— Ты это хорошо помнишь? — после некоторой паузы произнес Шибанов, стараясь спрятать подступившее волнение.
— Гражданин начальник, ну ты даешь! Или, может, ты меня на понт берешь?
Все-таки не каждый день приходится людей мочить, так что такие детали я помню.
— Минуту назад ты говорил противоположное.
— Гражданин хороший, просветлела у меня голова, будто сам боженька меня в макушку поцеловал.
Григорий посмотрел на Пятакова, по лицу которого скользнула удовлетворенная улыбка. От внимательных глаз оператора не способен был укрыться ни один жест.
— И где он стоял?
Картавый отошел немного от порога и, чуть приподняв руку, проговорил правдиво:
— Вот на этом самом месте, где ты стоишь, гражданин хороший… Ну, может быть, немножечко в глубину.
— Ты хорошо подумал?
— Гражданин начальник, — кипятился Леня Картавый, — у меня нет такой привычки от балды лепить, и прежде, чем что-то сказать, я крепко подумаю.
Шибанов выглядел серьезным:
— Подумай, Леонид, это очень важно. Может быть, он стоял немножечко правее?
Картавый потер пальцами виски и сдержанно согласился:
— Ну-у, разве что самую малость… А потом я его из «ствола». Он-то как увидел меня, так даже рот от удивления открыл. Что-то даже хотел сказать… но как ты сам понимаешь, гражданин хороший, времени у меня на дискуссии совсем не оставалось. Все-таки я сюда прибыл не беседовать, а за «стволами». Ну, я его и заделал, он копытами взмахнул и вот в этот угол отлетел, а мы дальше поперлись.
— А второго охранника где ты достал?
— На втором этаже… Ну, мы втроем по-тихому поднялись…
— Так, покажи, как ты шел. Картавый передернул плечами:
— Обыкновенно, я вдоль стены двигался, «пушку» на всякий случай держал наготове, может, кто сдуру еще высунется.
Ленчик уверенно поднялся на второй этаж, следом шел капитан, оператор сбоку, чтобы схватить всех в кадр. Замыкали группу два собровца, делать им было особо нечего, и они охотно оставляли Пятакову оперативный простор.
— Дальше что было?
— Дальше-то… Закир мне велел первым зайти. В этой комнате, как он мне объяснил, «стволы» лежали. Я дверь распахнул и смотрю, что прямо на меня бугай прет…
— Стоп. Он что, тоже стоял?
— Я же тебе говорю, гражданин хороший, да не стоял, а на меня попер! Я ждать не стал, пока он меня придавит, наставил «ствол» ему в пузо да выстрелил пару раз.
— Сколько раз ты, говоришь, стрелял? — озабоченно переспросил Шибанов.
— Напрягись, вспомни, это тоже очень важный момент.
— Гражданин начальник, хоть у меня тюремный стаж по годкам будет куда больше, чем пальчиков на руках, но арифметика в школе была моим любимым предметом. Так что до двух я как-нибудь сосчитаю.
— Ладно, хорошо. Как он упал? Леня Картавый на минуту задумался.
— Его сначала как будто бы повело, — неуверенно заговорил он.
— Покажи!
Леня картинно ухватился за живот, сделал несколько неуверенных шагов назад, а потом, согнувшись, упал на пол.
— Вот так это было, господин хороший, — снизу вверх посмотрел Картавый на Шибанова.
— Ясно. Ну, чего ты скрючился, поднимайся. Нечего здесь полы протирать.
Ладно, хорошо. А потом что было?
Ленчик поднялся, несколько раз стукнул по штанинам ладонью, отряхиваясь, и продолжал ровным голосом:
— А дальше нам уже никто не мешал. Бугор вытащил у покойника ключи. Мы открыли оружейную комнату и спокойно перетаскали ящики со «стволами» в машину.
Минут за двадцать управились… начальник, ты меня подчистую расколол! Все как есть выложил. Свои бумаги заполнять станешь, черкнешь там где-нибудь, что дознанию никаких препятствий не чинил. Что раскаялся я, горючими слезами плакал и из кожи лез, чтобы операм помочь.
Шибанов неожиданно улыбнулся:
— Не переживай. Картавый, все как есть напишу.
— Вот спасибо, гражданин хороший. Вот спасибо, ведь судьи тоже люди, авось прочувствуются, помогут бедному еврею. Гражданин хороший, может, пятнашкой обойдется?
Картавый не убивал, это ясно. Вряд ли он даже заходил в эти комнаты, иначе знал бы, что охранники сидели на стульях и были убиты в затылок… Стоп!
Если бы это был чужой, то они хотя бы развернулись лицом к двери, и тогда пуля угодила бы в лицо. Следовательно, приблизиться к ним мог только человек, который не вызывает подозрений, один из своих, он-то и выстрелил в затылок.
— Подумай, ты ничего не напутал? — несколько растерянно произнес Шибанов.
— Гражданин начальник, разве я похож на слабоумного? — искренне завозмущался Леня Картавый. — Я ведь уже говорил, что раскаялся и теперь главное для меня — это помочь следствию.
— Ну-ну, будем надеяться, что это так, — заулыбался собственным мыслям Шибанов. И первым вышел из комнаты.
Уже спускаясь по лестнице, в самом конце коридора, он вновь на мгновение увидел полноватую фигуру Федосеева. Ну, призрак, право!
Глава 59.
ПРОИГРАВШЕГО КОРОЛЯ КЛАДУТ НА ДОСКУ
Закир исчез. Как в воду канул! Еще неделю назад в течение одной ночи татарина можно было повстречать в нескольких местах. Но сейчас он не появлялся даже в катранах, где любил порезаться в секу.
Вместе с исчезновением Закира у Миши Хвоста возникли крупные проблемы.
И первая из них — оружие. Оборвался главный канал, по которому Хвост сумел бы получить «стволы». Теперь он сознавал — главная его оплошность заключалась в том, что он всецело доверился Закиру. У него не оставалось времени, чтобы выйти на нужных людей и тем более в такой короткий срок вернуть оружие.
Мишу Хвоста бросало в жар от того, что законные непременно устроят ему толковище, где позорно, наградив оплеухой, снимут венец.
Внешне отношения с другими ворами как будто бы не претерпели особых изменений. Круг приятелей не разомкнулся, и он, как и прежде, ощущал на своих плечах их дружеское похлопывание. А с теми, с кем судьба заставляла держаться ровно, он вел себя обыкновенно, как и раньше. Но вместе с тем он чувствовал, что нить отношений, так тесно связывающая его с каждым из воров, заметно ослабла и скоро наступит такой момент, когда она может провиснуть совсем.
Это на первый взгляд кажется, что ситуация тупиковая, на самом деле ее решение лежало на поверхности. Только приглядись. К подобному исходу Миша Хвост готовился давно, считая, что профессия его рисковая, а для того, чтобы сохранить физическую целостность, следует уйти вовремя. Уже четвертый год он переводил капиталы в банк острова Бали. И остаток жизни намеревался прожить в загородной глуши на шикарной вилле, отстроенной на берегу океана. Народ на острове проживал на удивление доверчивый и, похоже, не знал о существовании таких человеческих пороков, как воровство. Во всяком случае, когда он вертел в пальцах нательный крест, то наблюдал всего лишь доброжелательные улыбки, которые свидетельствовали о том, что забава с золотом весом почти в килограмм является национальным баловством индонезийцев.
О своем желании свалить насовсем Миша Хвост не говорил даже близким. Со стороны не должно быть заметно каких-то приготовлений к отъезду. А поэтому многие дела приходилось выполнять самому. День отбытия был известен только его личному телохранителю, которому Хвост доверял. В недолгом разговоре, что завязался третьего дня, Хвост обещал присмотреть для него небольшой коттедж где-нибудь по соседству.
Появление Севы Вологодского было неожиданным. Старинный приятель не предупредил Мишу Хвоста о своем визите телефонным звонком, как это было заведено между ними, а возник на пороге квартиры в тот самый момент, когда Миша делал очередные распоряжения.
Рассмотрев его широкоплечую фигуру на экране монитора, нетерпеливо топтавшуюся у входа, Хвост понял, что неприятного разговора не избежать.
Телохранитель с готовностью взирал на хозяина, и когда тот, слегка поджав губы, дал молчаливое согласие, дверь легко отворилась.
— Вот что… Скажешь ему ненавязчиво так, что у меня сегодня очень плотный график и хотелось бы, чтобы наш разговор не затянулся.
— Сделаю, шеф, — охотно отозвался охранник и уверенно поспешил встречать нежданного гостя.
В квартиру Сева Вологодский вошел один. Телохранитель — невысокого роста и очень неприметного вида парень — остался дожидаться снаружи. Несмотря на жару, на нем была длинная куртка, застегнутая на одну пуговицу, и Миша мог с уверенностью предположить, в каком именно месте тот прятал свою «волыну».
Прежде чем устроиться в уютном мягком кресле, Сева Вологодский снял с руки барсетку и небрежно бросил ее на стол. Миша Хвост невольно нахмурился — создавалось впечатление, что Вологодский был расположен к долгому диалогу. А это не входило в планы Миши. Сегодня он рассчитывал перевести в оффшорную зону еще пару миллионов долларов, чтобы не чувствовать себя на чужбине Золушкой.
