Изображения Сталина везде: на домах, на ветровых стеклах автомобилей и трамваев, на множестве значков и сувениров. Исправно действует музей Сталина в Гори. Грузия не приемлет критики и развенчивания своего самого выдающегося сына…
Туземцы поражают сочетанием дружелюбия и восточной загадочности. Вот два случая из моей жизни после второго посещения Тбилиси (о причинах – позже).
Еду я на трамвае, ищу жилище Корзюкова по адресу. Обращаюсь к мужчине средних лет: где мне надо выйти, чтобы попасть на такую-то улицу. Он сбивчиво объясняет, сожалея, что не может меня довести туда лично, поскольку торопится в баню и выйдет раньше. Внезапно его взгляд стает жестким, он кого-то ударяет за моей спиной и начинает что-то возмущенно говорить по-грузински. Затем спохватывается и переходит на русский:
– Ты што дэлаешь? – обращается он к кому-то за моей спиной. – Он жэ наш гость, гость нашэго города!
Оказывается, пока мы разговаривали, стоящий сзади туземец запустил руку в мой карман. Стоящие вокруг пассажиры начинают громко и возмущенно говорить все вместе сразу на двух языках. Мой обидчик выскакивает из трамвая, не ожидая остановки. Кстати, обозначения остановок чисто условные, и трамвай может остановиться в любом месте, чтобы высадить пассажира по его просьбе или подобрать жаждущего ехать.
Мой доброжелатель пренебрегает своей баней. На нужной остановке он выходит вместе со мной и доводит меня до искомой улицы, несмотря на мои благодарные протесты.
– Вах, как много стало у нас не харошы человэк!
Мы прощаемся как близкие друзья перед разлукой. Я желаю моему другу легкого пару.
– Дай Бог и тебэ здоровья! – отвечает друг, прежде чем лечь на обратный курс.
Встречаюсь с четой Корзюковых. Люся в восторге от тбилисского рынка: все очень дешево. Если же она начинает торговаться, то восточные джентльмены запросто снижают для блондинки расценки еще вдвое. А могут и вообще загрузить бесплатно. Гена на торговую добычу смотрит неодобрительно:
– Смотри, Люся, ты дококетничаешься! Знаешь, где бесплатный сыр бывает!
Пожалуй, самое яркое впечатление от грузинского гостеприимства у меня появилось перед самым отъездом. Из объекта надо было возвратиться в Тбилиси, оформить документы и уехать в аэропорт. Мы с Шабаниным задержались на объекте, и время уже ощутимо поджимало. Мы стояли на Кахетинском шоссе и безуспешно голосовали потоку транспорта. Почему-то двух военных никто не хотел или не мог взять с собой, возможно, – чтобы не выпадать из потока машин. Наконец возле нас остановился огромный военный грузовик; одно время таких монстров выпускали в Ярославле. Мы мигом влетели в высокую кабину и начали осматриваться. За рулем сидел пожилой грузин в гражданской одежде. Я поблагодарил его, сказал, что торопимся в город. Шофер сказал, что вообще-то он едет не в город: он должен встретить на дороге большой трейлер и возвратиться с ним обратно.
– Ну, проедем с вами, сколько получится, – сказал я. – Там пересядем еще на что-нибудь.
Едем. Ведем «шоферской» разговор о машинах, о недостатках и преимуществах дизельных двигателей. Водитель делает ручкой встречной машине с трейлером. Но наш мастодонт уверенно продолжает путь.
– Это был случайно не ваш трейлер? – спрашиваю я. Водитель утвердительно кивает.
– Так вам надо возвращаться? – беспокоюсь я.
– Канэчно нада, – спокойно отвечает он, не сбавляя обороты двигателя.
– Так вы остановитесь, мы выйдем, а вы возвращайтесь!
– Я жэ нэ могу тэбя бросить! – водитель объясняет мне как маленькому такие очевидные ему самому истины. Я не сдаюсь:
– У вас будут из-за нас неприятности. Да вы не волнуйтесь: сзади идет автобус, и мы пересядем туда…
Водитель колеблется: видно у него действительно будут неприятности.
– Нэ откроет двэр… – задумчиво говорит он. Мы продолжаем движение.
Через некоторое время водитель принимает какое-то решение и говорит уверенно:
– Откроет!
Он разворачивает свою огромную машину и ставит ее поперек Кахетинского шоссе. Движение в обе стороны полностью прекращается. Часть машин начинает дудеть, поднимается немыслимый шум. Мы выскакиваем из кабины, от неожиданности не успев даже сказать «спасибо», и несемся к автобусу, стоящему позади через несколько машин. Стучим в дверь, – бесполезно. Водитель, молодой грузин, и не думает ее открывать. На стук в окно и мои жесты «открой дверь» реагирует гордым поворотом головы в противоположную сторону. Это видит водитель «нашей» машины. Он невозмутимо достает и закуривает сигарету; его махина продолжает стоять поперек шоссе. Вместе с ним стоит все движение между столицей Грузии и Кахетией. Наконец до водителя автобуса доходит взаимосвязь происходящих событий, и он открывает дверь автобуса. Мы влетаем в пыльное нутро автобуса, только на треть заполненное несколькими женщинами и клетками с курами. Убедившись, что его ведомые пристроены, «наш» разворачивает своего монстра в обратную сторону, приветливо машет нам рукой. Движение на шоссе благополучно возобновляется. До Тбилиси мы доезжаем зайцами: никто нас даже не хочет «обилечивать».
Любопытную офицерскую историю я услышал в своей гостинице. В нашей комнате проживал симпатичный, но слегка «пожилой» старший лейтенант. Он приехал из дальнего гарнизона на прием к командующему округом с заявлением, чтобы его перестали считать отличником боевой и политической подготовки. Все соседи-офицеры «стали на уши», услышав о цели его приезда, но, познакомившись с причиной, – призадумались. Старший лейтенант был командиром учебного взвода. Он был отличным офицером, спортсменом, человеком, любящим людей и свое дело. Учебный взвод, полученный сразу после окончания училища, он довел до высокой кондиции, проводя в казармах все 24 часа. Его взвод в целом и отдельные воспитанники заняли все первые места на различных учениях, смотрах и соревнованиях. Предметы состязаний – боевая и политическая подготовка (БПП), строевая, стрельбы, спортивные соревнования и т. д., – включая строевые песнопения в соревнованиях учебных взводов. Молодой лейтенант был отмечен командованием: ему досрочно присвоили звание старшего лейтенанта. Свой следующий взвод он постарался выучить еще лучше, чтобы «оправдать доверие командования». Хороший учебный взвод – лицо части. Командование постоянно хотело обладать очень хорошим лицом. Чтобы не рисковать – неизменно, в течение почти десяти лет, поручала макияж этого лица проверенным кадрам – нашему старлею. Поскольку для комвзвода самое высокое звание – старший лейтенант, то он и оставался все эти годы в этом высоком звании. Все его ровесники, не отличники, а обычные офицеры, уже ходили в званиях капитанов, майоров и даже подполковников. Из отличника он постепенно превратился в неудачника в глазах товарищей, а главное – своих детей и жены, которая начала грозить разводом, если он не двинется по служебной лестнице, причем, – уже все равно в какую сторону…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
