Все правильно, ее проклятие было заключено в имени, которое ей дала мать, а до этого ей дал отец. Ройк не понял, что Эфир таким образом пытался защитить свою преемницу от грядущих несчастий. Прожив среди людей десять тысяч лет, он знал, какая судьба ждет Элеонору.
Вспомнив, как она голосом, упавшим до едва слышного шепота, с чувством, с придыханием поведала "жениху" о своем проклятии, Эния не сдержала улыбки. В тот вечер Удвин явился знакомиться с невестой. Он тоже был не в восторге от предстоящей женитьбы, но в отличие от нее не собирался бороться за свою свободу. Естественно он ей не поверил. Правда, случайно опрокинутый на ногу стул, скатерть, зацепившаяся за цацки на его одежде и поваленный стол со всеми тарелками, стаканами и прочими "романтическими" причиндалами, а также ошпаренная рука, так как Эния от смеха не удержала заварник с горячим чаем, навели его на дельную мысль, проконсультироваться со знающими людьми.
Надо ли говорить, что на второе свидание он явился в компании Солера Ван Герса, вызванного по такому случаю со своих любимых раскопок. Ведь тот первый проводил опыты по устранению проклятия. Правда и вдвоем они не добились никаких результатов. Поскольку в ней не было магии, добраться до печати крови, за которой были скрыты истоки проклятия, она не могла. Темных Эния в свое сознание не пустила, а сами они не могли ничего поделать. Печать Крови была из тех заклинаний, которые могли снять только те, кто ее ставил. Поскольку не она ее ставила, то и не с нее был спрос, а пойти потребовать собраться вместе Ройка, Элеонору, Риву, Эйдеса и Пера и снять с нее клятву, у них не хватило смелости. О чем и было доложено Владыке Норису.
На третье свидание, которое проходило в ее комнате, Удвина втолкнули два дюжих охранника, и если бы не сам Норис, маячивший у него за спиной, бежал бы он от нее куда подальше. Эния потешалась над тем, как Высший маг, наследник владыки Нориса, трясется от страха, находясь рядом с ней. Тогда он промолчал весь вечер, забившись в дальний угол кушетки, и она преспокойно дочитала книгу, которую начала читать еще до всей этой возни со свадьбой.
На четвертое свидание его привел Владыка. Словно дитя малого взял за руку и усадил рядом с нею на ту же самую кушетку. И остался проконтролировать, чтобы ученик не сбежал от невесты, воспользовавшись для этого порталом. Этот вечер в отличие от других был по настоящему ужасным. Норис все время сверлил ее взглядом, отпускал колкие замечания и всячески старался задеть побольнее, чтобы пробить невозмутимое спокойствие, за которым она прятала свою ярость.
Ноги онемели от многочасового неподвижного сидения в кресле. Эния спустила их на пол и невольно охнула от боли, когда застоявшаяся кровь с неприятным ощущением побежала по лодыжкам и стопам.
— Давайте, я разомну.
Хорошенькая девчушка лет пятнадцати опустилась перед ней на колени и взялась массировать ноги, пока они не перестали болеть.
Узнав, что ей в услужение отрядили двух рабынь, она хотела возмутиться, и потребовать избавить ее от прислуги, мотивировав это тем, что в состоянии позаботиться о себе сама. Как она и ожидала, ее мнения никто не учитывал. Тем более девушки так и не поняли ее праведного возмущения. Они были из породы потомственных рабынь, искусственно выведенных, словно животные с единственной целью, служить своему хозяину. Их личности были настолько ущербны и искусственно урезаны, что они не мыслили себе другого существования. Для них высшим наказанием было недовольство хозяина, и они едва не покончили с собой прямо на глазах у Энии, когда узнали, что не нужны ей.
Так что пришлось их оставить, и каждый раз, принимая их заботу, преодолевать отвращение к подобному существованию. Увы, она не могла рассказать несчастным, что ее отвращение относится не к ним, а к самой себе, ведь пока она является пленницей в Дарк-Кросс, ее существование ни чем не отличается от их собственного. Разве только тем, что она знает, какого это быть свободной. Девушки никак не могли взять в толк, что они делают не так, что их госпожа не улыбается, и тоже были по своему несчастны.
— Госпожа!
На Энию уставились два несчастных голубых глаза в обрамлении пушистых черных ресниц.
— Спасибо Ти. — Эния как можно аккуратнее высвободила свои ноги из рук девушки. — Мне уже намного лучше. Ты умница.
Хорошенькое личико осветилось истинной радостью, что наконец Ти услужила хозяйке и сделала тем самым ее счастливой, и Эния зажмурилась, чтобы этого не видеть.
— Что может Ми сделать для госпожи.
Вторая, не желая отстать от первой, оказалась тут как тут и уставилась на нее преданным щенячьим взором. Эния едва сдержала крик отчаяния, и через силу улыбнулась. Господи, сколько ей еще терпеть это унижение. Убью Пера, допускающего подобное. Пока она росла на руках доброго великана, она по малолетству не задумывалась над тем, как живут другие. Ее мир был прост и понятен. Столкнувшись же с подобной правдой, и тем, что творится за закрытыми воротами крепости, она не могла понять бездействия Пера. Ведь он всемогущ как сам Бог. Так почему допускает подобное безобразие. Почему ничего не делает!
Увы, ответ был также прост, как и сама жизнь. Что может один маг, пусть даже самый великий среди своих собратьев? Ничего. Ибо слишком многие не хотят ничего менять. И готовы утопить в крови пол мира, лишь бы не расставаться с тепленьким местом подле трона Владыки. Было бы иначе, не сидела бы она взаперти в четырех стенах, окруженная непробиваемой магической заслонкой, не способной пропустить даже мысль, не то что тело, и не готовилась выйти замуж за будущего Темного Владыку.
Ну, положим, готовилась, это громко сказано. Она палец о палец не ударила для этого, а будь ее воля, настучала бы по голове Норису, чтобы не смел так с нею обращаться. Норис, понимая, что она может быть по настоящему опасной, тоже принял меры предосторожности. На ее теле были амулеты такой силы, что снять их будет не под силу даже Перу. Ведь их колдовали все до единого Паладины Смерти, во главе с Норисом.
Представив себе всех этих Высших Магов, колдующих защиту от несовершеннолетней девчонки, ей стало по настоящему смешно. Неужели она такая страшная? Наверное да. Иначе бы ее не содержали под семью замками, за семью печатями в самой высокой башне Дарк-Кросс.
Открыв глаза, Эния состроила "страшную" рожицу своему отражению в зеркале и пошла умываться. Так как скоро полдень, а она до сих пор ходит в пижаме и с заспанным лицом. Вдруг к ней кто явится в гости, а она в таком виде. Караул. И не важно, что она не у себя дома и видела всех этих гостей в одном заднем месте. Как в свое время говаривала маман, конец там мира или нет, не важно. Приличия надо блюсти всегда. И Эния не собралась раскисать и показывать свое отчаяние. Наоборот, своим опрятным внешним видом приличными манерами она выражала своеобразный протест. К тому же ей было любопытно, каким образом к ней явится "жених". Она крупно сомневалась, что Норису понравится идея сидеть подле них, чтобы не разбежались по разным углам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
