Чей-то голос…
– Смотри, какая прелесть!
Они отпрыгнули друг от друга за секунду до того, как какие-то люди, мужчина и женщина, гуляющие по саду, показались на дорожке и заметили их. Майкл загородил Сидни своим телом как щитом. Незнакомая пара остановилась, потом, недоумевая, повернула в обратную сторону.
– О боже, Майкл, это безнадежно!
– Вовсе нет.
Он боялся, что она уйдет, поэтому усадил ее на скамью сбоку от кирпичной дорожки и протянул ей свой большой носовой платок. И почему мужчины носят такие платки, а женщины нет? Они же гораздо больше плачут! Ей потребовалось время, чтобы хоть немного успокоиться и взять себя в руки, но Майкл готов был ждать сколько угодно. Наконец-то он смог остаться с ней наедине!
– Мы в первый раз остались одни за долгое-долгое время, Сидни.
Она бросила скомканный платок к себе на колени и перевела дух.
– Я бы не сказала, что мы одни.
Майкл не мог удержаться, он должен был дотронуться до нее. Он взял ее руку и поцеловал, а потом прижал к своей щеке. Сидни попыталась улыбнуться, и он поцеловал ее в губы.
– Ты такая красивая. От тебя чудесно пахнет. Знаешь, о чем я думал все время в тюрьме? О тебе! Я тосковал по тебе, Сидни. Я обещаю тебе больше никогда не нарушать закон.
Она засмеялась, всхлипывая сквозь слезы.
– Мне тоже тебя не хватало. Я знала, что тебя обязательно оправдают. Правда, мистер Осгуд был великолепен? Когда в зал вошли твои родители… О, Майкл, это было бесподобно! Бедный мистер Меррик чуть не свалился прямо под стол! Вот тогда-то я и поняла, что тебя непременно оправдают.
– Я этого не знал. Мне было страшно. Я подумал, что, если меня посадят в тюрьму, теперь мне будет еще тяжелее, потому что у меня есть семья. – Мне нравится твоя семья. – Ее щеки вспыхнули, она опустила глаза и отвернулась. – Прости, Майкл!
– За что?
– Мне следовало бы радоваться за тебя. Нет, я на самом деле рада за тебя, честное слово, рада, но…
– Но что?
– Мне будет очень больно расставаться с тобой. Я не верю, что больше не увижу тебя.
Майкл недоуменно нахмурился. Когда он обнял Сидни, она прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди.
– Почему мы должны расставаться?
– Потому что я тебе больше не нужна. Для тебя начинается новая жизнь.
– Да, начинается новая жизнь.
Но он не мог себе представить эту новую жизнь: с таким же успехом можно было вглядываться в густой туман. Этим утром отец говорил с ним о своей усадьбе. Он употреблял такие слова, как «преемственность», «наследственное право», «прерогатива». «Ты будешь поместным дворянином», – сказал отец, но Майкл так и не понял, что это значит.
– Я должен поехать в Шотландию, Сидни. Сидни кивнула, изо всех сил сдерживая слезы.
– Ты поедешь со мной! Она покачала головой, а он повторил:
– Да. Ты поедешь со мной!
– Я не могу. Теперь ты должен быть со своей семьей.
– Да, но ты мне тоже нужна. Я не могу без тебя. Я люблю тебя, Сидни.
– Я буду тебя ждать. Буду ждать как угодно долго. Может быть… когда-нибудь… Но сейчас для тебя начинается новая жизнь, Майкл, твоя настоящая жизнь. Ты Майкл Макнейл, младший из Олдернов. Я, конечно, ужасно эгоистична, но все-таки не настолько, чтобы встать между тобой и твоей новой жизнью.
Он отстранился и заглянул ей в лицо.
– Ты меня любишь? Сидни закрыла глаза.
– Да, я люблю тебя.
– Тогда почему ты не хочешь поехать со мной?
– Потому что я тебе больше не пара. Все изменилось.
– Да, все изменилось, но только не мы с тобой. Разве мы не остались прежними? Я люблю тебя еще больше, чем раньше, вот и вся разница. Больше во мне ничего не изменилось.
Сидни покачала головой.
– Все не так просто.
– Почему? Я не такой уж глупый. Сидни. Объясни мне, в чем дело.
– Я и не говорю, что ты глупый. Но… все это слишком сложно. Ты же понятия не имеешь, как устроено общество, что такое семья и… какие обязанности с этим связаны. Майкл, ты же теперь барон!
– Это всего лишь слово.
– Послушай меня. Ты же знаешь, что представляет собой моя тетя, как для нее важно, что люди подумают. Приличия, правила поведения, законы, управляющие обществом, и все, что…
– Да-да, – торопливо перебил ее Майкл. Он начал сердиться, но не на нее.
– Твой отец и моя тетя… между ними нет почти ничего общего, – пояснила она с коротким и горьким смешком, – но в этом они сходятся.
– Откуда ты знаешь?
– Да уж поверь, я знаю. Он же граф! Ты пока еще не понимаешь, что это значит, но я-то знаю. Поверь мне, твой отец не захочет, чтобы я ехала с тобой в Шотландию.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю, и все.
Неужели она права? Она говорила так уверенно… Майкл ничего не понимал.
Они притихли. Молчание затягивалось. Майклу становился все более ненавистным этот жаркий и душный павильон.
– Нам надо вернуться, – напомнила Сидни, но ни один из них не двинулся с места.
В невидимом фонтане журчала вода; от этого однообразного звука можно было сойти с ума. А что, если она права? Неужели ему придется выбирать между своей семьей и Сидни?
Но Майкл уже сделал свой выбор.
– Так ты со мной не поедешь? – спросил он в последний раз.
– Майкл, я не могу.
– Тогда я тоже не поеду. – Майкл вскочил со скамьи. – Идем, надо им сказать.
Он потянул ее за обе руки и Заставил подняться на ноги.
– Погоди…
Майкл, не оглядываясь, тянул ее за собой, хотя она упиралась.
– Погоди, Майкл. Постой! Он остановился.
– Что ты такое говоришь? Ты должен ехать.
– Нет, не должен.
– Нет, должен, и ты сам это прекрасно понимаешь.
– Без тебя я не поеду.
– Майкл, послушай, это не ответ.
– Тогда где ответ?
– Не знаю. Я думаю, его вообще не существует. Майклу уже было все равно, увидит их кто-нибудь или нет. Он снова обнял Сидни, крепко прижал ее к себе. Само по себе это ничего не решало, но обнимать ее было до того приятно, что у него сразу стало легче на душе. Но почему ему так грустно, хотя всего час назад он был счастлив? Почему жизнь вдруг стала такой сложной и, несмотря на радость, щемящая боль пронзает его душу?!
Сидни прислонилась к нему и прижалась щекой к его щеке.
– Майкл, нам надо идти. Нас уже, наверное, ищут! Они так ничего и не решили, но Сидни была права: им следовало немедленно вернуться. Щурясь на слишком яркий свет, они прошли через вестибюль и поднялись по мраморной лестнице. Двери в отдельный кабинет были закрыты, но Майкл услышал за ними слабое звяканье посуды. Сидни для храбрости улыбнулась ему дрожащей улыбкой. Он толкнул дверь.
Горничная собирала со стола тарелки, в кабинете никого не было.
– Что же делать? – сказала Сидни. – Куда они все подевались?
