иных бюрократических областей. Лейкина-Свирская [Wortman 1976: 77] приводит данные, согласно которым к 1869 году 50,7 % студентов восьми российских университетов были юристами.
306
В некотором отношении Россию середины XIX столетия можно сравнить с Великобританией, исторически полагавшейся на чиновников с общим образованием. См. чрезвычайно содержательное обсуждение образования административных элит Великобритании, Франции и Германии в работе [Armstrong 1973: 127–251].
307
Так, Инсарский рассказывает довольно комичную историю о том, как ему, «с трудом отличавшему яблоню от груши», пришлось, обложившись садоводческой литературой, составить специальную ведомственную инструкцию. Дело ему удалось: Ученый комитет нашел документ «вполне удовлетворительным и соответственным цели». – Примеч. пер.
308
[Инсарский 1894: 10–11; Шумахер 1899: 109–122; Lincoln 1970а].
309
Валуев П. А. Отрывки из замечаний о порядке гражданской службы в России // ЦГИА СССР. Ф. 908. Оп. 1. Д. 24. Л. 26–31.
310
Превосходное обсуждение системы чинов см. в работе [Torke 1967: 48–96], а также [Pipes 1974: 135–137]. Ричард Пайпс в целом верно анализирует ситуацию, однако уделяет чрезмерное внимание идее автоматического чинопроизводства за выслугу в звании, недооценивая при этом – по крайней мере для некоторых ведомств – возможностей быстрого карьерного роста. Аналогичный акцент сделан и в работе [Bennet 1971: 50–80]
311
[Свод законов 1857, 3: 664–669]. Не стоит забывать, что требуемый стаж службы разнился в зависимости от социального класса и уровня образования. В нашем случае речь идет лишь о выпущенных «по высшему разряду», то есть только об окончивших высшее учебное заведение. Дворяне и прочие, получившие лишь начальное или среднее образование теоретически должны были иметь еще большую выслугу для производства.
312
То есть даже с учетом полной выслуги русский чиновник вполне мог достичь высокого поста в примерно том же диапазоне 43–52 лет, что, по оценкам Армстронга, и европейский бюрократ. При этом сам факт выслуги в звании не означал автоматического повышения, – безусловно, было великое множество «никудышных» чиновников, так и остававшихся «вечными титулярными советниками». С другой стороны, источники свидетельствуют о том, что на высшем уровне всегда ощущалась острая нехватка тех самых «способных людей», и министры просто имели возможность ждать всех требуемых лет стажа для повышения их на необходимую должность.
313
[Лазаревский 1910: 65-137]. Очевидно, вопрос об эффективности Табели о рангах неоднократно поднимался на разных совещаниях и комиссиях второй половины XIX века. Так или иначе, система так и осталась без изменений. См. также [Соловьев 1973].
314
Что, конечно, ничуть не означает, что МВД и в целом бюрократический аппарат избавились от своих «хронических заболеваний». Скорее, напротив: МВД и после 1861 года с трудом справлялось со своими обязанностями, так и не преуспев в решении извечных структурно-процедурных проблем.
315
ЦГИА СССР. Ф. 851 (Фонд А. В. Головнина). Оп. 1. Д. 8. Л. 9-16.
316
[Инсарский 1895: 13–16; Шумахер 1899: 112–115, 820–825]. Послужной список Писарского находится в ЦГИА СССР. Ф. 1284. Оп. 50. Д. 260.
317
Помимо Милютина и Шумахера, к этому же типу можно отнести, к примеру, и Ф. Л. Барыкова, целых 13 лет – с 1869 по 1882 год – управлявшего Земским отделом. См. ЦГИА СССР. Ф. 1284. Оп. 67. Д. 186. Л. 19 об. – 38. Биография Милютина хорошо известна. Шумахер же был классический функционер, тихо и исправно трудившийся за министерскими кулисами, оказывая серьезное влияние на министерскую политику. См. его «Несколько слов…» в защиту Тимашева и проводимого им курса в «Вестнике Европы» (1893. Т. 6. № 12. С. 846–857).
318
Н. П. Мансуров служил директором Департамента общих дел с 1866 по 1880 год, см. ЦГИА СССР. Ф. 1162. Оп. 6. Д. 313. Л. 193–220. Л. С. Маков (Д. 309. Л. 40–67) был правителем канцелярии при министре Тимашеве, а В. Д. Заика (Ф. 1284. Оп. 67. Д. 174. Л. 122 об. – 140) возглавил тот же Департамент общих дел с приходом Лорис-Меликова. Среди товарищей министров примечательны примеры А. Г. Тройницкого (ЦГИА СССР. Ф. 1162. Оп. 6. Д. 555. Л. 51–80), товарища Валуева с 1861 по 1867 год, и М. С. Каханова (Д. 230. Л. 78–98 об.), весь недолгий министерский срок бывшего при Лорис-Меликове. Тройницкий занимался вопросами статистики и цензуры, а в 1861 году издал труд под названием «Крепостное население в России по 10-й народной переписи». Каханов был одним из наиболее доверенных людей Лориса: он разработал целый ряд законодательных инициатив, включая и провалившийся конституционный проект, поданный министром Александру II 28 января 1881 года.
319
Покидая в 1868 году МВД, Валуев составил Тимашеву четыре записки по ключевым проблемам, среди которых значилась и цензура; см. [Валуев 1961, 2:496–499].
320
Исключение составляли А. Г. Лазаревский, служивший вице-директором Департамента общих дел (1863–1866) и М. Н. Похвиснев, бывший директором Департамента полиции исполнительной (1863–1866). См. о первом в ЦГИА СССР. Ф. 776. Оп. 4. Д. 419. Л. 1-36; и о втором ЦГИА СССР. Ф. 1284. Оп. 76. Д. 47. Л. 5 об. – 34.
321
Возможными некоторыми исключениями были Д. И. Каменский, в ранние годы служивший цензором в Киеве (ЦГИА СССР. Ф. 776. Оп. 4. Д. 213. Л. 92-101), В. В. Григорьев, профессор-востоковед Санкт-Петербургского университета (ЦГИА СССР. Ф. 776. Оп. 11. Д. 105. Л. 5 об. – 32) и Н. В. Варадинов, автор официальной истории МВД (ЦГИА СССР. Ф. 776. Оп. 2. Д. 134. Л. 39–56).
322
Многие цензоры, вроде Е. М. Феоктистова или Ф. П. Еленева, оставались при должности и в 80-е, и в 90-е годы. См. [Феоктистов 1929]; о Еленеве см.: ЦГИА СССР. Ф. 776. Оп. 4. Д. 209. Л. 106–108 и Ф. 777 (Петербургский цензурный комитет). Оп. 2. Д. 134. Л. 39–56.
323
Типичными цензорскими назначенцами Валуева и Тимашева являлись В. Я. Фукс, назначенный в 1865 году и Д. П. Скуратов, получивший должность в 1878. (Сюда же можно присовокупить П. Д. Стремоухова и М. Р. Шидловского, коль скоро оба они
