покрасневшие губы жаждали нового поцелуя, теперь он был увереннее, они жадно изучали друг друга.
Разбил их хрустальный мир протяжный гудок автомобиля, которому они перегородили проезд. Женя отскочила в сторону, громко смеясь, Серега поднял брошенные на землю рюкзаки и отбежал к ней. Грозный автомобиль нервно побибикал и проехал за дом.
— Пора домой, — расстроенно сказала Женя, бросив на него игривый взгляд.
— Наверное, — еле слышно ответил он, поправляя куртку снизу, боясь, что кто-то увидит его возбуждение.
— Пойдем, — она поцеловала его и потянула за собой, не замечая его конфуза.
У самого подъезда они долго стояли, держась за руки, но не решаясь встать ближе друг к другу.
— Завтра увидимся, — сказала Женя.
— Да, завтра, — растерянно ответил он.
— Спишемся, да?
— Ага, мне телефон вернули, — обрадовался он.
— Пока, — она оглядела двор и быстро поцеловала его. Схватив рюкзак, Женя скрылась в подъезде.
Серега пошел домой, глупо улыбаясь, пряча глаза от встречных прохожих.
— Ты чего такая веселая? — спросила Ольга дочку, когда та, танцуя, вошла домой.
— Ничего, просто настроение хорошее, — распевно ответила Женя, снимая куртку.
— У тебя тройка по математике.
— Ну и что, бывает, — махнула рукой Женя и побежала мыть руки.
— Женя, тройка — это плохо. Мне стоит опять за тебя взяться? — Ольга грозно встала на пороге ванной.
— Не надо, мама. Я ее исправлю. Сначала это была двойка!
— Двойка? — Ольга схватилась за сердце. — Папина порода!
— Да, я папина дочка! Мама, я все исправлю, не переживай!
— Легко тебе сказать. Сын вырос балбесом, спасибо папочке, теперь и ты туда же, — заворчала Ольга.
— Мама я хочу есть! — Женя поцеловала маму и побежала на кухню. — А что у нас есть?
— Иди, переоденься, сначала.
Пока Женька переодевалась, мама подогрела ей суп и поставила греться котлеты с пюре.
— Жень, у тебя телефон пищит, — крикнула она ей.
Женька бросилась к своей куртке и вытащила светящийся телефон. Серега прислал ей несколько фото с проспекта, летящие на скорости машины сливались в одну большую световую волну, освещая темное небо. Она села за стол и вся ушла в телефон.
— Кто пишет? — спросила ее мама, ставя перед ней горячую тарелку.
— Что? — Женя вся покраснела и спрятала телефон от ее глаз. — Да так, ничего.
— Ничего, — Ольга улыбнулась. — Как его зовут?
— Но мама! — возмутилась Женя.
— Что, мама? — Ольга села рядом с ней и заговорщицки улыбнулась. — Ну. Как его зовут?
— Это Сережа, — Женя спрятала глаза в тарелку, ожидая недовольства матери, которой, как ей казалось, он не нравился.
— Я так и думала, — улыбалась Ольга.
— Ты не злишься? — с надеждой спросила Женя.
— Я? А почему я должна злиться? Знаешь, мне мама Сережи уже не раз задавала вопрос о тебе, но ты же у нас партизанка.
— Но мама! Я не партизанка, просто…
— Ничего не просто, не просто, — Ольга погладила ее по голове. — Еще узнаешь. Ты ешь, остынет.
— Значит ты не против?
— А я могу быть против? Вы, разве, меня слушать будете?
— Не будем.
— Ах ты, зараза! — Ольга легонько хлопнула ее полотенцем по спине, Женя выпрямилась, горделиво, как их учили в танцевальной школе, посмотрев на мать.
— Я уже взрослая.
— Ешь, взрослая, — засмеялась Ольга.
Десять разгоряченных парней плавили снег на школьном поле, борясь за мяч, который блуждал между двумя воротами, не решаясь влететь ни в одни ворота. Нападающие скользили, нетвердо попадая по мячу, но и защитники были не лучше, отправляя мяч то в аут, то своему же вратарю, яростно кричавшему на игроков, требуя скорее отвести мяч подальше от него. Завязалась возня, несмотря на то, что каждая команда была одета в разные жилеты, одна была в белых, другая в оранжевых, было сложно определить, кто сейчас владеет мячом. Защитник растянулся на прокатанной ледяной дорожке, повалив за собой других игроков, и, улучив момент, нападающий пробил.
— Гол! — неистово заорал он, прыгая на месте. — 6:3! Вы продуваете, как последние лохи!
Парень гордо прошелся возле кучи-малы, медленно поднимавшейся с поля. Вратарь, не сумевший угадать удара, нервно пенал ворота, отпуская угрозы в сторону защиты своей команды.
— А где ваш очкарик? — к забившему гол подбежал другой парень, насмешливо глядя на поднявшихся игроков. — Где ваша защита?
— Серега не смог прийти, — Рома стряхивал с себя налипший снег, тело болело от тяжести навалившихся на него игроков.
— У него есть дела поважнее, — ответил другой парень в таком же белом жилете, как и Рома.
— Пропал пацан.
— Заткнись, — устало бросил ему Ромка.
— Это он с твоей сестрой, что ли загулял? — расхохотался парень, забивший гол. — Я бы тоже не отказался ей пару раз забить.
— Ты рот свой закрой, — зло блеснул глазами Рома, видя, как этот парень стал двигать тазом, гнусно постанывая.
— А чего? Я могу научить, как надо забивать, — не унимался он.
Рома бросился на него с кулаками, повалив на землю. Парень был крупнее него и старше на год. Завязалась драка, в которой никто пока не мог получить преимущество. Их с трудом разняли, дерущиеся бросали друг на друга яростные взгляды, тяжело дыша.
— Да бросьте вы, чего драться? — успокаивали их ребята. — Ну, пошутили и ладно.
— Нечего оскорблять мою сестру, — процедил сквозь зубы Рома.
— А что, я тебя должен спрашивать? — выкрикнул ему ответ его оппонент.
— Да брось ты его, он же конченный, — похлопал по плечу Рому их вратарь, сняв мокрую шапку, из-под которой вырвались мокрые взлохмаченные волосы. — О, сворачиваемся. Ребята.
Он увидел, как к ним бежит завуч, размахивая руками. Команды разошлись, не желая общаться с ней. На пустое поле влетела крупная женщина в больших очках, по виду она напоминала недовольную сову.
— Так! Куда это вы? — заорала она на спешно расходившихся игроков.
— Уроки делать! — крикнул ей Ромка, почти бегом подходя к выходу из школьного двора.
— Титов! Иди сюда! — закричала она, но он сделал вид, что ее не услышал, и скрылся за гаражами.
Ребята расстались на перекрестке, и Рома в одиночестве побрел домой. Он был весь мокрый, в спешке они не переоделись, ветер задувал на спину, холодя тело. Он решил пробежаться, чувствуя, что замерзает. Забегая во двор, он едва не влетел в выезжавшую оттуда машину, водитель смотрел в телефон, выбирая маршрут.
— Козел! — крикнул ему Ромка.
— Э, слышь? — водитель открыл окно, строя гримасу, но никого уже рядом не было.
Дома, как всегда, была мама, она возилась на кухне, отшлифовывая и без того начищенную плиту.
— Мама, привет, — сказал он, сбрасывая с себя мокрую одежду в коридоре.
— Ты чего такой мокрый? — забеспокоилась она, поднимая разбросанные вещи. — Почему не переоделся? Заболеешь же.
— Да
