src="images/i_279.jpg"/>
Большая Дмитровка, дом 15
Из печальных воспоминаний Качалова о предновогодних днях 1925 года: «Есенин в Ленинграде. Сидим в «Кружке». Часа в два ночи вдруг почему-то обращаюсь к Мариенгофу: «Расскажи, что и как Сергей». – «Хорошо, молодцом, поправился, полон всяких планов, решений, надежд. Был у него неделю назад, навещал его в санатории, просил тебе кланяться. И Джиму – обязательно». – «Ну, – говорю, – выпьем за его здоровье». Чокнулись… Все подняли стаканы. Нас было за столом человек десять. Это было два – два с половиной часа ночи с 27 декабря на 28 декабря. Не знаю, да, кажется, это и не установлено, жил ли, дышал ли еще наш Сергей в эту минуту, когда пили мы за его здоровье».
Круг замкнулся…
«Понимаешь, Евдокимыч, – как-то тревожно похрипывал он, – будет три толстых книжки. Ты только каждое стихотворение пусти с новой страницы, как вот Демьяна Бедного печатаете. Не люблю я, когда стихи печатают, как прозу». И он быстро перебирал пальцами, будто листая будущие тома своих стихотворений», – вспоминал редактор Госиздата Иван Евдокимов, работавший совместно с Есениным над подготовкой рукописи Собрания. Первые типографские гранки пришли 31 декабря 1925 года, когда Москва хоронила поэта. Долгожданное Собрание – трехтомник с березками на обложке в траурной рамке – увидело свет весной 1926 года, и сразу стало библиографической редкостью. Было решено выпустить дополнительно четвертый том, включивший прозу и поэму «Страна Негодяев». Над ним работали А. Воронский, Д. Фурманов и И. Евдокимов. Он вышел в 1927 году. Собрание стихотворений печатали в Первой Образцовой типографии Госиздата. Так называлась после национализации в 1919 году Типография «Товарищество И.Д. Сытина», открытая в 1876 году. Сюда в конце февраля 1913 года пришел работать Сережа Есенин. Он повздорил с отцом. Отец не принимал его желания стать поэтом. «Дорогой мой, – говорил отец. – Знаю я Пушкина, Гоголя, Толстого и скажу правду. Очень хорошо почитать их. Но видишь ли? Эти люди были обеспеченные. Посмотри, ведь они все помещики. Что же им делать было? Хлеб им доставать не надо. На каждого из них работало человек по триста, а они как птицы небесные – не сеют, не жнут… Ну где же тебе тягаться с ними?» Сквозь непонимание отца, материальные проблемы, душевные муки и сомнения юноша шагал к своей цели – поэтической славе. «Я отвоевал свою свободу», – написал он из Москвы другу Грише Панфилову. Первым шагом к свободе была его работа на одном из крупнейших полиграфических предприятий, производившем 25 % всей печатной продукции России. Отец прогнал его из дома, пришлось скитаться по знакомым. Сослуживец юноши, корректор В. Воскресенский вспоминал: «Если бы мне хотелось в нескольких словах охарактеризовать Сережу, я бы сказал лишь, что это были воплощенная жизнерадостность, непосредственность и ясность. А ведь и тогда были у него какие-то семейные неурядицы, которые могли бы отяготить его, и о которых он, хотя и редко, упоминал мне. Но разве это могло что-нибудь значить?» Именно в Типографии И.Д. Сытина печатался журнал «Мирок», где впервые Сережа Есенин увидел свои стихи: в январе 1913 года появилась «Береза», а в феврале «Воробышки». И вот Первая Образцовая печатает Собрание стихотворений Сергея Александровича Есенина – все лучшее, что создано великим поэтом за короткие 10 лет творческой жизни. Березки в траурной рамке… Круг замкнулся…
Первая Образцовая типография Госиздата
Тайна Георгия Устинова
Георгий Феофанович Устинов вошел в историю вовсе не революционным публицистом: его имя навсегда связано с трагической гибелью поэта Сергея Есенина в гостинице «Англетер». Именно он, Устинов, и его жена Елизавета, по официальной версии, опекали Сергея Александровича в последние дни его жизни. Литературовед Виктор Кузнецов, автор книги «Тайна гибели Есенина», провел кропотливое собственное расследование на основании архивно-документальных источников из труднодоступных фондов ВЧК-ГПУ-НКВД, МВД и др. Он пишет: «Более чем странно выглядит «Жорж» в англетеровском происшествии. Назвался лучшим другом Есенина, красовался в газетах и сборниках воспоминаний как опекун в гостинице, а стряслось горе – исчез… Никто из мемуаристов не видел его при прощании в 5-и номере «Англетера», в ленинградском Доме писателей, на железнодорожном вокзале при проводах гроба в Москву. Никто не приметил его и в столичном Доме печати на последней печальной церемонии». Обобщим факты из архивов, приведенные в книге Виктора Кузнецова. В 1921 году Георгий Устинов «механически выбыл из РКП(б) по семейным обстоятельствам». Не платил взносы, пьянствовал. Периодически подавал жалобы и просьбы о восстановлении в ЦКК. Кузнецов назвал их «кляузной войной (1924–1931) Устинова за обладание партбилетом». Сохранились протоколы Центральной Контрольной Комиссии его личного дела. В частности, от 22 декабря 1925 года, когда слушалось очередное «дело о восстановлении». На заседании в Москве Устинов присутствовал лично. Напомню, что Сергей Есенин отправился поездом в Ленинград 23 декабря 1925 года, где Георгий Устинов с женой («тетей Лизой») «жил уже несколько месяцев в гостинице». А вот следователь Штальберг, проверявший благонадежность бывшего члена партии Устинова, зафиксировал в документах следующий адрес Георгия Феофановича: Москва, Малый Палашевский переулок, дом № 7, кв.24, т. 1–98–43.7 октября 1925 года сам Устинов просил выдать заключение о решении своей участи Римме Петровне Подашевской, дочери своего хорошего знакомого П.А. Подашевского, давшего ему приют у себя в Малом Палашевском переулке. Кстати, и сотрудником ленинградской «Красной газеты» Устинов уже давно не являлся, хотя и заявлял об этом при даче свидетельских показаний, зато сотрудничал в московской газете «Беднота» у небезызвестного Льва Сосновского, заклятого врага С. Есенина! Как полагает Виктор Кузнецов, в этой квартире в Малом Палашевском переулке Устинов и находился в те трагические предновогодние дни. Свои же последние дни Георгий Феофанович Устинов закончил в 1932 году. Из книги Виктора Кузнецова «Тайна гибели Есенина»: «По слухам, Жорж все-таки собирался раскрыть тайну «Англетера». Литератор Н.Г. Юсов по этому поводу недавно сообщил: «Я был знаком с Долговым, который встречался с Вержбицким (Николаем Константиновичем, приятелем поэта, автором воспоминаний о нем – В. К.). Последний утверждал, что он пришел к Устинову с требованием рассказать, что же случилось с Есениным. Тот попросил прийти на следующий день. Но на другой день выяснилось, что Устинов повесился».
Малый Палашевский переулок, дом 7
Замучила совесть? В такой конец трудно поверить! Вспомним, как он бравировал своим аморализмом. Скорее всего, повесили: он слишком много знал. Если следственное дело о его смерти не уничтожено и когда-нибудь обнаружится, оно прояснит, что же в действительности произошло в квартире № 16 по Большой
