Слушавшие переглянулись, а затем Рогволд задал те же вопросы Торину. Тот ответил с трудом, еле-еле выталкивая из себя слова — изо всех сил заставляя себя говорить, как будто воля гнома мстила неведомому врагу за охватившее его помрачение:
— Оно вышло из Ворот Мории. А потом Оно подступило к моему сердцу, и сердце стало холодным, словно снег на горной вершине, и я бы погрузился в вечный сон в Чертоге Ожидания на грани между сном и смертью, но мне стало больно, и я очнулся, а потом Оно накрыло того, кто был возле меня — хоббита, но его сломить оказалось еще труднее, он сумел овладеть собой и даже подтолкнул ко мне топор. Я видел Его так четко, что, казалось, сейчас смогу рассечь Его надвое — голубоватое бесформенное облако, кусок студенистого тумана, — и я попробовал дотянуться до него, попытался разбудить друзей, но внутри у меня все помутилось, и я с трудом мог понять, что нужно делать, кроме того, что нужно попытаться прогнать Его, но, когда я выскочил из фургона, а это оказалось нелегко, ноги меня не слушались. Оно столкнуло меня во мрак, хотя и не смогло заморозить и лишить жизни — я уже не так просто поддавался. Я уже лежал, ни руки, ни ноги не повиновались мне, но я видел бросившегося мне на помощь хоббита и видел, как Оно растаяло, задев мимоходом беднягу Фолко.
Наступила мертвая тишина; сам Фолко тоже остолбенел, он никогда не слышал, чтобы Торин так говорил; ледяной червячок страха вновь зашевелился где-то на дне его сознания. Тем временем Торин с усилием поднялся, оперся на топор и продолжал, обводя собравшихся тяжелым взглядом:
— Вы спросите меня — как Оно выглядело, что хотело сделать, как нападало, как можно от него защититься?! Отвечу так — Оно никак не выглядело. У него не было ни рук, ни ног, ни головы, ни тела — был какой-то сгусток тумана, как я уже сказал, который глазами я толком и не видал, ощущал чем-то иным. Насколько я успел понять. Оно не охотилось специально за нами или за мной. Оно вообще не имеет никакой воли, разума, а тем более цели. Оно вырвалось из Мории и растаяло в небе, растаяло, словно дым от костра. Вы спросите: почему же лишились чувств только мы с Фолко?! Мне думается, лишь потому, что спали не так крепко, как остальные, а когда вскочили, то как бы вдохнули грудью его яд, как отравленный воздух… Только это был не воздух, конечно… Наши мысли пытались найти противодействие Его силе — и Это неведомое врезалось в нас, тогда как над сознанием остальных, худо-бедно, но спавших и не сопротивлявшихся. Это пронеслось, как ураган проносится над залегшим в песок, но валит с ног пытающегося устоять. Я догадываюсь, что из-за чего-то вроде этого тангары покинули Морию. Надо учиться борьбе, а главное — постараться понять Его природу. Ведь Оно действует на нас, гномов, куда сильнее, чем на людей!
— Ты ошибаешься, — медленно проговорил Рогволд. — Я тоже не забуду эту ночь до конца моих дней, и да хранит дух Великого Короля меня от подобного! Теперь ясно, почему отсюда ушли жители… Итак, что будем делать?
Словно давно сдерживаемый паводок нашел наконец брешь в теле плотины — так со всех сторон грянули возмущенные, перепуганные, растерянные возгласы и вопли людей. Фолко от неожиданности присел и даже зажал уши; крики в первый момент оглушили его. Рогволду стоило немалых усилий хоть как-то утихомирить их. Фолко с удивлением и легким испугом взирал на искаженные злобой и животным страхом лица этих людей, в смелости и отваге которых он мог убедиться сам.
— Дело ясное! — брызгая слюной, говорил Игг. — Не-ет, пусть здесь кто хочет остается, а я ухожу. Нам тут делать нечего, окочуришься и не заметишь с этими гномьими вывертами.
— Мы подряжались идти до Мории, и мы дошли! — орал Довбур. — Мы можем драться, и мы дрались и готовы драться с кем угодно — но только с живым врагом, если только меч может достать его! А с этими подземными призраками — нет уж, благодарю покорно, наши клинки тут не годятся! Может, у почтенных гномов найдется нечто получше?!
— Довбур прав! Довбур дело говорит! — поддержали его несколько человек.
Среди них были и Алан, и Веорт, и Ресвальд — самые молодые, отчаянные и бесшабашные из всех. Мало-помалу они разделились на две группы — люди на одной стороне, гномы на другой, и посредине — растерянный, испуганный хоббит и мрачный, спокойный, необычайно прямой и строгий Торин. Он, казалось, не слышал злобных криков своих недавних товарищей, не видел, как отяжелели взгляды гномов и руки их мало-помалу стали подбираться к оружию, особенно после того, как Гердинь крикнул, что не намерен погибать за гномье золото, неизвестно еще кем и как добытое.
— Хорош орать! — возвысил меж тем голос Грольф. — Собирай мешки — и по седлам. Нечего нам тут делать. И вам, гномам, тоже. Уйдем вместе, если хотите!
Рогволд молча кусал губы, его голова поникла, пальцы стиснули рукоять меча, хоббит бросил на ловчего умоляющий взгляд — у него оставалась последняя надежда на Рогволда. Меж тем люди и впрямь принялись увязывать свою поклажу, вытаскивая ее из фургонов. Торин по-прежнему невозмутимо молчал, гномы начали удивленно переглядываться, видя его странное спокойствие; меж тем Рогволд решительно вскинул голову и заговорил, его голос переполняло холодное презрение:
— Гномы пришли сюда не за золотом, почтенный Гердинь, а следуя своей гномьей судьбе, и не нам подозревать их в корыстных помыслах. Подземелья — это их мир, и они не звали нас с собой, но вот с тем, что на земле, обязаны сражаться мы! И не важно, каков будет наш враг, откуда он выйдет, ибо если недра принадлежат гномам, то нам, людям, — вся остальная земля. А кто же может оторвать поверхность от глубины, дом от фундамента? Наш мир един, и то, что сегодня угрожает гномам, завтра обрушится на нас, и мы должны уметь противостоять ему. И позор нам, Следопытам, если мы, которых и так никто не тащит вниз, бросим здесь друзей, с кем рубились плечом к плечу! Делайте как знаете, покрывайте себя позором без меня, я останусь здесь даже один.
Рогволд умолк, вскинул голову и встал в один ряд с гномами. Люди напротив хмурились, чесали в затылках, отводили взгляды, кто-то что-то бормотал, но лишь Игг стал возражать в открытую.
— Мы исходили с тобой немало лиг, Рогволд, сын Мстара, — начал он, — и не тебе упрекать меня в трусости! Но объясни мне, чем я должен сражаться с этим бледным ужасом? Чем, если я, никогда не показывавший в бою спину, не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, ни поднять меч, ни заслониться щитом при Его приближении? Если холод смерти проникает до костей и я чувствую, как жизнь вытекает из меня, словно вода из сита? И еще. С чего ты взял, что Оно угрожает нашему миру? Это порождение глубин, где безраздельно царят гномы. От их возни в недрах и появилось это страшилище! Так кто же должен противостоять Ему — мы или они? Ответь мне на это!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
