— Так, ничего.
Она потянула к себе стебелек травы. Я не знал, что она хотела сказать, но рука ее оказалась рядом с моей, наши пальцы встретились, руки сомкнулись.
Мы долго молчали. Никогда в жизни я не был так счастлив!
— Билл!
— Что?
— Билл, дорогой, мог бы ты когда-нибудь…
Я никогда не узнаю, что она хотела сказать и что я ответил бы ей. В этот самый момент тишину расколол рев ракетных двигателей.
С высокого голубого неба спустился космический корабль.
Эд Уоллес — пилот корабля — оказался пожилым седовласым мужчиной в шляпе с опущенными полями и в пятнистой шинели. Он назвался представителем фирмы «Клир-Флот», занимающейся очисткой и дезинфекцией воды на различных планетах. Так как в его услугах мы не нуждались, он поблагодарил меня и решил отправиться дальше.
Но далеко улететь ему не удалось. Двигатели взревели, но тут же смолкли с пугающей решимостью.
Я осмотрел его корабль и обнаружил, что разорвало сфинкс-клапан. С помощью имевшихся в наличии ручных инструментов я мог изготовить такой клапан не раньше чем через месяц.
— Как нехорошо получилось, — пробормотал он. — Теперь придется сидеть здесь.
— Я тоже так думаю, — ответил я.
Он грустно посмотрел на свой корабль.
— Не могу понять, в чем здесь причина?
— Быть может, прочность вашего клапана несколько снизилась, когда вы пилили его ножовкой, — сказал я и пошел к себе.
Я-то заметил предательские следы надпила, когда осматривал двигатель.
Мистер Уоллес сделал вид что не расслышал моих слов. Вечером того же дня я перехватил его донесение по межзвездной радиосети, которая работала бесперебойно. Забавно, что учреждение, в кагором служил мистер Уоллес, называлось почему-то не «Клир-Флот», а Центральное разведывательное управление..
Из мистера Уоллеса получился отличный огородник, и это несмотря на то, что большую часть времени он шнырял вокруг, не расставаясь с кинокамерой и блокнотом. Его присутствие побудило юного Роя более усердно выполнять свои служебные обязанности. Мы с Мэйвис перестали бродить по тенистому лесу, и как-то так вышло, что у нас не осталось времени для прогулок по желто-зеленым полям, и мы не могли закончить некий незавершенный разговор.
Но, несмотря на все это, наша маленькая колония процветала. После мистера Уоллеса у нас были и другие визитеры. К нам прибыла супружеская пара из Районной разведки, которая выдавала себя за разъездных сборщиков фруктов. За ними последовали две девушки-фотографа — тайные агенты Разведывательно-информационного бюро. После этого — молодой журналист, который на самом деле был агентом Айдахского совета по космическим нравам.
Как только наступал момент старта, у всех разрывало сфинкс-клапан.
Я не знал, гордиться мне или стыдиться. За мной одним следило полдюжины агентов, но каждый из них был агентом второго сорта. Пробыв на нашей планете несколько недель, они неизменно становились отличными фермерами, а многоводные вначале реки их донесений постепенно превращались в слабенькие ручейки, пока в конце концов не пересыхали.
Временами меня одолевали горькие мысли. Я казался сам себе каким-то подопытным животным, каким-то испытательным полигоном для новичков, которые могли здесь попрактиковаться перед серьезной работой. Шпики, приставленные ко мне, были или слишком молоды, или слишком стары, или очень рассеянны, или ни на что другое не способны, или просто неудачники. Я казался себе подозреваемым, за которым посылали следить агентов, уходящих в отставку с половинным окладом, каким-то суррогатом пенсии.
Правда, все это не очень меня тревожило. Я занимал солидное положение, хотя и затруднился бы определить его. За все годы моей жизни на Земле я никогда не был так счастлив, как сейчас. Мои шпики оказались приятными и дружелюбными людьми.
Ничто не нарушало наш покой и безмятежность.
Я думал, что так будет продолжаться вечно.
Но вот в одну роковую ночь нашу колонию охватила необычайная суматоха. Были включены все радиоприемники — по-видимому, передавалось какое-то важное сообщение. Мне пришлось попросить некоторых шпиков объединиться с их коллегами, а часть приемников выключить, чтобы не сжечь генераторы.
Наконец шпики выключили все приемники, и у них началось совещание. До глубокой ночи слышался их шепот. На следующее утро все собрались в гостиной. Лица их были вытянуты и мрачны. Мэйвис выступила как представитель всей группы.
— Случилось нечто ужасное, — сказала она, — но сперва я должна раскрыть вам наш секрет. Билл, мы не те, за кого себя выдавали. Все мы тайные Правительственные агенты.
— Не может быть! — воскликнул я, не желая задевать ничье самолюбие.
— Это так, Билл, — продолжала она. — Мы все шпионили за тобой.
— Не может быть! — повторил я. — Даже вы, Мэйвис?
— Даже я. — Вид у нее в этот момент был совсем убитый.
— А теперь все кончено, — выпалил вдруг Рой. Это потрясло меня.
— Почему?
Они переглянулись. Наконец мистер Уоллес, мозолистые руки которого все время теребили поля шляпы, сказал:
— Билл, последняя съемка и разметка космоса обнаружила, что этот район не принадлежит Соединенным Штатам.
— А какому же государству он принадлежит? — спросил я.
— Не волнуйтесь и постарайтесь понять суть дела, — вмешалась Мэйвис. — Во время международного раздела космоса весь этот сектор случайно пропустили, и поэтому сейчас на него не может претендовать ни одно государство. По праву первого поселенца эта планета и окружающее ее пространство радиусом в несколько миллионов миль принадлежит вам, Билл.
Я был просто ошарашен и не мог вымолвить ни слова.
— В связи с этим, — продолжала Мэйвис, — наше пребывание здесь лишено каких-либо законных оснований. Мы улетаем немедленно.
— Но вы не можете взлететь! — закричал я. — Я не успел еще починить ваши сфинкс-клапаны!
— У любого тайного агента есть запасные сфинкс-клапаны, — мягко сказала Мэйвис…
Я смотрел, как они уходят к своим кораблям, и думал об ожидавшем меня одиночестве. У меня не будет правительства, которое устанавливало бы за мной надзор. Не придется мне услышать в ночи чьи-то шаги за своей спиной и, обернувшись, обнаружить сосредоточенную физиономию одного из шпиков. Никогда больше жужжание старой кинокамеры не будет ласкать мой слух во время работы, а гудение неисправного звукозаписывающего аппарата убаюкивать по вечерам.
И все-таки больше всего мне было жаль их, этих бедных, усердных, неуклюжих и неумелых шпиков, которым приходится теперь возвращаться в мир бешеных темпов, зверской конкуренции и голого чистогана. Где еще найдут они себе такого подозреваемого, как я, или другую такую планету?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
