтобы она сама могла убить его.
Он был ее братом, почти родным братом. То, что они так похожи, оказывается, не случайность. Он — ее брат. Был ее братом. Он мертв. Мартин мертв.
Она громко закричала. Кто-то подхватил ее на руки и понес через зал по лестнице туда, где сидел ее отец с посеревшим лицом. Она оказалась в объятиях отца, он гладил ее по спине, Кристофер склонился над ней, а Джон стоял рядом.
Глава 32
Это было долгое и скучное возвращение домой. Оно оказалось не таким, как ожидал Кристофер. Он думал, что все тучи развеются, как только Лондон останется позади. Кристофер надеялся, что все они будут счастливы. Больше не было препятствий их счастью. Но они не были счастливы.
Кристина почти все время ехала с ними, а не в том экипаже, где сидели ее няня, служанка Элизабет и новый слуга Кристофера. Возможно, девочка стала их спасением, ее радостная болтовня и бесконечные вопросы о Пенхэллоу скрашивали то тягостное молчание, которое висело между ее родителями. Она забиралась к отцу на колени и доверчиво смотрела на него, слушая его рассказы о рае, в котором они будут жить: она, ее мама, папа и будущий братик или сестренка. Когда ее одолевал сон, она перебиралась на колени к матери. Похоже, материнская грудь была более привычной подушкой, чем рука отца.
Две ночи они были в пути. Они с Элизабет делили одну комнату и одну постель, а Кристина находилась в смежной комнате вместе с няней. Они даже оба раза занимались любовью, неторопливо и молча, их тела сливались воедино, доставляя друг другу наслаждение, но губы не соприкасались.
Они снова стали мужем и женой. Они направлялись домой, где однажды уже были счастливы в любви. Теперь с ними была их дочь, которую они оба самозабвенно любили, и оба с нетерпением ждали появления их нового ребенка. Все препятствия были позади. Не осталось ничего, что мешало бы их спокойному счастью.
