— Могу тебе посоветовать, батя, один рецептик, да вот не знаю, хватит ли у тебя на это здоровья, — широко заулыбался Маркелов.
Федосеев только отмахнулся:
— Да знаю я все эти ваши приемчики, сам молодой был! Напиться как следует. Да на бабу заскочить, так, что ли?
— А то! — улыбка Захара сделалась еще шире. Маркелов легко вошел в роль разбитного парня, и, что удивительно, подобная маска нравилась ему все больше.
И он всерьез остерегался, как бы эта личина не пристала к нему намертво. Захар уверенно расцепил «ствол» с затвором.
— Ловко у тебя это с оружием-то получается. Уж не киллер ли ты, часом?
Хе-хе-хе! — мелко захихикал Федосеев. Не смеялись лишь глаза — напряженные, слегка строгие, они фиксировали малейшую мимику собеседника.
Маркелов отвлекся лишь на секунду. Встретились взгляды, словно молнии схлестнулись.
— Разве я киллер, батя? — едко усмехнулся Захар. — За мной всего лишь пять невинно убиенных душ. А вот скоро ко мне приедут друзья, так это действительно самые настоящие душегубцы, за каждым из них по дюжине мертвецов числится, — и он ловко извлек колодку ударно-спускового механизма.
— И часто к тебе, Дима, дружки-то наведываются? — праздно поинтересовался Федосеев.
Захар неожиданно расхохотался и, отсмеявшись, произнес:
— Да не очень часто… Только тогда, когда кого-нибудь грохнуть нужно.
— Ну и шутки у тебя, — тоже хрипловато расхохотался Федосеев, но глаза его при этом оставались серьезными. По напряжению, что застыло в них, Захар видел, что старик верит каждому его слову. Сейчас он напоминал доверчивого и глуповатого иностранца, который верит в то, что Тверская улица — любимое место прогулки белых медведей.
— Да какие могут быть шуточки, батя? — самым серьезным образом уверял его Маркелов. — Слышал, вчера вечером на Кутузовском проспекте одного хмыря шмальнули?
— Ну, — не очень уверенно протянул Иван Степанович. — Что-то такое припоминаю.
— Так это из нашей бригады ребята его срезали. Я тут с ними вчера перетирал. Так они рассказывали, что он так копыта вверх подкинул, как будто лось подстреленный. Потом после этого такая ржачка была, — довольно хихикнул Захар.
Маркелов произвел полную разборку пистолета. И сейчас, разложенный на составные части, пистолет представлял собой всего лишь груду небольших железок правильных геометрических форм и совсем не выглядел опасным. Трудно было поверить, что он может изрыгнуть из себя мощь, способную пробить насквозь бронежилет.
— Весело ты басни травишь, — вспыхнул уголек в глазах Федосеева.
— Эх, батя, да я не травлю… Травить я вообще не умею. Я просто пересказываю то, что было на самом месте. А если не веришь, так почитай в «Криминальной хронике», — и Захар вновь залился веселым смешком. — Я тут как-то звонил им, так они мне так и сказали, что в Москве очень многим может не поздоровиться. Чего-то ты посмурнел, батяня, может, тебе нехорошо? — выразил участие Маркелов. — Может, тебя недруги одолели? Так ты только скажи. Батя, да мы всех твоих врагов уделаем, ты только ко мне обратись, — соединил он затвор со стволом. — Работа, конечно, эта не бесплатная, сам понимаешь. Все-таки у нас организация, а не богадельня какая-нибудь. Так что с тебя возьмем по минимуму.
Я сам к пацанам с этим вопросом подойду. Перетрем как-нибудь, все-таки мое слово в нашей бригаде не последнее. Ты только обидчика покажи, — пристегнул Захар магазин, и вновь в его руках было грозное оружие. Маркелов направил «ствол» на плакат, на котором красовался молодой парень в мотоциклетной каске, и нажал на курок. Раздался звонкий щелчок. — Вот так ему в лобешник, и он лежит! Ну, как, батя, нравится тебе такой расклад?
Федосеев странно посмотрел на Захара, но ответить не успел — раздался настойчивый продолжительный звонок.
— Иди, посмотри, кто там! — распорядился Иван Степанович.
— Как скажешь, — поднялся Маркелов, — все-таки ты у нас здесь за главного. — Прокрутив пистолет на пальце, он сдул с кончика ствола предполагаемую гарь и сильным толчком вогнал оружие в стандартную армейскую кобуру.
Если бы он обернулся, то увидел, бы как ему в спину сощурился Федосеев, а его правая рука, будто бы невзначай, прошлась по левой стороне куртки, там, где покоился «ствол».
Через секунду звонок прозвучал вновь и показался еще более нетерпеливым. Внутри ворохнулось неприятное предчувствие — подобную вольность позволить себе могли немногие. Зло сплюнув, Федосеев заторопился следом за Маркеловым.
Глава 58.
ТАК И НАПИШИ — Я РАСКАЯЛСЯ И ПЛАКАЛ
Можно было бы, конечно, позвонить руководству ВОХРа и сообщить, что в это время будет проводиться что-то вроде следственного эксперимента и требуется очистить здание часа на два. Но Шибанов имел слабость к театральным эффектам, с той лишь разницей, что немую сцену предпочитал устраивать не под занавес, а в самом начале действия. Так сказать, для завязки.
А удостоверения оперуполномоченного вполне достаточно, чтобы проникнуть и за крепкую бронированную дверь.
— К кому? — раздался слегка напряженный голос. Григорий развернул удостоверение и поднес его к глазку видеокамеры:
— Капитан Шибанов. Московский уголовный розыск. Это не следственный эксперимент… Им будут заниматься другие. Нам нужно воссоздать обстановку происшествия.
— Заходите, — голос прозвучал несколько натянуто. Похоже, что в охране не одобряли подобных сюрпризов.
Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Первым, кого увидел Шибанов, был Захар. Они встретились взглядами всего лишь на мгновение и, не «узнав» друг друга, сухо поздоровались, как незнакомые люди.
Позади Шибанова, в паре с вихрастым стажером стоял насупившийся Ленчик Картавый. Кисти их были стянуты «браслетами», и они напоминали сиамских близнецов со сросшимися предплечьями.
В трех шагах позади двое собровцев в легких бронежилетах с «кипарисами» через плечо. И сбоку, небрежно помахивая видеокамерой, стоял оператор лет тридцати пяти и, прищурившись, всматривался в открытую дверь.
— Итак, ты вошел в здание. Дальше что делал?
— Гражданин начальник, я уже тысячу раз тебе говорил. Дверь была открыта, мы вошли в нее. Нам никто не встретился, прошли по первому этажу…
В дальнем конце коридора мелькнула сутулая фигура Федосеева. Совсем ненадолго. На какой-то миг и скрылась тотчас, словно померещилась. Федосеев не подошел, хотя должен был, он ведь здесь за главного.
— Ладно, разобрались, — кивнул Шибанов. — Отцепи ему «браслеты», — приказал капитан Сафронову, — отсюда он никуда не денется.
— Понял, — и, вставив ключ, тут же освободил руки Картавому.
— Слушаю дальше.
— Дальше все как по нотам, гражданин начальник, — проворковал Леня, стрельнув взглядом в сторону оператора, который уже успел навести объектив. — Сначала грохнул одного здесь, а потом поднялся с Бугром на второй этаж, там нашли второго…
Леня Картавый позировал, что было видно с первого взгляда. Он едва ли не впервые в жизни ощущал к себе такое внимание, а потому вел себя, как кинозвезда в провинциальной студии.
Оператором был парень по фамилии Пятаков, еще в прошлом году закончивший ВГИК. Он мечтал снять криминальную драму. А если получится, так замутить какой-нибудь крутой сериал и собственную жизнь разметить вехами в виде престижных премий на международных кинофестивалях. Именно эта романтическая мечта подвигла его нацепить милицейские погоны и, набравшись терпения, внимать всякому старшему чину с таким благоговением, словно каждый из них вещал божественное откровение.
Еще полгода назад Пятаков признался, что материала для киноработ собрал предостаточно и при первой же возможности подаст рапорт об увольнении. Как бы там ни было, но сейчас, укрепив камеру на плече, он старался зафиксировать каждый вздох подозреваемого, как если бы намеревался в скором времени пристроить отснятый материал в золотой фонд отечественного кино.
— Ладно, пойдем посмотрим. Веди, как ты шел. Картавый довольно уверенно прошелся по коридору. Заминка произошла у одной из дверей (что можно списать на нервозность и стресс, в конце концов, ведь не в гости же они заявились). Но уже в следующую минуту смело распахнул нужную дверь.
— Где в это время сидел охранник?
— Гражданин хороший, ты думаешь, что я буду помнить о таких деталях? У бедного еврея так в башке заклинило, как будто его Талмудом по макушке треснули. Но одно хочу тебе сказать точно, как только я внутрь вошел, так с ходу его и завалил.
— Значит, ты должен помнить, в каком месте он нахолился. Он что, стоял или, может быть, сидел? Леня Картавый радостно заулыбался:
— Вспомнил, гражданин хороший. Все вспомнил!.. Ну, прозрел прямо-таки!.. Ведь бывает же такое… Стоял он, гражданин начальник. Точно стоял! Когда я вошел, он ко мне повернулся, я его между глаз и заделал.
