В последнее время в прессе и исторических работах все чаще и чаще встречаются упоминаются о «свинг-югенде», неких стилягах Третьего рейха. Нет сомнения, что «свингующая молодежь», которая пыталась ориентироваться на американские культурные образцы, в некоторой мере определяла социальный ландшафт национал-социалистической Германии, но куда более распространенным явлением были «шлурфы» («свиг-югенд» был лишь их частным случаем). Именно они с полным основанием могут претендовать на звание «стиляг Третьего рейха». Название этой молодежной субкультуры произошло от диалектного южногерманского слова schlurfen – «шумно пить, хлебать, чавкать, попивать (пить небольшими глотками)». В самом же рейхе «шлурфами» называли подчеркнуто модно одетых бездельников, гуляк-франтов, которым было по 14–25 лет. Сейчас сложно сказать, в какой мере к этим группировкам принадлежали девушки, по крайней мере, в документах гестапо содержались сведения о «шлурф-кошках», которые толкались юношами на совершение аморальных действий и даже проституцию.
В Третьем рейхе тоже были стиляги
Уже осень 1939 года один из идейных членов НСДАП писал в «соответствующие органы»: «В то время как наш любимый фюрер и наши братья жертвуют всем во имя Родины, они не способны отказаться от неприлично вызывающих развлечений. Во-первых, я подразумеваю танцы. Во-вторых, непомерное потребление спиртных напитков, которое выливается в форменные попойки. Кто принимает участие в этих безобразиях? Серьезных, мыслящих людей там однозначно нет. По большей части это выпускники школ, которые танцуют пропагандируемый американскими евреями свинг, конго и т. д. Они одеваются так, как и не оденется ни один приличный немецкий юноша. Они обряжаются „по-американски“, носят американские стрижки и полагают, что этого не надо стыдиться. Знаете, что заявила мне толпа этих выряженных денди, когда я заметил, что этот танец запрещен? Они заявили: как только мы выйдем из войны, то сможем снова танцевать! Комментарии излишни. Господин гауляйтер, им безразлично, что лучшие сыны Отечества проливают свою кровь. Они могут только танцевать и пить. Все это безобразие творится в танцевальной школе Майдлинг».
Год спустя тревожные сведения стали поступать уже из Гамбурга. «Мы не намерены молчать, глядя на то, как себя ведут эти "бои" и "гирлы". Для них как будто бы нет никакой войны». В итоге, чтобы не «ставить под угрозу победу в войне», свинговые танцы были запрещены. Впрочем, запрет официально не касался легкого джаза. Некоторые «джазовые капеллы» просуществовали до самого окончания войны.
Сами «шлурфы» пытались держаться современно элегантно и непринужденно. Они любили свинг и джаз, предпочитали одеваться в английскую одежду. Особым шиком в их среде считалось выкрикнуть на танцевальной площадке «Наци вон!» или избить какого-нибудь члена гитлерюгенда. Из одежды они предпочитали носить длинные, доходящие едва ли не до колен двубортные полосатые пиджаки. Брюки должны были быть непременно длиннее положенного, но со значительными отворотами и наглаженными («острыми как нож») стрелками или защипами. Галстуки и шарфы должны были быть желательно яркого цвета. Ботинки должны были иметь толстую или даже двойную подошву. Шляпа носилась запрокинутая на затылок либо, наоборот, надвинутая на лоб. Можно привести описание идеального «шлурфа»: пиджак до колена цвета бордо из материи в белую (теннисную) полоску, широкие брюки, на которых должны были быть загибы в 10–15 сантиметров. Чтобы соответствовать подобному образу требовалась немалая фантазия и изворотливость. В условиях всеобщего дефицита и ограничений требовалось быть импровизатором. Чтобы сделать шляпу а-ля американская, в воде размачивалось переднее поле обычной шляпы, после чего оно сушилось на краю стола. В итоге за ночь поля шляпы спереди опускались вниз. Двубортные пиджаки производились из отцовских, которые должны были быть заметно больше размером, чем требовалось в идеале. При помощи пересаженных пуговиц они приобретали долгожданный вид. К ботинкам приклеивали старые резиновые подошвы. Но полный наряд «шлурфа» доставался только по исключительным случаям. В качестве таковых могли выступать танцевальные вечеринки.
«Шлурфы» происходили преимущественно из рабочих слоев. Во время будней от их напускного образа оставались только прически и сигареты (курение считалось модным и элегантным). Наряду с нарядом «шлурфа» их образ должен был дополняться специальной осанкой и манерой себя держать. С сигаретой в уголке рта, с руками в карманах брюк, слегка наклонив верхнюю часть туловища, они должны были двигаться медленно и небрежно, словно демонстрируя свое презрительное отношение к действительности и насмешливое превосходство над окружающими их людьми. Самым существенным элементом были напомаженные волосы, которые должны были образовывать на затылке так называемый «ласточкин хвост». В полной противоположности господствовавшему национал-социалистическому идеалу солдатской мужественности «шлурфы» демонстрировали желание быть модными и элегантными. Подобные намерения приводили к многочисленным трудностям. Многих «для исправления» заблаговременно призывали в ряды вермахта или же направляли в дисциплинарные учреждения. В 1944 году «полиция безопасности» Вены сообщала о том, что была организована облава на танцевальную школу Иммерволль, которая закончилась серией арестов.
В конце войны в отчетах гестапо и СД все чаще и чаще попадаются упоминания об арестах «шлурфов», среди которых начинают попадаться члены групп «свинг-югенда». Весной 1943 года Отто Финке, Вальтеру фон Перко и Герману Тоту было всего лишь 17 лет, когда они были арестованы. Им было инкриминировано участие во встречах членов «свинг-югенда», а также призывы к свержению «национал-социалистического строя».
Поскольку «шлурфы» делали в своей внешности акцент на показную небрежность, что контрастировало с внешностью членов гитлерюгенда, то нередко случались стычки и даже массовые драки. В облавах на «шлурфов» участвовали не только полицейские, но также подразделения СА, гитлерюгенда и даже Национал-социалистического моторизированного корпуса. Самих «шлурфов» не только исключали из гитлерюгенда, но нередко в принудительном порядке ручной машинкой сбривали их любимые вихры. Когда мер со стороны гитлерюгенда стало не хватать, в дело вступило гестапо.
В начале 1943 года в одном из документов гестапо сообщалось: «25 февраля 1943 года 25 молодых людей пристали к 15 членам гитлерюгенда, которые носили униформу». В итоге возникла массовая драка, двое членов гитлерюгенда получили легкие ранения. Под покровом ночи «преступникам» удалось скрыться. Несколько месяцев спустя в одном из парков Вены был жестоко избит Клаус Шиллинг, который был членом гитлерюгенда. В избиении принимало участие около 10–12 человек. При этом в документах нет ни одного упоминания, что члены гитлерюгенда в отместку открыли охоту на «шлурфов».
Внешность всегда таила в себе возможности «негласного» сопротивления режиму. Эрика Расс, в конце войны ученица в Имперском институте прикладного искусства по классу моды (Вена), вспоминала о шляпке как некоем тайном символе внутренней оппозиции. «Мы носили шляпки в стиле трахт с тирольским орлом, старой австрийской серебряной монетой или образом Мадонны. Когда я встречала человека, который имел при себе нечто подобное, то я могла быть уверена, что не должна держать язык за зубами, обдумывая каждое произнесенное слово».
Похожий пример являл собой «Фрайшар Восточной марки», который летом 1942 года возник в деревне Дросен округа Герн. Это организация состояла из большого количества членов гитлерюгенда. Несмотря на национал-социалистическое воспитание, эта молодежь создала клерикальную и легитимистскую организацию, которая ставила своей целью «отделить Восточную марку от старой империи, восстановить Австро-Венгерскую монархию, с возвращением в лоно оной Венгрии, возведение на престол Отто фон Габсбурга и выдворение всех германских немцев из Австрии». В качестве опознавательного знака они носили на левом предплечье синюю шерстяную нить и приветствовали друг друга словом «Оеха!», что было аббревиатурой фразы «Австрийцы, выжидают!». Весной 1943 года большинство членов этой организации было арестовано гестапо.
Гюнтер Шифтер, один из арестованных «шлурфов», всю свою жизнь гордился старым «Хомбургом», черной шляпой с жесткими полями, которую он сохранил еще со временем войны. «Это был мой личный фирменный знак, в «Хомбурге» тогда никто не ходил!» В знак своей «внутренней оппозиции» он пытался выглядеть английским джентльменом. Его образ должен был дополнять длинный черный зонт. «Я не могу объяснить, как было возможно, что мы хоть что-то знали об Америке», – удивлялся он после войны своим нарядам. Но именно в Америке и Англии он видел тот стиль, которому должен был следовать. Модная одежда оставалась единственной сферой, в которой недовольная режимом молодежь могла свободно проявить себя. На территории всего рейха действовали «шлурфы», группы «свинг-югенда», «своры», «эдельвейс-пираты».
