Потом опять были танцы, и еще двое молодых офицеров — Том Аделл и Хайме Лопес наперебой приглашали меня, сменяя Джерри. Наконец, когда в зале погасили огни, все трое повели меня в маленький бар под названием «Черная дыра», и я твердо решила напиться, но, когда они приглашали меня танцевать, соглашалась. Доктор Джерри пересидел остальных и проводил меня до моей каюты довольно-таки поздно по корабельному времени, но не так уж поздно по флоридскому (утром я проснулась во Флориде, как вы, надеюсь, помните).
Шизуко ожидала меня, одетая в парадное кимоно, шелковые шлепанцы, и накрашена была гораздо ярче, чем утром. Она низко поклонилась нам и дала понять, что мы можем посидеть за ширмой в дальнем углу каюты. Она быстро приготовила для нас маленький чайный столик — был подан чай с крошечными бисквитами.
Джерри просидел недолго — вскоре он встал, пожелал мне доброй ночи и удалился. Потом Шизуко раздела меня и уложила спать.
Никаких особых планов насчет Джерри у меня не было, но, думаю, он легко уговорил бы меня, будь он понастойчивее. Я — человек слабый, я это знаю. Но нам обоим было ясно, что за ширмой, сложив ручки на коленях, сидит Шизуко — слушает и смотрит. Джерри даже не поцеловал меня на прощанье.
Уложив меня в постель, сама Шизуко легла по другую сторону ширмы, немного повозившись с постельными принадлежностями, вынутыми из гардероба.
Да, давненько за мной так пристально не наблюдали — даже в Крайстчерче такого не водилось. Может быть, это пункт моего неподписанного контракта, а?
ГЛАВА 29
Космический корабль — гиперкосмический, точнее говоря, — ужасно интересная вещь. Для того чтобы понять, как он летит, нужно иметь недюжинные познания в области волновой механики и пространственной геометрии — таких познаний у меня нет и в помине и, боюсь, никогда не будет (хотя я была не против вернуться и поучиться этому даже сейчас). Ракеты… тут нет никаких особых сложностей — это нам еще Ньютон объяснил, что к чему. Антигравитация была сказкой, несбыточной мечтой, пока не появился «Форвард». Теперь про это знает каждый школьник. Но каким образом корабль, весящий что-то около ста тысяч тонн (как мне сообщил капитан), ухитряется лететь со скоростью, в восемнадцать раз превосходящей скорость света, и при этом никто не проливает на себя суп и даже не просыпается — уму непостижимо!
В общем, я не понимаю. На корабле стоят самые громадные «Шипстоуны», какие я когда-либо видела… и Том Флаерти (второй помощник главного корабельного инженера) сказал мне, что они частично разряжаются только при «прыжках через гиперпространство», а на протяжении всего путешествия обеспечивают только, как он выразился, «паразитические» энергетические потребности — освещение и обогрев корабля, приготовление пищи, специальные службы и так далее.
Это для меня звучит как нарушение закона сохранения энергии. Меня учили регулярно мыться и не верить, что существует бесплатный ленч, — я так ему и сказала. Он усмехнулся и ответил, что на самом деле все работает в полном соответствии с законом сохранения энергии — ну, что-то вроде небольшого фуникулера. Что заложил, то и получил.
Вот уж не знаю. Не видела я на корабле ни кабелей, ни проводов. Какой там фуникулер? Но все работает!
Еще более непонятная штука — навигация для такого корабля. Только ее не называют навигацией. Даже астро-гацией не называют. Зовется это космонавтикой. Но тут кто-то явно Фрайди голову морочит. Мне говорили офицеры-инженеры, что офицеры на мостике (это только название одно, никакого мостика, конечно, в помине нет) — всего-навсего для виду, всю работу делает компьютер, а вот мистер Лопес, второй помощник, признался, что инженеры тоже нужны на корабле как прошлогодний снег, но таково требование Гильдии, а работу все равно делает компьютер.
Да, не знать математики — это все равно что слушать лекцию на незнакомом иностранном языке.
Была и еще одна новость. Когда в Лас-Вегасе я размышляла о Большом круизе, я думала, что маршрут таков: Земля, Проксима, Форт, Фемида, Форест, Пальмира, Гальцион, Дезирада, Жумчужина — и обратно на Землю, потому что так говорится в рекламных проспектах. Вот и неправда. Все круизы перекроены. Нет, все девять планет обязательно посещаются. Но единственное, что можно сказать наверняка, так это то, что Земля находится в одном конце маршрута, а Жемчужина — в другом, почти за сто световых лет от Земли. Семь промежуточных планет-стоянок могут быть посещены либо по пути туда, либо по пути обратно. Однако при этом существует правило: на пути от Земли при остановке на любой из планет расстояние от Земли должно возрастать, а по пути обратно — сокращаться. На самом деле это все не так сложно, как звучит: просто корабль не делает петель. Так вы составляете свой маршрут, когда идете по магазинам за покупками.
Но все равно тут много тонкостей. Девять звезд — солнц этих планет выстраиваются приблизительно в прямую линию. Вот, взгляните на этот рисунок с Кентавром и Волком. Если смотреть с Земли, то кажется, что все эти звезды расположены ближе к переду Кентавра либо ближе к хвосту Волка.
(Я знаю, что Волк выглядит так себе, но надо же учесть, что Кентавр убивает его уже тысячу с лишним лет!). И потом: я никогда не видела живого волка — то есть настоящего, на четырех лапах. Так что не обессудьте. (Да, кстати, Кентавра я и подавно не видела.)
Вот так эти звезды выглядят на ночном небе с Земли. Но чтобы увидеть их все вместе, нужно находиться не севернее Флориды или Гонконга. Даже тогда, увы, невооруженным глазом вы разглядите только альфу Центавра.
Но альфа Центавра (Ригель) действительно светится. Это третья по яркости звезда на земном небе. На самом же деле — это сразу три звезды. Одна, самая яркая, — сестрица нашего Солнца. Близко к ней находится вторая, менее яркая. А третья отдалена от первых двух на пятнадцать световых лет. Много лет назад альфа Центавра была известна под названием «Проксима». Потом кому-то взбрело в голову измерить расстояние до третьей звезды, и оказалось, что она находится совсем немного, на самую капельку, ближе к Земле, поэтому и название «Проксима», то бишь «ближайшая», было дано именно ей. А еще позже, когда была основана колония на третьей планете альфы Центавра А, то есть близняшки нашего Солнца, колонисты назвали Проксимой планету.
Я думаю, что в то время астрономы, пытавшиеся назвать Проксимой третью звезду альфы Центавра, уже благополучно отошли в мир иной, поэтому колонисты были свободны в своем выборе.
И молодцы, совершенно правильно поступили. Понимаете, какая штука: та звездочка, которую пытались назвать Проксимой из-за того, что она чуть-чуть поближе к Земле, очень скоро станет дальше от нее — совсем скоро, стоит только затаить дыхание на пару тысячелетий. А уж по законам баллистической связи в среднем до нее такое же расстояние, как до первых двух звезд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
