— Быстро работаете. Уважаю.
— Ну, вот… Как только будешь готов, отправим вас всех на ваш корабль, и ступайте на все четыре.
— Готов? Да я уже готов. Сейчас можешь организовать?
* * *
Леониду я, конечно, врал — мое состояние оставляло желать много лучшего. Физически я почти не пострадал, однако мозг оказался забит информационным мусором похуже, чем после конгрессов в Уивертауне. Но мне хотелось поскорее оказаться на «Артемиде» — это почти что дома. Леня понял меня правильно и удерживать не стал. В корабельном медцентре я провел почти сутки — за это время техслужба крейсера успела забрать с поверхности Тихой то, что осталось от экспедиции Шарпа. Техника, люди, чуть ли не каждая стреляная гильза и сам «Миротворец» целиком — все было загружено в необъятное чрево «Тамерлана» для последующего тщательного изучения в лабораториях. Крейсер готовился уйти из системы Тихой, ждали только, когда меня и остальных станет возможно переправить на «Артемиду». Я не стал их разочаровывать. С нашими делами я мог справиться и сам — при помощи Дианы. Когда ребята из техслужбы «Тамерлана» покинули борт нашего корабля, я первым долгом проверил правильность установки и подключения саркофагов с телами Крейга и Кэт в корабельном медотсеке. Необходимости в этом не было никакой, но я все же проверил. Не поверил сам себе, и проверил во второй раз. Когда я занялся тем же самым в третий, меня остановила Диана:
— Прекрати психовать, Пит, техники сразу все правильно сделали.
— Я просто хочу, чтобы с ними все было в порядке, — виновато сказал я.
— Я тоже хочу, чтобы с ними все было в порядке, — ласково ответила Диана. — И держу их состояние под своим полным контролем вот уже двадцать минут — с момента подключения саркофагов. Малыш в своей каюте, и через пару дней я ему разрешу вставать — если пообещает соблюдать реабилитационный режим.
Что и говорить, на нашу Диану можно положиться.
Через трое суток «Артемиду» посетил инспектор Ливнев со своей группой. Досмотр провели моментально, Ливнев отпустил своих парней, а сам неожиданно напросился в гости. Честно говоря, я очень обрадовался и пригласил его пообедать со мной. Мы прошли в кают-компанию, «жучка» накрыла на стол. Я быстро понял, что Ливнев остался неспроста. Слишком внимательно он на меня поглядывал.
— Я думаю, вас мучают вопросы, — начал он, когда мы принялись за первое. — Вы мне нравитесь, Пит. И ваши компаньоны нравятся. С одной стороны, я считаю нечестным оставлять вас в неведенье, с другой — рассчитываю на вашу будущую молчаливость относительно некоторых подробностей, которые я вам готов сообщить. Спрашивайте.
Такого начала было более чем достаточно, чтобы меня заинтриговать.
— Начнем с самого простого, — сказал я. — Какую роль во всем, что произошло, сыграли вы?
— Я старший инспектор допуска в заповедниках А-группы, — ответил Ливнев. — И, как всякое должностное лицо такого ранга, одновременно являюсь сотрудником Объединенной Безопасности. ОСБЦ, к вашим услугам.
Конечно, как же я сразу не догадался!
— Что это за секретная операция на Тихой? Почему Объединенная Служба Безопасности Цивилизации? Кстати, это вы руководили операцией?
— Ну, это уж вы через край! — Ливнев с улыбкой развел руками, в одной из которых была зажата ложка, а в другой — ломтик хлеба. — Операцией руководил другой человек, точнее — люди. Я тот, кто я есть — инспектор допуска в полузакрытые зоны. А в иерархии ОСБЦ я всего лишь эксперт по заповедникам А-группы. В том числе и Тихой. Именно в последнем качестве я и принимал участие в операции. Относительно самой операции могу сказать, что она была организована после передачи нам доклада исследовательской группы Комиссии по Контактам с Внеземными Цивилизациями и спровоцирована выводами, сделанными ведущими специалистами аналитического отдела нашей службы из данного доклада. Группа экспертов Комиссии, с подачи некоторых ученых с мировым именем, в очередной раз занялась исследованием феномена под названием «эффект города», о котором вы, наверное, слышали. Упоминаниями о нем пестрят все отчеты по Тихой. Если нет, то скажу, что «эффект города», по мнению ученых, имеет ярко выраженный техногенный характер. Правда, никакой техники, способной производить такое воздействие на окружающую среду, до сих пор не обнаружено. Но сам феномен неоднократно фиксировался приборами орбитальных станций и напрямую связывается с возможностью существования на Тихой неизвестной цивилизации, либо с присутствием на планете ее представителей. Комиссия, естественно, интересовалась возможностью вступить в контакт с таинственными существами, тем более, что сами они делать это явно не спешили — «эффект города» известен уже около двухсот лет, попытки его изучения периодически предпринимались с момента открытия Тихой. Но теперь ученые подали идею связать феномен с одним из наименее изученных видов живых существ Тихой, предположив, что они являются носителями разума наряду с туземцами.
— Гориллы Фостера, — вставил я.
— Да. Параллельная цивилизация, находящаяся в зачаточном состоянии, разумная деятельность которой неочевидна для наблюдателя. Такова была исходная гипотеза. Гориллы идеально подходили на заданную роль. Техногенный характер излучений в районах возникновения «эффектов городов» ученых не смущал. Современной науке известна масса случаев… Взять хотя бы губку Парсонса с потухшей звезды Кентавр. Она, по сути, живой ядерный реактор; поставь с ней рядом подобный агрегат — и невозможно будет отличить одно от другого, если судить лишь по показаниям приборов… Млекопитающее с планеты земного типа, конечно, не губка Парсонса, но о гориллах ничего не было известно. Итак, Комиссия, точнее — ее научно-исследовательская группа, взялась за дело, имея в распоряжении здание наземного наблюдательного пункта СОЗ и стандартный набор специалистов в своем составе. Кстати, это был тот самый НП, к которому вы добрались на исходе своих скитаний в джунглях. В самом начале экспериментов выяснились весьма неожиданные и необычные вещи. Группе на ходу пришлось пополнять свои ряды специалистами из самых разных областей науки, но нас интересуют двое, поскольку именно они стали авторами находящейся пока в зачаточном состоянии теории под условным названием «Суперзародыш». Название, на мой взгляд, ужасное, но вы же знаете научников — всегда слишком увлечены делом и уделяют мало внимания эстетике. К моменту прибытия двух интересных нам людей, спецы-контактеры уже успели в очередной раз опровергнуть разумность горилл Фостера — окончательно и бесповоротно. Они не проходили ни по одному из принятых Комиссией критериев. Ученые и аналитики, пытавшиеся связать горилл с «эффектами городов», столь же безоговорочно подтвердили их причастность к данному феномену. В этот критический для группы момент на Тихую прибыла Анке Солф, экзобиолог-зоопсихолог, специалист в области патологий поведения инопланетных человекообразных — сможете понять, чем она занималась? Впрочем, неважно. Важно то, что Анке Солф была сильнейшим экстрасенсом и личностью, склонной к нестандартным решениям. Быстро исчерпав возможности изучения горилл Фостера традиционными методами, она тайно нагрузила снаряжением и провизией легкий двухместный глиссер и исчезла в неизвестном направлении. Вернулась спустя пять месяцев, когда все уже считали ее погибшей. Без глиссера, без одежды, в одной набедренной повязке, она наотрез отказалась даже от простого медицинского осмотра, утверждая, что абсолютно здорова, но позднее все же согласилась. Тестирование показало, что она не только в полном порядке, но еще здоровее чем была. Анке Солф утверждала, что гориллы, собираясь в большие группы, в состоянии записывать в групповую память психоматрицу любого живого существа, в том числе и человека, манипулировать ею и передавать на небольшие расстояния обратно объекту…
Я попытался вставить слово, но Ливнев предупреждающе поднял руку:
— Минуточку, я знаю, что вы удивлены, и рассчитываю удивить вас еще больше, но позднее. Мысль, что некие животные способны создать полноценную копию человеческой личности, то есть сделать то, о чем нашим ученым пока приходится только мечтать, может поразить кого угодно. Понимая, что убедить коллег в справедливости своих выводов просто так не удастся, Анке Солф настояла, чтоб на Тихую пригласили Масатоши Ми, автора современной теории пакетного перемещения информации.
— Изобретателя «Почтового Голубя»? — переспросил я. К этому времени я уже забыл про еду; Ливнев увлекся рассказом и забыл тоже.
— Точно, — сказал он. — Масатоши Ми стал знаменит благодаря ПГ, хотя и не создал ничего нового — пакетная передача данных применяется давно, так работают любые гиперпередатчики, которые используются для дальней космической связи. Принципиальным отличием стал лишь способ передачи информации. Вряд ли я смогу вам объяснить разницу вразумительно — я не физик и не инженер-интеллектроник. Вы, кстати, тоже. Но что такое инфотроны, вы, конечно, знаете. Итак, в случае с обычным гиперпередатчиком, информация группируется в стойкую систему-пакет и передается в пространстве посредством инфотронных волн — на любые расстояния и практически мгновенно. Это пока не выходит за границы нашего грубого материального мира. А вот в случае с ПГ все куда интереснее: тот же самый пакет никуда не передается — он помещается напрямую в Энергоинформационное Поле Вселенной. Разница очевидна. Передача данных с помощью инфотронных волн требует ничтожно малого, но все же вполне определенного промежутка времени, на больших расстояниях он становится заметным. Инфотроны подвержены внешним воздействиям со стороны материальных сил нашего мира, следовательно, неизбежны помехи, перебои связи и так далее… А Энергоинформационное Поле — штука крайне стабильная, основа основ нашей Вселенной и всего сущего, архив информации обо всем, что было, есть и будет. Оно реально, но неощутимо, внешним воздействиям не поддается… Раньше считалось, что не поддается, — поправился Ливнев. — Итак, «Почтовый Голубь» помещает пакет в ЭПВ, и с этого момента он существует там (следовательно, и в нашем, материальном мире) повсюду в пространстве одновременно, а также в настоящем, прошлом и будущем; ныне, присно, и во веки веков, аминь.
