Услышав на проселке звук автомобильного мотора, она задвинула засов и заставила себя добраться до окна.
Приступ страха, охвативший ее при виде незнакомой машины, сменился облегчением, когда она увидела выбравшегося наружу Ноя. Она схватилась за подоконник и обвела взглядом деревья, отбрасывавшие длинные тени.
«А вдруг он там? А вдруг следит?»
Оливия подумала о бабушке. Нет, нет, она не будет ее пугать. Она справится с собой. Она спрятала нож, но для страховки не стала застегивать ножны.
Затем снова прислонилась к стене и сделала несколько медленных вдохов и выдохов. Услышав на лестнице шаги Ноя, она вернулась в коридор.
– Похоже, она начинает менять гнев на милость. Спросила, люблю ли я свиные отбивные.
– Поздравляю. – Надо же, какой твердый у нее голос. Какой спокойный… Она протянула руку и взяла у него чемоданчик с портативным компьютером. – Комната для гостей здесь. Там есть отдельная ванная.
– Спасибо. – Он вошел следом, осмотрелся и поставил сумки на кровать. – Тут намного симпатичнее, чем в лагерной палатке. Кстати, как ты думаешь, кто здесь?
– Здесь?
Услышав ее срывающийся голос, Ной прищурился.
– Лив, что случилось?
Она покачала головой и опустилась на край кровати. Минутку, только минутку…
– Кто здесь?
– Мои родители. – Присмотревшись внимательнее, Ной сел рядом и взял ее за руку. Та была влажной и холодной.
– Фрэнк? Фрэнк здесь? – Она повернула кисть и сжала его ладонь как в тисках.
– На базе, – медленно сказал Ной. – Они заказали номер заранее. Говори, что случилось.
– Скажу. Фрэнк здесь. – Она уронила голову Ною на плечо. – Я просила его приехать. Когда я была в Лос-Анджелесе, то пришла к нему домой и спросила, не сможет ли он приехать. Значит, он смог.
– Ты много значишь для него. Так было всегда.
– Знаю. Это замкнутый круг. Мы продолжаем бродить по нему и не сможем остановиться, пока все не кончится. Он был в доме, Ной.
– Кто?
Оливия выпрямилась. Хотя ее щеки были по-прежнему бледны, но глаза смотрели спокойно.
– Мой отец. Он был в доме.
– Откуда ты знаешь?
– На моей кровати лежит роза. Белая роза. Он хочет сказать, что вернулся.
Ной не пошевелился, однако его темно-зеленые глаза стали холодными и решительными.
– Побудь здесь.
– Я уже смотрела. – Она вцепилась в его руку. – Осмотрела весь дом. Кроме чердака. Я не смогла туда войти, потому что…
– И правильно сделала, черт побери. Посиди здесь или спустись вниз, к бабушке.
– Нет, ты не понял. Я не смогла подняться, потому что хотела, чтобы он оказался там. Хотела подняться и убить его. Убить своего отца. Господи помилуй, я видела, как вонзаю в него нож. То, как его кровь течет по моим рукам. Я хотела этого. Хотела. Кто я после этого?
– Человек, – бросил он, и это слово прозвучало как пощечина.
– Нет. Я бы стала такой же, как он.
– Оливия, ты поднялась туда?
– Нет. Я заперла дверь снаружи.
– А эту запри изнутри. И жди меня.
– Не уходи.
– Его там нет. – Ной поднялся на ноги. – Но тебе будет легче, если я проверю. Запри дверь, – велел он. – И жди.
Она подчинилась, презирая себя. Спряталась, как пряталась прежде. Когда Ной вернулся, она открыла дверь и посмотрела на него пустыми глазами.
– Никого. Никаких признаков, что туда кто-то заходил. Нужно будет предупредить твоих стариков.
– Бабушка испугается.
– Она должна знать. Попробуй разыскать деда. Позвони на базу. А я позвоню родителям. – Он провел рукой по ее щеке. – Тебе будет легче, если у тебя появится свой коп.
– Да. Ной… – Она сжала кисть его руки. – Когда я увидела, что ты вылезаешь из машины, то поняла, что могу на тебя положиться. И очень захотела этого.
– Лив… Если я скажу, что позабочусь о тебе, ты опять начнешь лезть на стенку?
Она слабо улыбнулась и снова опустилась на кровать.
– Да. Но чуть попозже. Сейчас мне немного не по себе.
– Раз так, рискну. Я позабочусь о тебе. – Он взял ее лицо в ладони и поцеловал. – Верь этому. А теперь звони деду.
Он рисковал. Ради минутного удовлетворения рисковал, как последний дурак. Его могли застать.
И что тогда?
Он не был готов к этому. Еще не был. Сидя в своей комнате, он поднес к губам стакан бурбона. Рука еще слегка дрожала.
Но не от страха. От возбуждения. От ощущения полноты жизни.
Двадцать лет у него не было выбора. Требовалось делать то, чего от него ждали. Соблюдать правила игры. Он не знал и не ожидал, что избавление от них будет таким чудесным.
Это было незабываемо. Вот что такое настоящая свобода.
Она вспомнит, что означает роза. Она не могла этого забыть.
Папа дома.
Он сделал еще один глоток, чувствуя собственную силу после многих лет бессилия.
Его едва не поймали. Невероятное везение. Он едва успел выйти из дома через черный ход – поразительно, что эти люди верят в судьбу и не запирают дверь, – как увидел, что они выходят из рощи.
Ливи, маленькая Ливи и сын копа. Гримаса судьбы. Цикл. Круг. Каприз фортуны, которая свела дочь его любимой с сыном копа, расследовавшего убийство.
Джулия, его ненаглядная Джулия.
Он подумал, что это может напугать Ливи, заставить ее подумать об убийстве, совершенном много лет назад, вспомнить то, что она видела и от чего бежала.
Разве он мог знать, что после стольких лет посмотрит на нее, обернувшуюся к другому мужчине, и увидит Джулию? Джулию, прижимающуюся длинным, стройным телом к кому-то другому?
Разве он мог знать, что вспомнит кошмарный сон об убийстве любимой женщины? И отчаянно захочет сделать это снова?
А когда это будет сделано… Он поднял нож и поднес его к лампе. Все кончится. Круг наконец замкнется.
И ничего не останется от женщины, которая отвергла его.
* * *
– Тебе придется соблюдать осторожность. – Взволнованный Фрэнк сидел в гостиной Макбрайдов. «Вернуться к работе, – думал он. – И завершить то, чему не было конца».
– Долго? – спросила Оливия. Ее больше всего волновала бабушка. Но испытания заставляли Вэл крепиться. Она сидела, расправив плечи, широко раскрыв глаза и крепко сжав губы.
– Сколько потребуется. Тебе нельзя оставаться одной, надо всегда быть на людях и обязательно запирать все двери.
Оливия подумала и кивнула.
– Но ведь это не все, что мы можем сделать, правда?
Фрэнк помнил маленькую девочку, прятавшуюся в шкафу и потянувшуюся к нему. Теперь она была взрослой женщиной. Ее нельзя было взять на руки и убаюкать.
– Ливи, скажу тебе честно. До сих пор он не сделал ничего такого, к чему можно было бы прицепиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
