— А Кэролайн?
— С ней всё в порядке, — еще одна ложь, но уже своей маме. Я бы сказал, что я прокладываю короткий путь в ад сегодня, но так как я уже там, какое это на самом деле имеет значение?
— В порядке? Правда?
— Тебе лучше, чем кому-либо, известно, что она никогда не станет прежней снова, но ее доктора думают, что ей лучше, поэтому моя работа здесь окончена.
— А ты?
— Какое значение имеет, что думаю я? — я вздыхаю. — Доктора — эксперты.
— Оливер, я не спрашиваю, что ты думаешь. Я спрашиваю как ты. У тебя есть какой-то прогресс?
— Это не я нахожусь в больнице для душевнобольных.
— Оливер…
— Да. Я отлично, великолепно, невероятно. Я буду дома к свадьбе, поэтому жизнь не может быть еще лучше.
— Ты ходил на могилу Мелани?
— Да, — ложь.
— И?
— И она все еще мертва.
— Оливер!
Я хватаю себя за волосы.
— Прости. Мне просто не нужно это от тебя.
— Я люблю тебя, Оливер. Я хочу, чтобы мой сын вернулся. Он нашел невероятную девушку, и я бы хотела видеть его «долго и счастливо». Поэтому не трать там время попусту. Делай, что нужно, чтобы ты мог приехать домой.
Делать, что нужно? Тупая психологическая чушь.
— Ага, — я кривлюсь, после того, как слово слетает с моих губ. Пожалуйста, пусть она отреагирует на мое «ага» лучше, чем Вивьен.
— Счастливого Дня благодарения, Оливер. Я тебя люблю.
— Тебе тоже. Передавай всем от меня привет.
— Передам.
Я отбрасываю телефон в сторону. Да, конечно, счастливого Дня благодарения. Это был действительно приятный день. Свидетельство лучшей части которого — на моей рубашке. Остальная же часть… Кэролайн — я все еще ненавижу ее.
***
Вивьен
Мне разбивает сердце то, что Оливер ощущает необходимость лгать мне и Джеки. Что он не знает, так это то, что Лили звонила Джеки после того, как его вывели из больницы. Должно быть, это был какой-то материнский инстинкт; она волновалась за него и хотела, чтобы мы знали, что случилось. Она звонила во второй раз, когда добралась домой и обнаружила, что он и все его вещи исчезли. Это было примерно за десять минут до того, как он позвонил мне. Смешно, что он ни о чем из этого не упомянул. Таким образом, мы теперь знаем, что он сломался и больше не живет у Лили и Дуга. Что мы не знаем, так это где он остановился и что происходит у него в голове.
Секс по телефону не был запланированным, и, честно говоря, я не думала, что он заинтересуется после того, что произошло. Но я училась, как сумасшедшая, а Оливер был так занят, мое тело нуждалось в освобождении. Затем Ченс объявился вместе с Ронни, и я застала их целующимися и лапающими друг друга в коридоре. Не в смысле «у нас был секс, но мы просто возимся здесь, лапая друг друга», а в смысле «ты чертовски расстраивала меня на протяжении нескольких месяцев, и я до смерти хочу трахнуть тебя впервые». Он прижал ее к стене в стиле «ты под арестом» и терся своей промежностью о ее задницу, массажируя тем временем ее киску через ткань джинсов. Они не видели и мне стыдно признаться, что я пряталась за фикусом и наблюдала за тем, как он подарил ей оргазм, но это правда. Поэтому, когда Оли позвонил, я была вся разгоряченная и озабоченная и уже на грани своего собственного оргазма.
— Эти пироги выглядят восхитительно! — Джеки улыбается, разрезая их.
Я сделала примерно дюжину фотографий, потому что она права, они действительно выглядят… ну, будто кто-то другой их приготовил.
— Оливер сказал, когда будет дома? — спрашивает Ченс.
Я качаю головой.
— Наверняка к свадьбе Алекс и Шона, — отвечает Джеки к моему удивлению.
— Он так сказал? — я оборачиваюсь, глядя на нее.
— Да, — она кивает.
— А что насчет Рождества? — спрашивает моя мама.
— Он постарается… — она смотрит на меня с грустной улыбкой, — но это прозвучало не так убедительно, как я надеялась.
Мое настроение упало, и я уверена, что все это заметили.
— Может, тебе стоит полететь в Портленд, как только закончатся твои занятия, — предлагает Ченс.
Джеки и Хью сердито смотрят на него.
— Что? — он делает глоток воды. — Оливер лучшая версия самого себя, когда он рядом с Вивьен, и, возможно, ему необходимо небольшое напоминание о том, что он упускает.
— Он сам должен найти то, что я не могу ему дать.
Джеки кивает с болью в глазах.
— Завершение.
Я киваю в ответ.
— Кому какое дело? В любом случае поезжай и сделай ему сюрприз. Он должен неистово скучать по тебе.
— Я не могу себе этого позволить, — я смотрю вниз на свой пирог из орехов пекан.
Рука моего папы накрывает мою.
— Да, ты можешь.
Я поднимаю на него взгляд, а он подмигивает мне.
— Считай, что это наш с мамой подарок тебе на Рождество.
Мои родители так много лет боролись в финансовом плане. Я хочу отклонить его предложение, как делала много раз раньше, но не могу. Да, я умираю, как хочу видеть Оливера, но прямо сейчас я знаю, как много для папы значит это, и только по этой причине я принимаю его подарок.
— Спасибо, — я обнимаю его со слезами на глазах, а затем наклоняюсь в другую сторону и обнимаю маму.
Я смотрю на Джеки и вижу тревогу на ее лице. Она беспокоится об эмоциональном состоянии Оливера и переживает обо мне, находящейся в Портленде в непосредственной близости к источнику его боли.
— Я поняла, — я улыбаюсь ей.
Она кивает в ответ, но едва заметно.
Глава 32
Шлепок
Вивьен
Дни от Дня благодарения до моих зимних каникул пролетают быстро. Когда я не на занятиях или не учусь, то помогаю приручить невесту. Как Алекс удается посещать занятия и готовиться к свадьбе в то же самое время — вне моего понимания.
— Ты же вернешься к моему девичнику, правда?
— Да, — смеюсь я, — по крайней мере, так указано в моем обратном билете.
— И он все еще не знает, что ты приезжаешь?
Я бросаю сложенные джинсы в чемодан.
— Нет, если ты, конечно, не разболтала или не посылаешь ему фотографии того, как я собираюсь.
— Тогда как ты собираешься найти его, если он до сих пор не признался, что больше не живет у родителей Кэролайн.
— Мой план — объявиться у него на работе.
Алекс протягивает мне свитера.
— А если его там не будет, каков твой запасной план?
— Я разворачиваюсь и лечу обратно в Бостон.
— Что?
— Шучу, — я смеюсь. — У меня нет запасного плана. Если его там не будет, я что-нибудь придумаю. Может, баннер на самолете, который будет летать по городу, с надписью «Оливер Конрад, ты где?».
