– Наверно, пора поставить точки над i, пока это не зашло слишком далеко. Несколько дней на лоне природы были очень приятными. Более приятными, чем я ожидала. Ты нравишься мне. Очень нравишься. И поэтому я не хочу обижать тебя.
– Но обижаешь. – Он отложил книгу и сел. – Весь вопрос, почему.
– Я не хочу обижать тебя, Ной. – Голос Оливии отражал лишь часть владевших ею чувств. – Мы хорошо провели время, у нас был чудесный секс. Но сейчас я пришла в себя и поняла, что не хочу того, к чему стремишься ты. Я не создана для этого.
– Ты любишь меня, Оливия.
– Ты тешишь себя иллюзиями. – Она рывком открыла застекленную дверь и вышла на узкую террасу.
– Черта с два!
Оливия не ожидала, что он может двигаться так быстро и бесшумно. Но Ной в то же мгновение оказался рядом, развернул ее и гневно посмотрел в глаза.
– Я должен тащить из тебя слова клещами? – Он рывком прижал ее к себе. – Неужели нет другого способа? Неужели ты не можешь сказать это сама?
– Что я люблю тебя? А если и так? – Она вырвалась и повернулась спиной к ветру, заползавшему под тонкий халат. – Из этого ничего не выйдет. Я не позволю! – крикнула она, но усилием воли заставила себя сдержаться. – Может быть, это случилось бы, дай я себе волю.
– Что ж, это все объясняет. Но мы можем быть вместе даже в том случае, если ты меня не любишь.
– Это ничего не изменило бы. Я бы продолжала бояться, а ты видел бы это и не оставлял меня одну. Я бы позволила тебе делать то, к чему ты склонен, и заботиться обо мне. По крайней мере до тех пор, пока все не закончится.
Ной слегка успокоился и начал играть кончиками ее волос.
– Я знал, что этого говорить не стоило. Лив, если я буду заботиться о тебе, это еще не значит, что ты станешь моей рабыней.
– В тебе есть что-то от няньки. Ты не можешь справиться с собой.
Эта мысль так ошеломила Ноя, что он захлопал глазами.
– Ничего подобного.
– Ай, брось. – Оливия протиснулась мимо него и вернулась в комнату. – Ты стремишься опекать всех, кто тебе дорог. Достаточно услышать, как ты говоришь о Майке. Ты всегда приходишь к нему на выручку. И даже не осознаешь этого. Это твоя вторая натура. И так же ты относишься к родителям.
– Я не прихожу к ним на выручку.
– Ты опекаешь их, Ной. Это замечательно. Честное слово. Сегодня вечером твоя мать говорила, как ты приходишь к ним и пытаешься спасти цветы. Или идешь к отцу в молодежный центр и несешь ему пиццу.
– Иначе он умер бы с голоду. При чем тут опека? – Это слово вызывало у него судороги. – Просто родственные чувства.
– Нет, в этом весь ты. – Именно поэтому она его и полюбила. Он был прекрасен – и душой и телом.
– Ты внимателен, – продолжила она. – Ты умеешь слушать, выделять главное и делать его значительным. Я пыталась уговорить себя, что ты мелкий, ничтожный, беспечный человек, но делала это только ради того, чтобы не дать воли своему чувству. Потому что я не могу себе этого позволить.
– Не хочешь, – уточнил он. – Если верить твоим словам, я неплохой улов. Тогда почему ты так хочешь, чтобы я сорвался с крючка?
– Мы с тобой разные люди. Моя мать была жертвой, а отец – убийцей. Я ношу это внутри.
– По-твоему, каждый, у кого было трудное прошлое, не способен любить?
– Мы говорим не об этом. Факт остается фактом. Я не хочу вступать с тобой в длительную связь.
– И как ты собираешься с ней покончить?
– Я уже покончила, – ровно и холодно сказала Оливия, повернувшись к дверям. – Мы расстаемся. И тебе совсем не обязательно сидеть здесь до утра.
Ной шагнул к открытой ею двери. Когда Оливия посторонилась, ее сердце обливалось кровью. Позже она поняла, что должна была предвидеть последствия. Достаточно было увидеть его глаза, в которых горел холодный, беспощадный свет.
Он схватил ее за запястье и заставил выпустить ручку. Прижал к двери. Запер замок.
– Если бы мы продолжали эту игру и я поверил, что ты способна включать и выключать свои чувства так же легко, как я запер этот замок, из этого следовало бы, что нас объединяли только чисто деловые взаимоотношения, которые закончились, и секс. Я правильно излагаю твою мысль?
Ной прижал ее спиной к двери. Когда прошло потрясение, Оливия поняла, что он пугает ее. И в то же время страшно возбуждает.
– Правильно. Так будет лучше для нас обоих.
– Прекрасно. Значит, не будем усложнять. – Он рванул пояс ее халата. – Если это всего лишь секс, займемся им.
Она вздернула подбородок, заставив себя посмотреть ему в глаза.
– Ладно.
Но рот Ноя уже жадно прижался к ее рту, пальцы впились в тело, реакция которого опередила реакцию сознания. Она издала стон, в котором протеста было меньше, чем наслаждения, но этот звук заглушили беспощадные мужские губы.
Он сорвал с Оливии халат, и ее сердце заколотилось еще безудержнее.
– Это не имеет значения. Это только секс. – Гнев и обида заставили его забыть правила хорошего тона.
Ной грубо потащил Оливию к кровати, крепко прижавшись к ней напрягшимся телом. Он не дал ей ни времени, ни выбора. Но дал наслаждение.
Ногти Оливии впились в его плечи, однако это не было выражением протеста. Она дрожала и корчилась под его телом, и стоны, срывавшиеся с ее губ, были звуками, которые издают спаривающиеся животные.
Это не было ни нежной любовной игрой, ни тщательно обдуманным обольщением. Жар вместо тепла, жадность вместо щедрости.
Она разорвала на нем рубашку и впилась ногтями во влажную спину. Изрыгая проклятия вместо любовных клятв, он рывком приподнял Оливию и глубоко вонзился в нее. Она была горячей, влажной, сжимала его в объятиях и выгибалась под ним дугой.
Кожа Оливии блестела в свете лампы, глаза расширились и потемнели от потрясения. «Я этого не переживу, – вертелось в ее воспаленном мозгу. – Никто не выдержит такого чудовищного жара и таких острых ощущений».
Оливия вздохнула и прошептала его имя.
Наступивший оргазм был полон наслаждения, смешанного с болью. Обессилевшая, Оливия упала навзничь и вытянулась всем телом.
Ной удерживался на краю, как альпинист, вцепившийся в карниз кончиками пальцев. Кровь била в голову, в сердце, в поясницу.
– Говори, – с трудом выдохнул он, сжав бедра Оливии и крепко прижав их к себе. – Черт побери, Лив, скажи эти слова!
Она не видела ничего, кроме его лица.
– Я люблю тебя. – Рука Оливии соскользнула с его тела и безжизненно вытянулась. – Ной…
Только тут Брэди разжал пальцы и рухнул в пропасть, сделав по пути последний рывок.
Ной чувствовал дрожь ее тела и бешеное биение сердца. «И кто же из нас победил?» – подумал он, откатываясь в сторону.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
