– Я… мне надо на свежий воздух… я… – она задыхалась.
Пико поднял ее, рука легла ей на талию.
– Я помогу вам дойти до окна.
Он открыл створку, в лицо ударил прохладный свежий воздух. Джованна жадно ловила его ртом, не замечая, что граф практически обнимает ее. Перед глазами то темнело, то снова прояснялось. Ей казалось, она барахтается в каком-то кошмарном сне, из которого никак не может выбраться.
Пико жадно прижимал ее к себе, оглаживая едва заметно изгиб ее тела свободной рукой. Его губы чуть коснулись ее виска. От нее исходило тепло, она пахла свежестью и чистотой, невинностью и добычей. Она пахла женщиной, которая будет его, которая уже принадлежит ему, но еще не догадывается об этом.
– О Джованна… если бы ты только могла полюбить меня… – горячо прошептал он ей на ухо. Она дернулась, но он удержал ее, и девушка снова подчинилась. – Если бы ты стала моей женой… все было бы иначе… мы все были бы счастливы и живы, процветали и развивались. Прошу тебя, вернись, дай нам всем еще одну возможность…
Он прижался губами к ее щеке, она вскрикнула, попыталась его оттолкнуть, но он прижал ее всем телом к стене рядом с окном.
– Жизнь моя… радость моя… – он целовал ее шею, пока она боролась с ним, лягаясь и отталкивая.
Потом он сам отпустил ее и сделал шаг в сторону.
– Прости, Джованна, прости меня…
На его щеках блестели слезы. Он был бледен, возбужденно и часто дышал, было видно, что он сдерживает себя.
– Прости меня… Я не хочу брать тебя силой. Я хочу, чтобы ты любила меня.
В голове Джованны все перемешалось. Он перевернул с ног на голову ее прошлое и настоящее. Она больше не чувствовала почвы под ногами. Не знала, кто она, куда и от чего бежит. Она даже не знала, где ее братья.
– С чего вы взяли, что все должны делать так, как хотите вы? Вы просто капризный ребенок, привыкший получать все по первому желанию. Я не понимаю, что вы говорите. Это дом Альба. Мой дом. Дом моей семьи. Мои братья скоро приедут. Пока я не поговорю с ними, я не хочу вас здесь видеть. Отдайте мне ключ!
Он покорно протянул ей ключ.
Она молниеносно схватила его, бросилась к двери, второпях не сразу попала в скважину, но повернула ключ, открыла дверь, выскочила вон и бросилась бежать вниз по лестнице. Внизу стояли двое слуг.
– Помогите мне! – закричала она.
Они грубо и крепко ее схватили.
– Да послушайте же! – вырывалась она.
– Отведите ее в подготовленную комнату, – послышался голос графа.
Джованна развернулась к нему, но слуги крепко держали ее с двух сторон.
– Поднимайтесь, сударыня, – грубо потянул ее вперед тот, что справа. Они втащили ее снова наверх, довели до ее собственной спальни.
– Как я уже сказал, Джованна, этот дом больше не принадлежит твоей семье. Он мой. И все, что есть в этом доме, тоже мое, – говорил ей в спину граф.
Ее втащили в спальню, она пыталась вырваться, кричала, боролась до последнего. Один из слуг надел ей на руку наручник и защелкнул его замок. Ловушка захлопнулась.
Джованна оказалась на цепи длиной около метра, пристегнутой к кровати. Слуги вышли, а граф делла Мирандола остался стоять в дверях.
– Вы не можете так поступать со мной! Сейчас же отпустите!
Она дергала за цепь в ярости и отчаянии. Он молчал, наслаждаясь ее страхом. Когда она перестала кричать и немного притихла, он заговорил.
– В этом мире мы постоянно делаем выбор, Джованна. Когда мы делаем неверный выбор, судьба наказывает нас. Когда верный – вознаграждает. До сих пор судьба наказывала тебя. Возможно, пришло время правильного выбора. Подумай над этим.
И он вышел из комнаты и закрыл дверь на ключ. Он слышал ее вопль отчаяния и бешенный удар: она, должно быть, уронила столик, который он велел поставить у кровати.
– Вы все помните из того, что я вам сказал? – спросил он у слуг.
– Да, господин граф.
– Хорошо. Я вернусь через пару часов.
Глава 16. Ловушка
Первые несколько минут Джованна ничего не соображала, только кричала от ярости и дергала за цепь, пытаясь вытащить кисть из оков. Потом расплакалась от страха и отчаяния. Весь ужас перед графом делла Мирандола всколыхнулся в душе, поднялся новой, обжигающей волной, заполонил разум, мешая рассуждать рационально. Она дергалась, металась, пыталась дотянуться до окна, до мебели вокруг, но не могла. Потом в бессилии опустилась на колени перед кроватью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Поплакала.
Потом решила сломать кровать, чтобы освободить цепь, но обнаружила, что та ввинчена в стену, переплетена с ножками кровати, а значит, сломав мебель, она не освободится.
Она еще раз попыталась выкрутить запястье из оков, но лишь натерла кожу.
Затем пришло отупение. Джованна сидела у кровати на коленях, положив руки и голову на постель. И ничего не могла понять. Пережитое потрясение лишило ее сил, энергии, способности спокойно обдумать предстоящий разговор с графом. В том, что он вернется, она не сомневалась. Но не могла понять, как получилось, что она, сбежав от него, снова попалась в его сети, да еще в своем родном доме.
– Это какой-то кошмар… Я сейчас проснусь! Я сейчас проснусь! – шептала она, как безумная.
Иногда она начинала кричать, звала на помощь, но потом понимала, что это бесполезно. В голове повторялись слова графа делла Мирандола. Страшные, жестокие, больно режущие ее чувства. Но чем чаще они повторялись, тем меньше она им противилась. Он словно продолжал присутствовать в комнате, давил на нее своей волей.
Джованна взывала к Валентину, отцу, Марко, Лоренцо, Джакомо, но они молчали.
Наконец она так измучилась, что легла на кровать, обняла себя руками и уснула.
Поворот ключа в скважине разбудил Джованну, пустил сердце вскачь от страха, заставил дыхание участиться. В сумерках, спросонья, она не сразу поняла, где находится.
Опустив ноги на пол, она села, и загремевшая цепь напомнила обо всем.
Граф делла Мирандола вошел со свечой и закрыл за собой дверь. Подняв опрокинутый Джованной столик, он поставил на него свечу.
Затем поставил напротив Джованны стул и сел на него.
Девушка сидела, опустив голову, положив руки на колени. Он так давно рисовал в воображении эту сцену, что теперь просто упивался отдельными деталями: красными всполохами в волосах, тем, как падает тень на ее лицо, покорностью и смирением ее позы, которые, он это чувствовал, обманчивы. Она не сломлена до конца, она будет бороться, пытаться его обмануть.
– Моя воля сильнее твоей, – произнес он вслух.
Она чуть вздрогнула, Пико улыбнулся. Страх, который волнами исходил от нее, словно придавал ему сил.
– Нет, – наконец твердо произнесла Джованна и подняла взгляд. – Не сильнее.
Пико с наслаждением рассматривал ее, ожидая продолжения.
– Это, – Джованна подняла прикованную к цепи руку, – не аргумент в нашем споре. Освободи меня.
– Нет. Больше не отпущу. Ни на миг. Ты снова натворишь бед, моя милая. Так я хотя бы уверен, что ты не сбежишь, обманув стражу или меня.
– Послушай, это очень странный разговор. Я восхищалась твоим умом. Ты действительно умный и очень красивый человек. Я не понимаю, почему в твоем сердце столько ненависти ко мне?
– Ненависти?! – он удивленно посмотрел на нее. – Нет, что ты, Джованна. Я любил тебя, люблю и буду любить до конца своих дней.
– Это одержимость, – тихо ответила она. – Если любишь, отпусти.
– Это одержимость, – согласился он. – Джованна, из-за того, что ты не понимаешь одной простой истины, страдаешь ты и люди вокруг. Я выбрал тебя, потому что Господь указал мне на тебя. Наши души связаны неразрывно. Ты источник моего вдохновения, моя муза, та, ради кого я дышу. Я не могу работать без тебя. Не могу мыслить. Ты должна быть со мной. Я не понимаю, как ты до сих пор не постигла этой простой истины. Сколько еще человек должно погибнуть, чтобы ты смирилась со своей судьбой?
