Да! Вот оно, снова! Кожа на соседнем пальчике тоже порозовела.
Девочке просто нужна смерть. Тогда она оживет.
Тоня удовлетворенно выдохнула – теперь у нее будет нормальный ребенок. Будет. Будет!
Она повернулась к Маше.
– Давай мы с тобой так и станем играть, ладно? Я тебе приношу животных, а ты их убивай. Не оживляй только потом, хорошо, доченька? Если оживишь, они не смогут тебе помочь.
– Да, мама.
Первой, разумеется, забила тревогу ненавистная Глашка. Как же, любимый кролик пропал. Уж она его растила, растила, такой ужин к Новому году обещал быть. Ан, смотри-ка, исчез. И следов никаких не осталось. Вскоре подтянулись и остальные. У кого собака, у кого коза, кто-то поросенка не досчитался.
– Она это, она! – злобствовала Глафира. – Больше некому. Лешево отродье! Жрет небось по ночам да кровь сосет! Зря не прибили чертовку сразу. Пожалели… у, мужичье трусливое!
Тоня отбивалась, как могла.
– Машку не трогайте! – вопила. – У меня у самой кур вон потаскали. Лисы это, говорю вам, лисы! А то и волчара какой бродит. Лучше б мужиков собрали да на охоту отправили. Капканы поставили бы. А Машка всю ночь дома сидит, не выходит никуда. Окна, двери заперты все! Нечего напраслину на мою девочку гнать!
Отмахалась кое-как. Но что ж делать-то? Продолжить – убьют-таки Машку, как пить дать вилами заколют.
Баба Галя ходила смурная. Раз велела внучке раздеться, осмотрела с ног до головы. Розовела девка, розовела. Сердечко все еще не билось, но и ладошки уже не такие землистые, и пяточки посветлели.
– В соседнее село иди, – наконец буркнула она Тоне. – Там еще какое-то время победокурить можно. А вот что потом делать станешь, не ведаю.
Тоня отвернулась, сжалась плечами.
– Придумаю что-нибудь.
– Не одобряю я этого. Не одобряю, так и знай, – сказала баба Галя и, накинув платок, вышла во двор.
* * *
– Эй! Есть кто? Откройте.
Тишина.
Невысокий, чернявый парень обошел дом, постучал в окошко.
– Василий Лебединский, газета «Желтая правда». Из центра я… Ну, откройте, пожалуйста. Мне соседи сказали, вы дома. Я по поводу вашей девочки. Триста с лишним километров добирался…
Тоня, притаившаяся за дверью, молчала. Ну вот, дождались. Корреспондент из центра! Как теперь Машку упрячешь?
Баба Галя ходила из угла в угол, потрясая кулаками.
– Она все это, она, Глашка! Растрепала в Савиновке, а оттуда и до райцентра добралось. Ладно, – она уперла руки в бока, – поговорю я с ним. Но дверь за мной запри. И Машеньку не показывай. Даже если рваться будет. Сдадут нашу девочку в лабораторию для опытов, тогда поминай, как звали.
Тоня кивнула.
Баба Галя вышла на порог.
– Ну чего ломишься почем зря? Слышим мы тебя.
– О! Здравствуйте! Вы Галина Дмитриевна, так? А меня Василием зовут. По поводу вашей внучки я. Единственный, между прочим, кто согласился в вашу глухомань… простите, деревню ехать. До вас добираться – черт ногу сломит. Можно пройти? Мы про нее заметку напишем, на весь центр прославитесь. Не думайте, денег дадим, если что. Но надо бы посмотреть для начала…
– Не тараторь, – сурово оборвала его баба Галя.
Тоня подслушивала под дверью. Нет, ничего этот корреспондент от бабки, конечно, не добьется. Галину Дмитриевну на мякине не проведешь, она и не такие баталии выдерживала.
Так и вышло. Помучившись минут двадцать, парень отправился искать счастья у соседей. Авось из них что вытянуть можно. Из них-то вытянет.
Тоня покачала головой. Ну вот, пришла беда, откуда не ждали.
– Я к вам завтра зайду, – бодро пообещал Василий. – Не думайте, я уже договорился. Переночую вон в том доме, а с утреца сразу и наведаюсь.
Баба Галя сдвинула брови, погрозила пальцем, но парень лишь расхохотался.
Ночью Тоня вертелась, не в силах сомкнуть глаз. А ну как действительно придет. И вообще здесь на неделю останется. Шила в мешке не утаишь, да и соседи добрые наверняка все, как на духу, выложили. И про отца сказочного, и про то, что живность пропадает. Отец… знать бы еще, кто Машкин отец. Казался человеком… Тоня вздохнула.
С детства Василию снился «плохой» сон. Он на странном, полуразвалившемся корабле, вокруг никого, лишь бушует шторм, и темень такая, что хоть глаза выколи. Вот огромная волна надвигается на суденышко, на миг замирает над ним и всей мощью падает, срывается вниз. Маленький Вася заслоняется ладошками, но волна не видит этой хлипкой преграды и сносит его в море, как крохотную щепку. Он задыхается, молотит руками и ногами – утром мама пожурит за сбитую в ком простынь – и в ужасе выныривает на поверхность. Но его беды еще не окончены. Мальчик плывет по морю, а сзади уже нагоняет… нечто. Мокрое, склизкое, большое, с двумя остекленевшими глазами и, самое страшное, с огромными острыми зубами. Призрачная акула! Вася гребет изо всех сил, но чудовище настигает его, мальчик оглядывается и видит лишь холодный, равнодушный интерес хищника. Хищник распахивает пасть, и когда зубы уже почти смыкаются над Васей, тот пищит. Тоненько, жалобно. И… просыпается под верещание будильника.
Сон был очень натуральным, повторялся с завидной регулярностью и портил Василию личную жизнь (какой девушке понравится, когда ее, мирно спящую, внезапным ударом в печень отправляют на пол – тут извиняйся не извиняйся за приснившийся кошмар). Поэтому однажды Василий пришел устраиваться на работу в местную скандальную газетенку. Писать обо всякой чепухе, попробовать «призраков» на вкус. Пока не отпустит.
И действительно, скоро отпустило. А после нескольких статей пришел и азарт. Вот как, например, с этой девчонкой…
Луна едва не ослепляла. Василий поморщился. В такую ночь идти – себя подставлять. Но зудело, зудело неимоверно! Если хоть что-то из вываленного на него деревенскими сплетницами правда, то… Какое там УФО, какие прилипающие к телу ложки. Сенсация века! И утрет он нос тем гадам, что отправили стажера «в поля» без суточных, за свой счет.
Ага, облако. Отлично, теперь можно нырять.
Василий откинул крючок на калитке, скользнул внутрь. Подобрался к самому окошку и прижал ладони к стеклу, пытаясь разглядеть что-нибудь внутри. Нет, ничего… Тишина темнота. Парень попереминался с ноги на ногу. Ну а чего он ждал? Мертвых с косами? Ведьм с котлом?
Обычный деревенский участок, обычный дом, обычные люди… с необычными проблемами. Или вовсе без проблем. Соседи и не такого напридумывают. Но ведь не пустила его бабка внутрь. Значит, есть, что прятать. Есть! Или нет? Да мало ли, что там в доме. Может, самогон варит и делиться не хочет.
Прошло минут двадцать – по-прежнему тишина.
Чем дольше Василий стоял под окном, ежась от налетевшего ветра, тем меньше верил в кровавого ребенка-зомби, пожирающего по ночам свиные мозги, в его полоумную мать, в чернокнижные ритуалы, в пентаграммы на стенах, в эти странные мертвые пальцы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
