– Спасибо, – сказала она, – можно бокал вина?
– Конечно, пожалуйста.
Он налил матери вина и передал ей бокал.
– Что-то ты очень серьезная! – он сел напротив нее. – Неужели я опять тебя чем-то огорчил!
– Ты не догадываешься, чем?
– Я не думал, что между нами остались какие-то тайны.
– Я тоже.
Она сделала глоток вина и осмотрелась. Как же она радовалась, оформляя эту квартиру.
– Это чудесная квартира, – сказал Кристиан. Он надеялся, что мать подарит ему ее к Рождеству, но похоже, он ошибался. – Ты очень великодушна ко мне.
– Да. И Марк тоже.
Кристиан не почувствовал подвоха и согласился.
– Конечно! Марк самый лучший отчим, – он говорил не без сарказма.
– Тогда почему же ты не дал ему знать, что Адам замешан в афере с акциями?
Кристиан побледнел. Откуда она узнала?
– С чего ты взяла, что мне это было известно?
– А ты не знал?
– Нет.
– Ты лжешь!
– По-моему, ты просто убедила себя в этом. Я, разумеется, не могу помешать тебе так думать. Марк наговаривает на меня, а ты ему веришь!
– Марк никогда не врал мне.
– А я?
– Да. Мне отвратительно говорить это. Мне отвратительно так думать, но, к сожалению, ты лгал мне.
Мать не знает о его сговоре с Адамом, подумал Кристиан с облегчением.
– Что ж! Раз так, я не могу здесь больше оставаться! – сказал он, разыгрывая свою козырную карту. Он не верил, что Катринка когда-нибудь позволит ему уехать.
К его изумлению, она кивнула и спокойно произнесла:
– Я согласна. Думаю, тебе действительно стоит уехать.
Кристиан понял, что мама имеет в виду не только квартиру. Он был оглушен.
– Уехать из Нью-Йорка?
– Я не хочу видеть тебя какое-то время. Возвращайся в Германию, тогда никому из нас не придется объяснять, почему.
Она поднялась.
– Поверь, мне нелегко было говорить тебе это.
– Я так и знал, – Кристиан горько вздохнул. – Ты прощаешь всех, кроме меня. Я был прав.
– Я люблю тебя. Но я не могу позволить тебе играть моей жизнью. Я не могу позволить тебе причинять боль моим близким.
– Ты думаешь, что, отослав меня, решишь все свои проблемы?
Катринка вздрогнула. В первый раз она боялась его, боялась собственного сына, свою плоть и кровь. Не может быть, подумала она. Он шутит. Он просто слишком зол.
– Ты взрослый мужчина, Кристиан. Я не могу тебе приказывать… Подумай о том, как ты живешь. Тебе не помешает подумать немного, разве ты сам не хочешь выяснить, почему ты стремишься причинить боль людям, которые о тебе заботятся? Разве ты не хочешь избавиться от этой привычки?
Сломленный, Кристиан промолчал, и тогда Катринка подошла к нему и осторожно погладила по голове.
– Позаботься о себе, milacku.
Он горько улыбнулся.
– Не стоит волноваться обо мне. Я уеду из Нью-Йорка в конце недели.
Катринка кивнула.
– До свидания, мама, – сказал он.
– До свидания, – сказала она и быстро вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Вернувшись домой, Марк обнаружил Катринку в детской. Она укачивала Анушку, которая так разомлела в ее руках, что даже не допила яблочный сок в пластмассовой бутылочке.
– Мне показалось, она сказала «мама», – прошептала она мужу.
– Дети еще не говорят в таком возрасте. Они только издают звуки, – сказал Марк и уселся на пол у ее ног.
– Я знаю, но по-моему…
Минуту они сидели в молчании, наслаждаясь роскошью тишины и покоя. Марк потянулся и дотронулся до детской ручки. Она будет красавицей. Она уже красавица.
– Ты видела Кристиана? – спросил он.
Катринка кивнула.
– И?..
– В конце недели он уедет из Нью-Йорка, – голос ее задрожал.
– Не переживай, милая. – Марк опустил голову на ее колено.
– Постараюсь!
Она положила ладонь на его седеющие волосы.
– Мы есть друг у друга, и это счастье! – Марк улыбнулся и поцеловал руку жены.
Марк потерял так много, первую жену, сыновей, и все еще мог находить радость в ней и Анушке. Неужели она неспособна на это, думала Катринка. Конечно, способна! Просто сейчас еще так сильна боль от потери Кристиана, что в это трудно поверить.
Но она не потеряла его навсегда. Сын изменится. Кристиан слишком умен, чтобы не заметить такой счастливой возможности.
Катринка почувствовала, как постепенно спадает тяжесть, лежавшая на ее душе. Отчаяние, охватившее ее прошлой ночью, уступило место врожденному оптимизму. Если даже Адаму Грэхему, который отнюдь не был пустяковым противником, не удалось уничтожить Марка и положить конец их браку, то кто же способен на это? Только они сами, если позволят горечи, недоверию и страху украсть у них счастье. Но до этого дело не дойдет. Уверенность в собственных силах, в Марке заставила ее почувствовать себя непобедимой, открытой для любви без былого страха, который не покидал ее со дня гибели родителей.
У нее были Марк и Анушка. А Кристиана она себе еще вернет. Наклонившись, она нежно поцеловала Марка.
– Я люблю тебя…
– Правда? Мне очень хотелось на это надеяться, – шутливо сказал он, обрадованный тем, что ее голос стал чуточку счастливее. Какая все-таки у него красивая жена!
– Чем будем заниматься на Рождество?
– Кататься на лыжах! – воскликнула она.
Марк рассмеялся. Горы были тем самым местом, куда они с Катринкой уезжали, чтобы излечиться от боли, вновь наполниться энергией, собраться с силами для новых битв.
– Конечно, – согласился он, – мы поедем кататься на лыжах.
Примечания
1
Счастливого пути (фр.).
2
Спасибо (ит.).
3
Дорогая (фр.).
4
Нет, нет, спасибо. (фр.).
5
Я хочу умереть (фр.).
