— Вы?
— Я. Скажи ей, мой маленький Абре.
— Это правда, — подтвердил Муснакаф. — Она его нагрезила, и он стал таким, какой есть.
— Так что я легко могла бы превратиться в красавицу. — Госпожа снова замолчала. — Но решила не делать этого. А знаешь почему?
— Потому что вам все равно? — рискнула Феба.
Бумага, которую госпожа рвала, выпала из ее пальцев.
— Совершенно верно, — произнесла она удивленно. — Как тебя зовут? Фелиция?
— Феба.
— Еще хуже.
— Мне нравится, — не подумав, сказала Феба.
— Ужасное имя, — настаивала старуха.
— Вовсе нет.
— Если я сказала «ужасное», значит, ужасное. Подойди сюда.
Феба не шелохнулась.
— Ты меня слышишь?
— Да, слышу, только мне без разницы, что вы там сказали.
Старуха вытаращила глаза.
— Бог ты мой, да ты что? Не обижайся на такие пустяки. На меня-то. Я стара, безобразна, меня мучают газы.
— Но ведь вам не обязательно быть такой, — возразила Феба.
— Кто тебе сказал?
— Вы, — ответила Феба, порадовавшись в душе, что не один год имела дело с упрямыми пациентами. Черта с два эта ведьма ее запугает. — Вы и сказали, две минуты назад… — Она заметила, как отчаянно жестикулирует Муснакаф, но уже не могла остановиться. — Сказали, что можете стать красавицей. Так почему бы вам не сделать себя красивой и без газов?
Наступило тяжелое молчание, и глаза госпожи забегали еще беспокойнее. Потом с губ ее сорвался смешок, а потом она расхохоталась в голос.
— Деточка, ты поверила, ты поверила мне! — воскликнула она. — Ты действительно думаешь, что я стала бы так жить, — она подняла свои костлявые руки, — если бы у меня был выбор?
— Значит, на самом деле вы не можете ничего изменить?
— Когда я здесь появилась, то, наверное, могла. Тогда мне было всего-навсего чуть больше ста. Знаю, тебе кажется, что это много, но на самом деле ничего подобного. Тогда у меня был муж, и я молодела от его поцелуев.
— Король Тексас? — спросила Феба.
Старухины руки упали на одеяло, а из груди вырвался су дорожный вздох.
— Нет, — проговорила она. — Тогда я еще жила в Косме.
Я любила его даже больше, чем Тексаса. И он тоже меня любил до беспамятства… — Лицо ее исказилось. — Не проходит, — пожаловалась она — Боль утрат. Не проходит. Иногда я боюсь засыпать… Абре знает, бедный Абре… Я боюсь засыпать, потому что мне снится, как он снова меня обнимает. Потом становится так больно, что я боюсь спать, лишь бы не видеть этих снов.
Старуха вдруг заплакала. По ее морщинистым щекам потекли слезы.
— Господи, если бы я могла, я запретила бы любовь! Как было бы хорошо.
— Нет, — тихо ответила Феба — Было бы совсем не хорошо.
— Погоди, ты еще никого не потеряла, не пережила тех, кого любила. Так, чтоб остались одни воспоминания. Тогда будешь лежать по ночам и бояться уснуть, как я. — Она при гляделась к Фебе. — Подойди поближе, — попросила она. — Дай мне тебя рассмотреть.
Феба выполнила ее просьбу.
— Абре, возьми-ка ту лампу. Придвинь поближе. Я хочу увидеть лицо женщины, которой нужна любовь. Бот так, вот так.
Госпожа подняла руку, словно хотела потрогать лицо Фебы.
— Есть ли в Косме сейчас какие-нибудь новые болезни? — спросила она.
— Да, есть.
— Страшные?
— И страшные тоже, — сказала Феба. — Одна, во всяком случае, очень страшная. — Тут она вспомнила, о чем просил Абре. — Наш Косм — юдоль слез.
Трюк сработал. Госпожа улыбнулась.
— Вот. — Она повернулась к Муснакафу. — Разве я не говорила?
— Говорили, — подтвердил он.
— Неудивительно, что ты оттуда сбежала, — сказала старуха, снова переключаясь на Фебу.
— Нет, я не…
— Что нет?
— Не сбежала. Я оттуда не сбежала. Я пришла сюда, по тому что мне нужно кое-кого найти.
— И кто бы это мог быть?
— Мои… любовник.
Госпожа поглядела на нее с жалостью.
— Значит, ты здесь из-за любви? — спросила она.
— Да, — подтвердила Феба— И если вы хотите знать, его зовут Джо.
— Я и не собиралась спрашивать, — проворчала госпожа.
— В любом случае, теперь вы знаете. Он сейчас где-то в море, и я пришла, чтобы его отыскать.
— Не получится, — объявила мегера, даже не потрудившись скрыть злорадство. — Полагаю, тебе уже известно, что здесь скоро произойдет?
— В общих чертах.
— Тогда ты должна сама понимать, что у тебя нет ни единого шанса его найти. Возможно, он уже мертв.
— Нет, это неправда, — возразила Феба.
— Откуда тебе знать? — спросила госпожа.
— Я была здесь во сне. Мы встретились где-то в Субстанции. — Тут она понизила голос, переходя на шепот: — Мы занимались любовью.
— В море?
— В море.
— Вы действительно занимались этим в Субстанции? — спросил Муснакаф.
— Да, — ответила Феба.
Тут госпожа снова взяла листок бумаги, покрытый, как заметила Феба, мелким бисерным почерком, и принялась его рвать.
— Ну и дела, — говорила она сама себе. — Ну и дела
— Вы никак не можете помочь мне? — обратилась к госпоже Феба.
— Боюсь… — начал Муснакаф.
Но госпожа не дала ему договорить.
— Может, и сделаем это, — проговорила она. — Море безмолвно. Но есть в нем кое-кто, способный что-нибудь рассказать.
Она изорвала один листок и взялась за следующий.
— А что я получу взамен? — спросила она у Фебы.
— Хотите правду?
Госпожа наклонила голову набок.
— Ты что, солгала мне? — удивилась она.
— Я сказала то, что мне велели, — отозвалась Феба.
— Ты про что?
— Про то, что Косм — юдоль слез.
— Разве не так? — удивилась госпожа, и в голосе у нее прозвучало нечто, похожее на любопытство.
— Бывает, что и так. Жизнь у людей трудная. Но не все несчастны. И не всегда.
Госпожа хмыкнула.
— Хотя, наверное, вам не нужна правда, — продолжала Феба — Наверное, для вас лучше сидеть, рвать любовные письма и думать, будто здесь лучше, чем там.
— Как ты догадалась?
— Про что? — спросила Феба— Про то, что это любовные письма? По вашему лицу.
— Он писал мне их шесть лет каждый день. Обещал подарить весь этот чертов континент за один поцелуй, за одно объятие. Я ни разу ему не ответила. А он все писал и пи сал, писал и писал… эту сентиментальную чушь. А теперь я рву их.
— Если вы так его ненавидите, — предположила Феба, — наверное, вы его любили…
— Я же тебе сказала. Я в жизни любила лишь одного человека. И его больше нет.
— То было в Косме, — промолвила Феба. Не спросила, а лишь констатировала факт, коротко и ясно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
