им, уверена, что Доминик Моро тоже продолжает это делать.
Пока занималась сборами, включила джазовую музыку, подпевала и пританцовывала, в большей степени чтобы не начать нервничать, поскольку понимала, что день — два и все решится.
И мне неожиданно стало грустно, такая тоска завладела моим сердцем и душой, не передать. Я села на кресло, обняла свои ноги в коленях, уткнулась в них лбом, и мне так захотелось, чтобы рядом оказался Джим, мой черненький волчонок, но он не может прийти, он погиб, спасая меня от пули Альберта Уилсона.
«Джим, мне страшно, а вдруг я не справлюсь, и он опередит меня? Как я буду смотреть тебе в глаза? Кстати, не забудь меня встретить, помнишь, я просила тебя об этом? Ты мне обещал. Будь, пожалуйста, рядом, когда я встречусь лицом к лицу с нашим убийцей», — вот такой внутренний диалог я вела сама с собой, ведь мне никто не отвечал, а так хотелось поддержки любимого человека.
АВТОР
Пирр смотрел в прибор ночного видения в окно комнаты Мари. По действиям девушки понял, что она предупреждает, что собирается в дорогу. Она специально поднимала вверх одежду перед тем, как уложить ее в чемодан, и стало понятно, что вещи не теплые.
«Молодец, Марусик, на случай, если наша «наружка» потеряет вас из вида, направление вычислить нетрудно», — думал Пирр.
Потом неожиданно объект наблюдения села в кресло, согнула ноги в коленях и уткнулась в них головой.
«Неужели плачет? Что там происходит? Может Даниэль Миллер что-то сделал ей?» — начал беспокоиться Пирр.
Руководитель спецоперации Норвуд Браун сообщил, что в результате обысков в компаниях, работавших с Даниэлем Миллером в Америке, Франции, Испании, обнаружены и изъяты документы по незаконным сделкам с оружием, наркотиками и сильнодействующими веществами, последние выдавались по документам за препараты для жизнеобеспечения тяжелобольных.
Были задержаны должностные лица этих стран, курирующие указанные направления деятельности. Россия же объявила Даниэля Миллера в международный розыск за финансирование терроризма и экстремисткой деятельности.
Потом Пирр увидел, что Мари встала, вытерла слезы с лица и вышла из комнаты. Она отсутствовала минут 20, а когда вернулась, у нее в руках был тот термос, который он ей передал в день более тесного знакомства.
АВТОР
Мари знала, что хозяина дома сейчас в особняке нет, поэтому пришла на кухню, где сидел и пил кофе грустный Томас.
«Почему мой любимый повар грустит в одиночестве?» — спросила Мари, сев за стол напротив.
Он поднял на нее глаза и прочитал в ее взгляде все то, о чем он догадывался, но во что не хотел верить.
«Он свою пленницу завтра рано утром увезет из этого дома? Ты поэтому плакала, Белоснежка?» — тоску и страх за гостью в своем голосе он даже не пытался скрыть.
— Взгрустнулось, домой хочется. А выезд завтра, но куда, он не говорит.
Томас посмотрел на этого ребенка, сидящего перед ним в домашнем костюмчике, с заплетенной косичкой, вздохнул, понимая, что ничем, абсолютно ничем не может ни помочь, ни защитить.
— Почему ты не сбежишь?
— Смысла нет, мы должны разобраться во всем, как говорится, тет-а-тет. Томас, можно я в термос налью чая в дорогу?
Он встал, взял из ее рук термос, налил в него свежезаваренный чай (знал, что Мари захочет свежего чая, поэтому заварил его).
— Лимон бросить? — обратился он к девушке, не поворачиваясь к ней.
— Ты наблюдательный. Пожалуйста, если не трудно.
Повар добавил лимон, плотно закрутил термос и протянул его девушке.
«Ребенок, я буду за тобой скучать. Прояви осторожность в поездке. И спасибо, что радовала нас всех своим отношением, добротой, звонким смехом. Жаль, что все так заканчивается», — сказал Томас и по его щекам с чуть отросшей щетиной потекли слезы.
Мари заплакала, глядя на Томаса. Это самый чуткий человек в этом доме, и он чем-то напоминал девушке ее папу, который, несмотря на такую суровую профессию врача, до последнего оставался добрейшей души человеком, с ласковым взглядом и открытым сердцем.
Девушка встала из-за стола, подошла к Томасу, раскинула в стороны руки, приглашая этого большого, похожего на медвежонка, мужчину, в свои объятия. Он прижал Мари к себе, а она сказала: «Томас, я буду скучать. Спасибо тебе за заботу и теплоту. Будь счастлив. У тебя все будет хорошо, но только дома», — и вложила ему в руку брелок ручной работы в виде изображения смеющейся рыжеволосой девочки с двумя косичками с веснушками на лице и зелеными глазами, и ушла в комнату, чтобы Томас больше не видел ее слез.
В то время, когда члены клуба Жана собрались на тренировку, Мари уже находилась на борту самолета, следовавшего из Парижа в аэропорт Fontvieille Heliport, что находится чуть меньше чем в 10 км. от города Ментон, который называют «французской Италией», самого восточного города Франции на побережье Средиземного моря, прилегающего к Итальянской границе.
Пирр, перед тем как уехать «по делам», передал Жану письмо от Мари, адресованное ребятам клуба.
В начале тренировки парни шутили, что их Белоснежка, наверное, встретила принца после последнего боя и теперь пропускает второе занятие в клубе.
Но к ним в зал вышел Жан, попросил всех собраться и передал письмо одному из парней, сказав прочитать вслух, что тот и сделал.
«Парни, всем большой привет.
Когда я только пришла в ваш клуб, сразу почувствовала атмосферу братства, единства и непередаваемую силу духа. Все то время, что я была частью вашей команды, знала, на вас можно положиться при любых обстоятельствах.
Самое прекрасное в вас — это честность и справедливость, выдержка и вера в победу. Сохраните эти качества, ребята. Хочу, чтобы у каждого была мечта и благородная цель в жизни, берегите себя. И главное — цените и не подведите Жана. Он мудр, терпелив и тренер от Бога.
Ребята, пришло мое время покинуть Францию и вашу дружную спортивную семью. Но я вас буду помнить всегда. Люблю вас всех.
Ваша Мари Росси».
Пока зачитывалось письмо, в зале висела просто гробовая тишина, которая длилась несколько минут после того, как закончился текст.
Жан был расстроен и растроган. Ребята сникли, они привязались к девушке, которую по праву уже считали частью своей команды, которой гордились и восхищались.
«Жан, она никогда не вернется? Что-то случилось?» — спросил один из спортсменов.
«Не знаю, думаю, что да», — ответил он и вышел из зала, где осталась его команда.
АВТОР
Приближалась годовщина смерти Джима, и Мартин запланировал съездить в этот день к нему на могилу, потом навестить миссис Амади и мистера Акселя.
На душе и
