13 НОЯБРЯ 2003 года судья объявил решение: Российской Федерации в экстрадиции отказать.
По ходу слушаний “Фонд гражданских свобод” сообщал подробности на специальном вебсайте “Охота на Закаева”, где размещались документы, фотографии, комментарии, интервью и пр. Решение судьи Уоркмана моментально сделалось сенсацией в Рунете. Значение вердикта выходило далеко за рамки судьбы отдельного чеченца, пусть даже и лидера сепаратистов. Впервые было вынесено судебное решение, содержавшее юридическую оценку режима Путина и его войны, — решение, которое станет прецедентом для подобных разбирательств в будущем.
Судья постановил, что действия России в Чечне отнюдь не являются правоохранительной акцией, а представляют собой полноценный вооруженный конфликт, попадающий под действие Женевских конвенций, а не уголовного законодательства. Таким образом, само по себе участие в боевых действиях не является преступлением. Ахмед и другие “боевики” не могут быть автоматически зачислены в террористы, ибо являются легитимными участниками войны. С другой стороны, лица, совершившие в Чечне преступления против гражданского населения, причем с обеих сторон, должны считаться военными преступниками, а вовсе не нарушителями уголовного кодекса.
Решением суда запрос на экстрадицию Закаева был признан политически мотивированным, и было определено, что доказательства по делу сфабрикованы российской стороной, применявшей принуждение свидетелей, пытки и прямой подлог. Суд также согласился с тем, что если Закаев будет выдан, его ждет расправа и возможная гибель, как это произошло со многими видными чеченцами, попавшими в российский плен. Это был сокрушительный удар по репутации России как правового государства. Дело Закаева обернулось полным поражением Кремля.
После объявления вердикта мы собрались в любимом ресторане Ахмеда — “Аль-Хамре”, что на Шепардс-маркете. Звучали тосты за здоровье судьи Уоркмана, адвокатов, свидетелей, правозащитников, олигархов, журналистов, лондонской полиции, Ее Величества Королевы и даже Давида, чудом победившего Голиафа. Но во всем этом явственно ощущалась нотка тревоги: все понимали, что противник непременно нанесет ответный удар.
На том банкете присутствовали два человека, которым, если верить в судьбу, было отведено еще по три года жизни: Саша Литвиненко и приехавшая из Москвы Аня Политковская. Они познакомились в зале суда и быстро нашли общий язык: обоих жгли стыд и чувство вины за действия России в Чечне. И они моментально сдружились, так как были из одного теста — конспирологи, ожидавшие худшего от мрачных сил, которым бросили перчатку, относившиеся с напускным безразличием к угрозе собственной жизни.
С Ахмедом Закаевым.
“С первой же встречи они стали друзьями — непоседливый русский опер и видавший виды чеченский партизан”.
Владимир Терлюк.
“Он работал на российское посольство, но хотел бы перейти на нашу сторону”.
Глава 24. Конспирология
В мемуарной литературе ходит рассказ о том, как однажды лидер формалистов Шкловский на одном из диспутов с соцреалистами сказал: “На вашей стороне армия и флот, а нас четыре человека — что же вы так боитесь?” Перефразируя Шкловского, Саша Литвиненко сказал, что против нашего безнадежного предприятия Кремль задействовал “армию и флот” — могучие ресурсы российских спецслужб.
— Спецслужба предназначена для того, чтобы бороться с другой спецслужбой, — развил он свою мысль в интервью “Нью-Йорк Таймс” в 2004 году. — Когда спецслужба работает против отдельного человека, у него нет шансов.
Саша был фаталистом. Его сиюминутная жизнерадостность удивительным образом уживалась с глубоким долгосрочным пессимизмом. Марину, впрочем, он успокаивал, объясняя, что спецоперации обычно бывают направлены против первых лиц, поэтому, если говорить о возможной спецоперации ФСБ в Лондоне, то в первую очередь остерегаться надо Борису и Ахмеду, а ему уже во вторую.
— К тому же, дорогая, у меня нюх, как у собаки, — убеждал он ее. — Если появится опасность, то я ее вовремя почую.
Я не разделял Сашиных опасений, считая, что в Лондоне вся компания находится в полной безопасности. Что же касается тех, кто был в России, мне не верилось, что против горстки маргинальных политиков и журналистов Кремль пустит в ход силы и средства, предназначенные для борьбы со шпионами и террористами, то есть попросту начнет их убивать. Мой опыт сложился в брежневские времена, когда диссидентов не убивали, а сажали в тюрьму или в психушки; этого я ожидал и в данном случае. Поэтому когда в Москве начали происходить загадочные убийства наших друзей, я не соглашался с Сашиными версиями. Каждое из этих убийств имело “неконспирологическое” объяснение, а их череда могла быть случайным совпадением. Только его собственная смерть убедила меня в том, что он был прав. Он так и не успел сказать: “Вот видишь, ведь я же предупреждал!”, но последнее слово в этом споре осталось за ним.
УТРОМ 21 АВГУСТА 2002 года депутат Госдумы и член руководства “Либеральной России” сорокапятилетний Владимир Головлев вышел из своего дома в районе Митино прогуляться с собакой. Домой он не вернулся: около восьми утра он был убит двумя выстрелами в упор на безлюдной тропинке в лесопарке напротив дома. Следователь Михаил Авдюков сообщил журналистам, что покушавшихся было двое, но кроме гильз, валявшихся рядом с телом, других следов не обнаружилось. Два телохранителя, которые обычно сопровождали Головлева, по непонятным причинам в то утро на работу не пришли.
До сих пор не появилось ничего, что прояснило бы обстоятельства гибели Головлева — не первого и не последнего из шумных нераскрытых убийств, время от времени сотрясающих Россию. Но оно стало первым из серии ударов, обрушившихся на наш лагерь.
Годом раньше Головлев вместе с Юшенковым появились у Березовского в Шато-де-ля-Гаруп с предложением создать оппозиционную партию. Головлева считали “денежным мешком” Юшенкова, но на новую партию требовалось гораздо больше ресурсов, чем он мог себе позволить. Говорили, что его благосостояние уходит корнями в туманные времена приватизации начала 90-х, когда он был “человеком Чубайса” — председателем Комитета по управлению госимуществом (КУГИ) Челябинской области. Незадолго до убийства его вызывали в прокуратуру на допрос по делу о коррупции в Челябинске. Тогда он заявил, что обнародует сенсационные материалы, касающиеся происхождения многих челябинских состояний. Большинство сторонних наблюдателей сходились на том, что убийство было связано с какими-то его старыми приватизационными делами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
