это. Сходство временами почти обескураживает. Меня ошарашил тот момент, когда я нашел Шэрон в убежище после урагана. Подумал, что глаза меня обманывают. Что это Саванна сидит на той койке. Я решил, что у меня крыша поехала, но когда понял, кто передо мной на самом деле, не смог просто оставить ее там. Я должен был помочь. Хотя бы ради Саванны. Так я чувствовал себя ближе к ней, даже когда она находилась за много миль, а иногда даже за целые континенты, от меня.
Я очень надеюсь, что когда-нибудь Саванна и Шэрон смогут сесть и поговорить. Может, наладить отношения. Они скроены из одной ткани. Судя по их прошлому, они во многом прошли через одно и то же, их тяготили схожие пороки, и им обеим удалось выкарабкаться из этой катастрофы. Такое требует мужества. Требует силы, о которой многие только мечтают. Я думаю, это могло бы создать связь, способствовать прощению или, по крайней мере, пониманию.
— Это как-то связано с Саванной? — наконец спрашивает Шэрон, и я отвечаю честно.
— Я давно думал об этом, но Сав стала решающим фактором — вот почему я пойду на этот шаг. Она привлекает внимание средств массовой информации, с которым я должен быть в состоянии справиться. Я устал прятаться, постоянно, черт возьми, жить с оглядкой. И теперь, когда Сав вернулась… я не могу снова ее потерять.
Она кивает.
— Если тебе понадобится, ты всегда можешь воспользоваться…
— Мне не нужны твои деньги, Шэрон. Перестань их предлагать. В любом случае, сейчас я в них точно не нуждаюсь.
Она фыркает и вскидывает ладони.
— Ладно, забудь, что я об этом упомянула.
Она делает глубокий вдох и бросает на меня пронзительный взгляд.
— Итак, когда ты это сделаешь?
Я барабаню пальцами по столу, просверливая взглядом дыру в деревянной столешнице, пытаюсь не обращать внимания на растущую тревогу.
— В четверг у меня назначена встреча с Кларком, чтобы убедиться, что все концы связаны, а затем, если все будет в порядке, я сделаю это в начале следующей недели.
— После отъезда Саванны.
Я киваю.
— Так проще.
Она открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но дверь распахивается, и входит Бринн, прерывая наш разговор. Но когда я через мгновение оглядываюсь на Шэрон, могу сказать, что она не переставала об этом думать.
О всех рисках. Обо всем, что может пойти не так.
Я смотрю на сидящую на диване Бринн, читающую книгу и поедающую чипсы из пакета. Боже, ради всех нас, пусть все пройдет как надо.
Пятница, полдень, и я оказываюсь возле трейлера Саванны.
Сегодня завершающий день съемок. Завтра она уезжает рано, а к концу выходных студия свернет свою деятельность. Из-за встречи с Кларком я нервничаю и, чтобы успокоиться, мне очень нужна Саванна.
Я стучу в дверь, и Рыжий ее открывает. Увидев меня, он быстро смотрит за мое плечо, а затем впускает внутрь. Зигги атакует мои ноги, поэтому я чешу ей между ушей. Осматриваю трейлер, но Сав не вижу.
— Где она?
Смотрю на Рыжего, он печатает на своем телефоне.
— Уже в пути, — говорит он, не отрываясь от экрана. — Не умно, что ты здесь. После статьи папарацци повсюду.
Статья. Он имеет в виду чертову трехминутную запись меня и Сав на крыше. Я закрываю глаза и киваю.
— Я быстро.
Рыжий хмыкает. Сунув телефон в карман, берет с прилавка поводок и цепляет его за ошейник Зигги, прежде чем бросить на меня серьезный взгляд.
— Она через многое прошла, и сейчас ты представляешь для нее большой риск, но ты ей важен. Не облажайся.
Я ошарашено моргаю. Открываю рот, чтобы сказать ему, что не облажаюсь. Что она представляет риск и для меня, но она того стоит. Что я работаю над исправлением ситуации. Но дверь открывается, и входит Саванна. Ее темный парик теперь короче. Боб вместо длинных волн, потому что идут съемки финальных сцен. Она выглядит так, как выглядела бы сейчас, если бы не уехала. Если бы не стала знаменитой и не перекрасилась в серебристый. Если бы не сбежала.
Она выглядит так, как выглядела бы, если бы могла остаться. Если бы могла остаться и выжить.
Сав смотрит на Рыжего, между ними происходит молчаливый диалог, и Рыжий кивает.
— Пошли, дворняга, — говорит он и уходит с собакой.
Как только дверь закрывается, Саванна сокращает расстояние и обнимает меня. Ее объятие лучше всего, и напряжение в моем теле испаряется. Когда она приближается губами к моим губам, все остальное исчезает, остаемся только я и она. Я целую ее медленно, несмотря на желание поторопиться. Прошло всего несколько дней, но похоже на целых восемь лет. Она отстраняется и смотрит на меня, ее губы припухли от моих поцелуев. Я перебираю прядь каштановых волос, затем провожу кончиками пальцев по ее подбородку.
— Что ты здесь делаешь?
— Хотел увидеть тебя перед отъездом.
Это только половина правды, но все же правда. Я боюсь, что она не вернется. Боюсь, что это прощание. Я не говорю этого, но она смотрит мне в глаза и хмурит брови. Целует меня еще раз, затем шепчет мне в губы:
— Я вернусь, Леви. Обещаю.
Закрываю глаза и прислоняюсь лбом к ее лбу.
— Даже если не вернешься, даже если это прощание, мне нужно, чтобы ты знала: я люблю тебя. Ты понимаешь?
— Понимаю. — Я чувствую ее улыбку. — У меня есть два часа.
Она крепко целует меня, затем отстраняется и стягивает мою футболку через голову. Я ей позволяю. Она расстегивает пуговицу и молнию на моих джинсах, затем стягивает их вместе с боксерами вниз, прежде чем толкнуть меня на диван. У меня гребаный каменный стояк еще до того, как я касаюсь задницей сиденья.
Она с ухмылкой снимает с себя футболку, затем лифчик и брюки, пока не оказывается передо мной в одном лишь парике.
— Еще два часа.
Оседлав мои бедра, она берет мой член в руки и проводит им по уже влажной киске.
— А через четыре недели я вернусь к тебе.
Когда она опускается на меня, мы оба стонем, прежде чем наши рты сталкиваются. Я сжимаю ее бедра, медленно двигая ими вперед и назад, чувствуя, как она скользит по мне и трется. Наши груди прижаты друг к другу, и когда она начинает двигаться вверх и вниз, ее соски царапают мою кожу. Мы не прекращаем целоваться, кроме как для того, чтобы бормотать слова одобрения. Наши лица не отстраняются дальше дюйма.
— С тобой так хорошо, — шепчет она, ее горячее дыхание смешивается
