Он недоуменно хмурится.
— Секрет?
— Да. Вот он: я знаю — я догадалась, — о чем вы хотели просить меня.
На лице мистера Рандольфа отражается неподдельный ужас.
— Вы знаете?
— Ну конечно! — со смехом восклицаю я.
— Но как?..
— Да как же я могла не догадаться? — Я снова смеюсь, пытаясь его подбодрить, но на сей раз мой смех звучит натужно и неуместно. — Вы совершенно ясно дали мне все понять, когда мы гуляли у озера.
Мистер Рандольф в явном смятении ерошит пятерней волосы и принимается расхаживать взад-вперед, словно испытывая неожиданное и необъяснимое потрясение.
— И что же вы, по-вашему, знаете? — почти сердито спрашивает он. — Я не могу… я не скажу больше ни слова, покуда вы не ответите.
— Ну, раз вы меня вынуждаете, — говорю я, теперь охваченная смущением, — значит, мне придется сказать. Я полагаю, вы хотели сделать мне некое предложение — предложение, как вы сами выразились, личного характера. Короче говоря, я ожидала, что вы зададите мне вопрос, на который я могла бы ответить единственным словом: «да». Ну вот. Вы удовлетворены?
Несколько мгновений мистер Рандольф ошеломленно смотрит на меня. Потом до него вдруг доходит.
— Вы говорите о брачном предложении?
— Разумеется, — отвечаю я, уже утомленная его тупостью. — О чем же еще?
— Но, дорогая моя мисс Горст… Эсперанца… вы меня неправильно поняли… совершенно неправильно. Я не имел в виду… никак не мог иметь в виду… то есть…
В следующий миг я слышу шорох в смежной гостиной, потом скрип открываемой двери.
Я оборачиваюсь и вижу входящую в комнату миссис Баттерсби. Без единого слова мистер Рандольф подходит к ней и становится рядом.
— О, Эсперанца! — говорит он почти шепотом, и я внутренне содрогаюсь, услышав неприкрытую жалость в его голосе. — Я не могу… не мог… просить вашей руки и не имел в виду ничего подобного тогда на прогулке. Видите ли, я уже женат.
Он поворачивается и нежно берет миссис Баттерсби за руку.
— На моей любимой Джейн.
Я не в силах описать, что я испытываю, услышав эти слова. О жестокий мир! Жестокий падший мир! Что мне делать? Великое Предприятие потерпело крах, но сейчас это не имеет для меня ни малейшего значения. Что мне до него, когда я потеряла самое дорогое на свете?
Я отринула любовь моего обожаемого Персея, бывшего наследника Дюпоров, для того лишь, чтобы оказаться отвергнутой его братом, который скоро займет его место. Если мне не удастся доказать, что я наследую законные права своего отца, обманом отнятые у него, мистер Рандольф станет преемником своей матери, а миссис Баттерсби — подумать только, миссис Баттерсби! — получит титул леди Тансор. Переворот судьбы столь же поразительный, сколь непредвиденный.
Как же такое получилось? Вот что я узнала от младшего Дюпора и домоправительницы тем ужасным утром.
Начну с вечно улыбающейся миссис Джейн Баттерсби.
Как и я, она была не той, за кого себя выдавала, а сестрой товарища и друга Рандольфа, мистера Риса Пейджета. В семнадцатилетнем возрасте Рандольфа отослали в частную школу-пансион доктора Ланселота Сэвиджа в Саффолке, чтобы он завершил там свое образование под наставничеством упомянутого господина, чье учебное заведение леди Тансор считала своего рода заменой университету.
В первый же день своего пребывания в школе Рандольф подружился с Рисом Пейджетом, сыном вдового священника. Он получил приглашение провести часть летних вакаций в доме нового друга близ Лланбериса и там познакомился с мисс Пейджет, старшей единокровной сестрой своего друга, — красивой, благовоспитанной девицей с утонченным умом и изысканными манерами, которая вдобавок обладала замечательной практической сметкой, позволившей ей успешно вести домашнее хозяйство после смерти мачехи.
Молодой человек и дочь священника сразу же прониклись глубокой приязнью друг к другу. Несмотря на разницу в возрасте и неравенство в общественном положении, их взаимное уважение очень скоро переросло в настоящую любовь.
После кончины мистера Герберта Пейджета его дети унаследовали дом в Лланберисе, но больше почти ничего, ибо несколькими годами ранее мистер Пейджет потерял львиную долю своего состояния при печально известном крахе банка «Оверенд Гарни».{23} Как следствие, его дочери пришлось искать работу, чтобы не лишиться родного дома, который они с братом очень любили.
Взяв девичью фамилию покойной матери, Баттерсби, она сначала устроилась на должность гувернантки в Шрузбери, а потом нашла место помощницы домоправительницы в Лондоне. Набравшись опыта, она впоследствии стала домоправительницей в семействе одного баронета, проживавшем всего в нескольких милях от Бери-Сент-Эдмондс и неподалеку от школы доктора Сэвиджа.
Когда доктор Сэвидж узнал из анонимной записки о связи своего ученика со служанкой (чье имя, правда, не называлось), он почел своим долгом немедленно поставить в известность леди Тансор. Поскольку мистер Рандольф не стал ничего отрицать (хотя и отказался назвать имя возлюбленной), его мать, исполненная твердой решимости устранить всякую вероятность скандала, связанного со славным именем Дюпоров, тотчас попросила своего родственника, майора Хант-Грэхэма, проживавшего поблизости от школы доктора Сэвиджа, привезти заблудшего сына из Саффолка в Эвенвуд, где она обрушит на него всю силу своего гнева за опасное и безответственное поведение.
Таким образом был положен конец пребыванию мистера Рандольфа в школе доктора Сэвиджа, но не его любви к мисс Пейджет, которую со временем он полюбил еще сильнее и которая отвечала ему полной взаимностью.
Несколько месяцев влюбленные томились разлукой, но потом удача улыбнулась им.
Когда в Эвенвуде внезапно освободилось место домоправительницы после смерти пожилой дамы, на протяжении многих лет ведшей хозяйство, мистер Рандольф уговорил мать провести собеседование с некой Джейн Баттерсби, якобы настоятельно рекомендованной одним другом мистера Риса Пейджета. Другие претендентки на должность, к счастью, не подошли по разным причинам, а поскольку «миссис Баттерсби» произвела на леди Тансор благоприятное впечатление своим гордым нравом и незаурядными способностями, а вдобавок предъявила превосходные рекомендательные письма, она была взята на место и вскоре заняла высокое положение в домашней иерархии Эвенвуда.
Сразу после рождественских праздников влюбленные принялись планировать брак. Все сильнее тревожась, как бы их тайна не раскрылась, они решили совершить сей окончательный, необратимый шаг до совершеннолетия Рандольфа, а не после него, как собирались поначалу.
Церемония состоялась в Лондоне, вскоре после нашего отъезда в Италию. Это объясняло и отлучку из Эвенвуда домоправительницы, якобы навещавшей больную родственницу, и замеченные мной перемены в поведении мистера Рандольфа.
Все это проливало свет на многие обстоятельства, прежде вызывавшие непонимание и недоумение, но как же вышло, что я неверно истолковала намерения мистера Рандольфа в отношении меня?
Все очень просто. Он всего лишь хотел сделать меня сочувственной соучастницей своей тайны, надеясь использовать мои близкие отношения с леди Тансор, чтобы с моей помощью убедить последнюю отнестись благосклонно к его женитьбе. Он намеревался предложить мне не руку и сердце, а доверительную дружбу. Услышав это и вспомнив все прежние слова мистера Рандольфа, я с мучительной ясностью понимаю, что наделила их смыслом, какого он в них вовсе не вкладывал.
— Я очень хотел, чтобы вы стали нашим другом, — говорит мистер Рандольф, — нашим настоящим другом, достойным безоговорочного доверия. Вы не представляете, как нам было тяжело хранить нашу тайну от всех — кроме дорогого, преданного Пейджета, разумеется.
— Если дело обстоит так, — отвечаю я довольно раздраженно, — почему миссис… то есть ваша жена… с самого начала выказывала такую неприязнь ко мне?
— Милая, — обращается мистер Рандольф к женщине, которую я буду по-прежнему называть «миссис Баттерсби», — оставь нас наедине, пожалуйста.
Она не произнесла ни слова, пока Рандольф рассказывал вышеизложенную историю, но продолжала стоять рядом, время от времени ободряюще сжимая его руку.
— Хорошо, — кивает она, а потом поворачивается ко мне с обычной своей раздражающей улыбочкой: — Должно быть, вам очень неприятно, мисс Горст. Я сочувствую вам, поверьте. Надеюсь, однако, мы с Рандольфом можем рассчитывать на ваше молчание? Для всех нас будет лучше, если дело до поры останется втайне и не дойдет до сведения леди Тансор. Уверена, вы согласитесь, что нам не нужны лишние неприятности.
О, эта двусмысленная улыбка! «Видите, мы доверили вам нашу тайну, — словно говорит она. — Но если вы нас выдадите, худо придется не только нам, но и вам». Я явственно читаю угрозу в этой улыбке: при необходимости миссис Баттерсби без колебаний объявит меня пособницей в их тайных отношениях.
