Но совершенно неожиданно для Орлова его снова назначают переводчиком разведывательного отдела, ссылаясь на то, что должность военного следователя не предусматривалась новым штатом. Однако работу в комиссии он не покидает, проводит допросы подозреваемых и свидетелей, ведет необходимую переписку. Недоброжелатели не преминули использовать этот факт для указания на превышение им своих полномочий.
Биограф Ставки верховного главнокомандующего Михаил Лемке отметил в своем дневнике:
«Четырнадцатое марта. Понедельник. Был следователь Орлов. Он писал сегодня докладную записку от имени генерал-квартирмейстера о том, что вместо переводчика он должен называться „судебным следователем по особо важным делам“, т. к. только это соответствует его деятельности и поставит его следственный материал в настоящее положение для судов.
Теперь бывают случаи, что суды отрицают за его следствием официальное значение».
Просьбу Орлова удовлетворили ровно наполовину — должность переводчика сократили, а следователя не ввели. Нахождение в состоянии «за штатом» свело на нет его возможности в плане участия в делах верховной следственной комиссии. Бесцельно бродить по кабинетам, отрывая штабистов от работы, либо проводить время в офицерском казино для Орлова было совершенно неприемлемо, хотя дружеского застолья он никогда не чурался.
Только начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Михаил Васильевич Алексеев мог внести необходимые изменения в штатное расписание и произвести соответствующее назначение. Владимир Орлов надеялся, что сможет убедить генерала в своей правоте, и добивался личной встречи с ним. Надо отметить, что Михаил Васильевич Алексеев со школьной скамьи приятельствовал с отцом Орлова, не раз встречался с ним на русско-турецкой войне, видел, что детей своих тот воспитывал в патриотическом духе — «за Веру, Царя и Отечество». Утверждать, что именно это обстоятельство способствовало разрешению возникших у Орлова проблем, мы не можем, но 2 апреля его назначили на вновь образованную должность — военного следователя по особо важным делам при штабе ВГК, то есть при самом Алексееве. Так Орлов стал действовать непосредственно по указаниям начальника штаба ВГК. Долго ждать эти указания ему не пришлось.
В июне 1916 года, на основе докладов военной контрразведки о подозрительной деятельности банкира Дмитрия Рубинштейна и некоторых других финансовых воротил, своими операциями подрывавшими устойчивость снабжения фронта и тыла продовольствием, генерал Алексеев добился решения Николая II о создании специальной оперативно-следственной комиссии. Возглавил ее Генерального штаба генерал-майор Николай Степанович Батюшин, о котором мы уже не раз упоминали. В состав комиссии вошли квалифицированные офицеры контрразведки и юристы, служившие до войны в Варшавском военном округе, хорошо знакомые Батюшину.
Работа комиссии требует отдельного рассмотрения, поскольку в исторической литературе мы найдем лишь краткие упоминания о ней, а верить газетным публикациям того времени, авторы которых явно отрабатывали полученные от заказчиков-банкиров деньги, совершенно не стоит, Их лживость убедительно доказал еще в 1917 году известный «революционный сыщик», общественный деятель и публицист Владимир Бурцев. Однако удалось-таки заказным журналистам приклеить к комиссии Батюшина ярлык — «пресловутая», закрепить в сознании многих людей, что ее руководитель и члены поимели огромные деньги, необоснованно арестовывая одних и освобождая других банкиров и предпринимателей, Под влиянием подобных утверждений оказались и прокурорские деятели Временного правительства. Короче говоря, Рубинштейна и иже с ним немедленно после Февральской революции освободили, а Батюшин и многие его подчиненные заняли места в тюремных казематах. Среди тех немногих членов комиссии, кто остался на свободе, был Владимир Орлов, благодаря тому, что находился в служебной командировке на Южном фронте и в Персии, а когда возвратился в Ставку, то развернулись другие события, заслонившие вопрос о комиссии, Однако причастность к ней не пройдет для Орлова бесследно, более того, она расширит и без того немалый круг его недоброжелателей.
Положенные на бумагу компрометирующие следователя Орлова слухи (именно слухи, а не факты) осели даже в соответствующих досье иностранных разведок. Вот, к примеру, что отметило 2-е бюро французского генштаба:
«Секретарь русской миссии (в Польше. — А. 3.) Коростовец в ходе беседы с одним знакомым выяснил, что бывший секретарь комиссии Батюшина Логвинский… показал во время следствия, что Орлов также участвовал в злоупотреблениях, допущенных комиссией Батюшина».
Наверное, если бы дело Рубинштейна и компании дошло до суда, то кое-какие из собранных комиссией и персонально Орловым материалов подверглись бы сомнению и не попали бы в категорию доказательств, ряд обвинений был бы снят судом. Но история не терпит сослагательного наклонения. Произошло только то, что произошло. Без огрехов не обходится, пожалуй, ни одно расследование, но факты коррумпированности и мздоимства со стороны следователя по особо важным делам Орлова не установлены. А за свою добросовестную службу и вклад в дело борьбы с неприятельским шпионажем в период войны Владимир Григорьевич удостоился высоких наград: орденов Святой Анны, Святого Станислава, Святой Анны и Святого Владимира с мечами и с бантом.
На службе у большевиков
Период между двумя революциями менее всего отражен в биографических материалах Орлова. Нам удалось найти в Государственном военно-историческом архиве небольшое дело с перепиской о нем между Генеральным штабом и Ставкой. Судя по сохранившимся документам военные чины и правительственные комиссары не забыли его заслуг, но помнили и об участии в комиссии генерала Батюшина, поэтому конкретных дел на него не возлагали. Не обремененный службой Орлов имел возможность привести в надлежащий порядок значительно разросшийся за военные годы архив.
Как не раз заявлял сам Орлов, он придерживался монархической идеи. Однако в опубликованных у нас в стране и за рубежом исследованиях о деятельности враждебных Временному правительству организаций, таких, как Военный отдел Республиканского центра, «Военная лига», «Союз офицеров армии и флота», по преимуществу также монархической направленности, фамилии Орлова мы не находим. И это притом, что основные силы указанных организаций находились в Могилеве, в Ставке ВГК, где он и служил. Можно допустить, однако, что Орлов умело скрывал свою принадлежность к различным «союзам» и «лигам». До сих пор неизвестен, к примеру, состав особой конспиративной группы внутри «Союза офицеров», основной целью которой, как утверждал позднее А. Ф. Керенский, было установление военной диктатуры путем переворота Подтверждение наличия такой группы мы находим на страницах «Очерков русской смуты» А. И. Деникина, однако даже он не назвал ни одной фамилии. Известно, что «конспиративная группа» готовила почву для того, чтобы генерал М. В. Алексеев, не раз протежировавший Орлову, мог стать диктатором. Но в мае 1917 года Алексеева снимают с поста главкома, и он уезжает в Петроград, где находился до большевистской революции.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
