Внешнеполитическая доктрина голдуотеровцев была смесью оголтелого антикоммунизма, шовинизма и остатков традиционного для западных штатов «изоляционизма». Но это еще не все. Как справедливо отмечает американский либеральный публицист Кэри Маквильямс, основное содержание программы голдуотеризма отражало его враждебную позицию по отношению к восточной группе финансистов, или, проще говоря, к Уолл-стрит[648]. Сторонники Голдуотера обвиняли восточных финансистов в том, что они используют свое преобладающее влияние в Вашингтоне для того, чтобы якобы лишить американский народ быстрой и решительной победы в «холодной войне». Восточные финансисты, говорили голдуотеровцы, поглощены заботой об охране своих заграничных капиталовложений, особенно в Западной Европе; они умышленно затягивают «холодную войну», потому что извлекают из нее финансовые выгоды. Голдуотеровцы считали, что США располагают достаточной мощью для того, чтобы одержать быструю победу над «силами международного коммунизма» и вернуться после этого к «старому доброму времени», когда подоходные налоги были низкими и когда правительство не вмешивалось в сферу «свободного предпринимательства».
Такого рода доктрины, представляющие смесь ультрареакционных взглядов мелкой и средней буржуазии вкупе с неофашистской идеологией и традиционным американским изоляционизмом, всегда находят отклик среди владельцев некоторой части мелких и средних предприятий в США, капиталистов-аутсайдеров, которые не связаны с зарубежными капиталовложениями и предприятия которых работают преимущественно на внутренний рынок. Это особенно относится к капиталистам Среднего Запада, где антиуоллстритовские настроения и остатки традиционного изоляционизма всегда проявляются с большей остротой, -чем в других районах страны. Не случайно в списке 519 капиталистов, одобривших кандидатуру Голдуотера, почти половину составляли предприниматели Среднего Запада (Огайо, Иллинойса, Индианы, Миннесоты, Висконсина, Айовы, Миссури). Но для магнатов американского финансового капитала, контролировавших в 1964 г. более 40 млрд. долл, прямых частных инвестиций за границей (в том числе более 10 млрд, в Западной Европе), внешнеполитическая доктрина голдуотеровцев оказалась неприемлемой. Она пугала их не только присущими ей элементами опасного авантюризма, но и заложенным в ней «дезорганизующим» подходом к судьбе огромных капиталов, вывезенных за границу.
Программа голдуотеровцев также отпугивала магнатов финансового капитала США крайне упрощенным подходом к коренным международным проблемам, а сами голдуотеровцы выглядели как «люди опасного невежества», находившиеся «в плену иллюзии о всемогуществе Америки»[649].
Владельцы крупнейших американских банков, имеющие более широкий кругозор благодаря своим деловым связям во всех столицах капиталистического мира, лучше, чем провинциальные кондитеры и скотоводы, понимают непреложные факты мировой политики, а следовательно, и то, что именно для США посильно, а что непосильно. Они понимают, что в современных международных условиях абсолютно невозможно охранять миллиардные заграничные инвестиции с помощью одной только политики «канонерских лодок». На протяжении двух последних десятилетий правительство США создало сложную финансово-экономическую систему учреждений и агентов, призванных обеспечивать «благоприятный климат» для американских капиталов за границей путем подкупа и обработки общественного мнения. К этой системе относится и «программа экономической помощи за границей», и система правительственного страхования инвестиций за границей.
Голдуотеровцы встречали в штыки все, что требует огромных расходов за рубежом за счет государственного бюджета.
Поэтому, с точки зрения восточных финансовых групп, приход Голдуотера в Белый дом означал бы опасный поворот во внешней политике США, чреватый далеко идущими последствиями для интересов финансовой олигархии США.
Газета «Нью-Йорк тайме», опрашивавшая предпринимателей накануне выборов во многих районах страны, пришла к заключению, что чем крупнее корпорация и чем больше ее интересы за границей, тем вероятнее ее неодобрительное отношение к Голдуотеру. «Настроенные в пользу Джонсона руководители крупных корпораций, — писала газета, — имеют склонность упоминать чаще всего внешнюю политику как главную причину их неодобрительного отношения к сенатору. «Мы торгуем и оперируем во многих странах мира, — сказал один чикагский промышленник.— Мы понимаем, что приходится ладить там с людьми такими, какие они есть. Если избранным окажется Голдуотер, то я сомневаюсь, сохраним ли мы шесть месяцев спустя хотя бы одного союзника»[650]. «В Новом Орлеане, портовом городе, — писала «Нью-Йорк тайме» через неделю, — взоры которого обращены к внешнему миру, промышленники выражают опасения, что Голдуотер будет придерживаться безрассудной внешней политики. Их рассуждения совпадают с теми, которые пришлось слышать в Бостоне и в других городах Севера. То же самое различие между образом мышления мелких и крупных бизнесменов, которое было обнаружено на Севере, существует и на Юге. Крупный бизнесмен более, чем мелкий, «склонен голосовать в этом году за кандидата партии демократов, даже если в прошлом он голосовал за республиканцев»[651].
Газета «Уолл-стрит джорнэл», опросившая сотни предпринимателей, также пришла к выводу, что Голдуотера отвергают чаще всего те предприниматели, которые управляют компаниями, имеющими капиталы за границей. Президент одной крупной корпорации на Западном побережье заявил: «Наша фирма является международной, и с этой точки зрения мы считаем, что Голдуотер как президент внес бы хаос»[652].
Для большинства магнатов американского финансового капитала было неприемлемым и основное содержание внутриполитической программы голдуотеровцев, поскольку ее осуществление повело бы к крайнему обострению классовой борьбы в стране, к радикальной перегруппировке социально-политических сил и к ликвидации нынешней идеальной, с точки зрения финансовой олигархии, двухпартийной системы.
Кроме того, демагогические выпады голдуотеровцев против «бюрократизма государственной машины и раздутого правительственного аппарата»[653], их требования прекратить вмешательство правительства в экономическую жизнь по сути дела были направлены против самого существа системы государственно-монополистического регулирования, являющегося ныне одним из обязательных условий поддержания и сохранения всей системы современного американского монополистического капитала.
Конечно, любой американский промышленник, капиталист или банкир любит «отвести душу» в разговорах о «добром старом времени», когда «свободное предпринимательство» не ограничивалось регулирующими органами правительства. Но в отличие от мелких и средних капиталистов современный американский финансовый капитал убежден, что возврат к ничем не ограниченному свободному предпринимательству возможен не больше, чем возврат ко временам водяной мельницы и парусного флота. Критикуя негативный характер программы голдуотеровцев, орган Уолл-стрит журнал «Бизнес уик» писал, что «можно питать основанные на воспоминаниях сентиментальные чувства к старой сельской кузнице, но нельзя руководствоваться этими чувствами при решении проблем XX в.»[654] Представитель восточной аристократии Генри Кэббот Лодж заявЛоджа и его политических друзей, голдуотеровцы выглядели как «новые луддиты, приведенные в ярость сложностью современной жизни и настроенные вдребезги разбить аппарат, с большим трудом сконструированный в течение последних 50 лет для решения новых сложных проблем»[655].
Военные монополии и выборы. Во время избирательной кампании 1964 г. некоторые советские публицисты и ученые в своих обобщениях поддались соблазну ассоциировать лагерь сторонников Голдуотера с военными монополиями. Если некая группа монополистического капитала нажилась на военных заказах, говорили они, то ее надо искать в лагере Голдуотера. При этом никто не стремился всерьез подтвердить этот тезис соответствующими фактами. Полагали, что он не требует доказательства: разве нужно, мол, доказывать, что нажившаяся на военных заказах монополистическая группировка должна поддерживать того кандидата в президенты, который делает наиболее воинственные заявления?
Но при этом игнорировался тот факт, что на военных заказах больше всего нажились как раз те «старые» и «новые» группировки монополистического капитала, представители которых в 1964 г. весьма дружно пере--шли в лагерь Линдона Джонсона. Свыше 70% всех военных заказов в 1964 г. приходилось на долю гигантских корпораций, контролируемых основными финансовыми группами Уолл-стрит («Дженерал дайнэмикс», «Дженерал электрик», «Америкэн телефон энд телеграф компани», «Юнайтед эйркрафт», «Мартин-Марриетта» и др.). В 1964 г. 50 крупнейших военных подрядчиков получили военные заказы на общую сумму 16,5 млрд. долл. Из этой суммы на долю корпораций, полностью контролируемых восточными финансовыми группами, пришлось 11,3 млрд. долл.
