Активизация торговых связей привела в итоге к существенному изменению роли и облика индийского города. Постепенно все больше городских поселений начинают играть новую роль — выступать не как укрепленные цитадели, а как центры ремесла и торговли. Вероятно, районирование индийского города находилось в соответствии со структурой цеховых гильдий торговцев и ремесленников: люди одной профессии селились по соседству, образуя кварталы определенной специализации. Главы таких профессиональных сообществ входили в органы городского самоуправления. Классическим примером торгово-ремесленного города являлась более поздняя столица той же Магадхи Паталипутра, расположенная на удобном для торговли месте и лишенная столь суровых укреплений, как древняя Раджагриха. И оживление торговли, и меняющаяся роль города, безусловно, свидетельствуют о возрастающей политической стабильности в регионе.
На основе территории города и прилегающих к нему земель сформировались государства, типологически соответствующие ранним городам-государствам, известным и в других регионах древнего мира. Их ядром выступала уже не племенная общность, а именно город — административный, экономический и культурный центр. Буддийские источники и пураны, значительно более поздние памятники индуистской легендарной традиции, называют разное число так называемых джанапад (страна, область, букв, «место, [где живут] люди») — 16, 18, 20, 108, 175 и т. п. Было бы наивно понимать такие сведения буквально, так как многие из приведенных чисел в той или иной степени являются священными для индийской традиции. Кроме того, посчитать количество раннегосударственных образований для какого-то, даже не слишком значительного промежутка времени, кажется затруднительным: политическая карта ранних государств слишком быстро склонна менять свой облик. Наконец, в силу характера имеющихся в нашем распоряжении источников это попросту невозможно сделать. Но важен сам факт существования государственной власти, а также ряд названий, повторяющихся в самых разных тестах.
Середина I тысчелетия до н. э. — время радикальных перемен не только в социально-экономической и политической сферах, но и в мировоззрении. С одной стороны, уже в поздневедийской религии постепенно обозначились новые черты, о чем шла речь выше. С другой — рассматриваемый период неслучайно называют «эпохой идейных брожений» — в это время сформировался целый ряд религиозно-философских учений, изначальный посыл которых в корне отличался от идеологии ведийской эпохи.
Прежде всего, новыми учениями ставилась под сомнение значимость основы основ ведийской культуры — ритуалистики. С точки зрения традиции эпохи вед, участь человека после смерти определяется количеством богатых жертвоприношений, совершаемых как им самим при жизни, так и его потомками после его смерти. Отныне же действенность ритуалов существенно проигрывала перед должным поведением индивида — почтительным отношением к старшим, щедростью, благочестием, непричинением вреда живым существам и т. д. В соответствии с той же логикой, существенно меньшее внимание уделялось происхождению и положению человека — т. е. его варновому и кастовому статусу, родовитости, состоятельности и т. п. Основой идеологии новых религиозных течений оказывалась этика, мораль — единая для всех и для каждого представителя социума. При этом перед лицом высших сил представал именно конкретный человек, а не коллектив — община, племя и прочее. Это сближало новые учения с воззрениями, оформлявшимися в тот же период в других культурах древнего мира и в полной мере воплотившимися позднее в религиозных учениях эпохи эллинизма. Наконец, отрицание действенности ритуалов существенно снижало значение жрецов, как монопольных хранителей культовых традиций и единственных посредников между богами и людьми.
В Индии в рамках идей такого рода оформилось, вероятно, значительное число философских учений, основная часть которых нам известна лишь по косвенным упоминаниям в памятниках более поздних периодов. В сущности, из «живых свидетелей» эпохи «идейных брожений» сохранились лишь буддизм и джайнизм.
Ранний буддизм — классический вариант «пророческой религии», в которой фигура основателя, проповедника занимает главенствующее положение. Согласно традиции, основоположником буддизма считается Сиддхартха Гаутама, сын вождя племени шакьев из предгорья Гималаев (совр. Непала). Первоначально Сиддхартха вел жизнь, полагающуюся человеку его происхождения (и даже, согласно традиции, прославился как прекрасный стрелок из лука). Однако затем он оставил жену и сына, покинул дом и обратился к подвижничеству. После длительных странствий и духовных поисков, когда однажды Сиддхартха заснул в тени большой смоковницы, на него низошло озарение — откуда и происходит слово Будда (букв. «Просветленный», «Пробудившийся»). В своей первой проповеди, произнесенной в Оленьем парке вблизи Варанаси, он изложил основу дхармы — своего учения.
Буддийская философия рассматривает человеческую жизнь как страдание, причина коего состоит не только в болезнях, невзгодах и настигающей каждого смерти, но и в вечном стремлении к лучшей доле в этой жизни и к лучшему рождению — в следующей. Избавлением от страданий может явиться лишь полный отказ человека от земных страстей и привязанностей, разрыв всех традиционных связей, родовых, кастовых, племенных, и переход к образу жизни бхикшу — нищенствующего буддийского монаха. В первоначальном буддизме только буддийскому монаху было обещано спасение — разрыв круга перерождений и достижение высшего блаженства, нирваны (букв, «угасание»). Бхикшу составляли сангху — буддийскую общину, одну из трех, наряду с самим Буддой и его учением (дхармой) — драгоценностей буддизма.
Зародившийся и развившийся в тех же культурно-исторических условиях, что и ранний буддизм, джайнизм имеет много общих с ним черт, включая сходство в биографиях основателей. Вардхамана Махавира (или Джина, букв. «Победитель»), так же как и Сиддхартха покинул дом и семью и после долгих исканий достиг просветления. Как и в раннем буддийском учении, в джайнизме спасение обещается лишь тем, кто порвал все традиционные связи, обратившись к жизни подвижника. Пожалуй, большее значение джайны придавали идеям ахимсы. Кроме того, джайнское учение, в отличие от буддийского, рассматривало аскетические подвиги как действенный способ достижения нирваны.
В середине I тысячелетия до н. э. политическая история Северной Индии определялась борьбой за преобладание в регионе между несколькими государствами — Магадхой, расположенной в среднем и нижнем течении Ганга (в основном территория совр. штата Бихар), лежащей по соседству Кошалой, Ватсой в междуречье Ганга и Джамны и, наконец, Аванти со столицей в г. Уджаин. Победителем из борьбы вышла Магадха.
Ранняя история этой области известна крайне плохо. Однако сам топоним и отрывочные сведения о регионе встречаются уже в «Атхарваведе», затем в брахманической прозе. Правда, ведийская традиция, носители которой локализовались прежде совершенно в иной части Индии, негативно отзывается о Магадхе, как области, в которой не следует жить ариям. По мере продвижения арийских племен на восток в направлении долины Ганга менялось и отношение к восточным территориям.
Стремительное развитие региона не в последнюю очередь объясняется его выгодным географическим положением и природными условиями: обилием природных ископаемых (прежде всего железной руды), полноводными реками, пригодными для судоходства и удобными для ирригации, плодородными почвами — все это привело к интенсивному развитию торговли, земледелия, ремесла в регионе.
До середины IV в. до н. э. в нашем распоряжении имеются лишь весьма своеобразные тексты индийской традиции, более чем скудные археологические материалы и данные античных авторов, полученные через «третьи руки» от персов, не заходивших дальше крайних северо-западных областей Индии. Однако в 327 г. до н. э. Александр Македонский начал свой знаменитый восточный поход (см. с. 517), благодаря которому впервые в распоряжении античной традиции оказался целый комплекс сведений о сказочной стране, лежащей на краю света[4], предоставленных очевидцами — спутниками и соратниками знаменитого полководца. Правда, маршрут Александра ограничился лишь бассейном Инда, однако сведения его сподвижников, содержащие некоторые данные не только о северо-западном регионе Индии, но и о восточных землях, безусловно, заслуживают пристального внимания.
Взорам греко-макдонян предстала территория, уже не зависимая от персов и совершенно разрозненная с политической точки зрения. В Северо-Западной Индии существовало три относительно крупных и, видимо, более или менее стабильных государства: на крайнем западе царство Таксила (Такшашила, центр области Гандхара), восточнее — владения могущественного царя Пора (инд. Паурава — т. е. «происходящий [из рода] Пуру» — древний род арийских вождей, упоминаемый еще в Ригведе), на севере — владения некоего Абисара (вероятно от пуранического этнонима «абхисара»). Записки спутников Александра указывают на сложные взаимоотношения между тремя этими государствами. Остальные же упоминаемые ими правители, по-видимому, были лишь мелкими царьками, не имеющими реального политического влияния в регионе.
