Это то, что происходит с человеком, когда он кого-то ненавидит. Это вирус, который проникает в его жизнь и удерживает всех, кто дорог, затем по одному отрывает их, пока он не остается одиноким, пустым, и мертвым внутри. Ненависть подпитывает негодование, и происходят убийства. Она беспринципна и будет высасывать из человека жизнь, пока от него не останется пустая оболочка.
Будет именно так… если позволить этому случиться.
Я не могу больше наблюдать, как Оливер становится жертвой всего этого. Моя любовь к нему слишком сильна. Я пожертвую нами, чтобы спасти его.
— Оливер?
Он, наконец, моргает, и я вижу, что он узнает меня, когда его взгляд фокусируется, но выражение лица остается безжизненным.
— Уезжай домой.
Его слова сотрясают все мои внутренности, но я не позволяю ему видеть это. Я проглатываю каждую эмоцию, которая угрожает вырваться на поверхность, когда я одеваюсь. «Он вернется к тебе». Слова Джеки проносятся у меня в голове, но не приносят мне удовлетворения. Глядя на него сейчас, я не уверена, что он когда-нибудь вернется хоть к кому-нибудь из нас.
Я собираю свои вещи и закрываю чемодан. Оливер даже не шелохнулся. Я ставлю чемодан и сумочку у двери и собираю свой разбитый телефон. Затем я сгибаюсь перед ним.
Он закрывает глаза.
— Я буду ждать тебя дома, — я наклоняюсь и прижимаюсь губами к его лбу. — Но только уже навсегда, — я прижимаю ладонь к его щеке и тянусь губами к уху. — Не отступать, Оли.
Я нахожу дешевый отель возле аэропорта, чтобы переночевать. К счастью, мой телефон все еще работает, хотя экран треснул и разошелся зубчатыми линиями на мелкие кусочки. Сегодня Рождество, поэтому я представляю себе, что моя семья и семья Оливера наслаждается времяпрепровождением со своими любимыми людьми. Несмотря на то, насколько мое сердце нуждается в утешении, а разум в убеждении, я не звоню никому. Один день ничего не изменит, кроме как разрушит чей-то другой день. Достаточно моего и Оливера.
Я не сдаюсь. Я никогда бы не смогла этого сделать. Он попросил меня уйти, и я дала ему пространство. Моя любовь принадлежит ему — она безусловная, терпеливая, и ожидающая его возвращения домой. Иногда единственный способ удержать кого-то — это отпустить его. Я не о чем не сожалею. Трагическую смерть Мелани нельзя стереть, это нельзя забыть, это нельзя игнорировать. Он похоронил ее крошечное тельце и дал ей короткое, но не менее жизненно важное завершение. Теперь ему необходимо сделать то же самое для себя. Оливеру нужно похоронить свою злость и ненависть. Прощение — это отпущение, а отпущение болезненно. Это не то, что мы делаем для других; это то, что мы делаем для себя.
***
Я натягиваю на лицо маску клоуна. Алекс выходит замуж через три дня, и я не позволю ей видеть, насколько я подавлена внутри. Джеки и Хью единственные, кто знает о том, что произошло на Рождество в Портленде с Оливером. Как его родителям, им необходимо было знать, что он достиг дна, и я больше не могу ему помочь. Вчера Джеки села на самолет в Портленд… я надеюсь, что она сможет.
— Ты не сделала ничего неправильного, как заказ педикюра и ужин в каком-то семейном ресторане у залива, не так ли, Цветочек? — Алекс смотрит искоса на мое отражение в зеркале, когда я завиваю ей волосы.
— Да, поэтому на пригласительных написано, что нужно прийти в маскарадных костюмах, — я закатываю глаза.
— Там будет обнаженный парень? Лучше бы был, это было моим единственным условием.
— На мальчишнике Шона сегодня вечером будет обнаженная девица?
— Не могу поверить, что ты спрашиваешь об этом, — смеется Алекс. — Всем заправляет Кай… я уверена, что там будет более чем одна обнаженная девица.
— И это беспокоит тебя? — я закалываю несколько завитых прядей, пока она красит ресницы.
— Черт, нет. Там стриптизерши, а не проститутки.
Я поднимаю бровь и ухмыляюсь.
— Ну… ладно, ты никогда не знаешь, что вытворит Кай, но я доверяю Шону.
— Ты и должна. Он обожает тебя.
— Вау, это можно рассматривать как одобрение, учитывая, сколько дерьма вы преподносите друг другу.
— Это все в шутку, — я пожимаю плечами. — Теперь надевай платье и маску.
— Не могу поверить, что ты заставила всех надеть маски. Это будет так весело!
Мы надели свои платья для вечеринки. Платье Алекс — светло-розовое кружевное и атласное, а маска-бабочка лазерной резки — белая. У всех остальных девушек маски черные. Мое платье золотое, без бретелек, шифоновое с короткой юбкой, волосы подняты вверх, выставляя напоказ верхнюю часть моей тату. Но кого это волнует? Я никогда снова не посмотрю на себя так: я всегда буду видеть себя глазами Оливера — красивой.
— О боже… посмотри на себя! — другие девушки в автобусе, одетые в коктейльные платья и черные маски приветствуют будущую невесту восторженными визгами.
Я делаю глубокий вдох. Я могу это сделать. Может, сегодняшний вечер это именно то, что мне нужно, чтобы забыть об Оливере, даже если всего на несколько часов.
— Спасибо вам всем за то, что прочитали свои пригласительные! — я обвожу взглядом восемь девушек с не накрашенными губами, затем поднимаю сумку с помадами и пускаю ее по кругу. — У каждой будет разный цвет, и не пытайтесь найти что-то нежное и элегантное. Они все вызывающе яркие и дикие.
Еще больше визга, хлопанья в ладоши и подпрыгивания следует за этим, когда мы добавляем завершающий штрих к нашим горячим, сексуальным и «вот идут проблемы» образам на сегодняшний вечер. Я могу сделать это… могу забыть об Оливере.
***
Я не могу этого сделать. Я не могу прекратить думать об Оливере. Даже после трех бутылок пива и четырех шотов, все, что я вижу — это он. Автобус привозит нас в клуб в театральном районе и голая задница, трясущаяся в шести дюймах от моего лица — Оливера. Поэтому я делаю единственную вещь, которую могу… я шлепаю по ней.
— А теперь кто в списке непослушных? — хихикаю я.
Его трясущиеся ягодицы резко останавливаются. Затем он поворачивается и смотрит на меня с широко раскрытыми глазами от шока. Я поправляю маску, думая, что это она мешает мне ясно видеть, но это не так. Я ошиблась. Парень… мистер Трясущиеся Булочки — не Оливер.
— Мисс? — парень в черном костюме хлопает меня по плечу.
Я поднимаю глаза.
— Я должен вас попросить воздержаться от подобного взаимодействия с исполнителями. Если вы хотите заплатить за что-то, где можно касаться руками, я могу организовать приватную комнату.
Я смотрю на мистера Трясущиеся Булочки. Он усмехается и подмигивает мне.
— Я… эм… хорошо. Простите.
