— Готов, — хихикнули над головой. — Больше не… А-а-а-ай!!!
Хрупкая голень «макаки» хрустнула в ладони, что-то ожгло плечо, сармат вывернулся, подминая человечка под себя и чувствуя, как под пальцами хрустит и растекается плоть. Рука не слушалась, пальцы обхватили рукоять бластера — и бессильно соскользнули. Плечо взорвалось болью. «Не успел… Глупо,» — мелькнуло в голове. В глазах потемнело. Что-то мокрое, холодное стекало по губам, по подбородку, синеватая муть колыхалась впереди. Он попытался поднять отяжелевшую руку — и чуть не закричал от боли.
— Халан! — с отчаянием крикнул кто-то.
— Сейчас, сейчас, — пробормотали рядом. Холодная ладонь прикоснулась к виску сармата. Пылающая от боли рука налилась тяжестью и бессильно повисла. Гедимину казалось, что его тело растекается лужей Би-плазмы… по крайней мере, весь правый бок, от плеча до онемевшей ступни. Темнота рассеялась, но синевато-белая бесформенная масса не делась никуда. Его правая рука, согнутая в локте и привязанная к каким-то планкам, лежала на ней. Широкий ремень обхватил кисть, от него вверх уходил шнур. Брони на руке не было. Судя по ощущениям, не было её и на всём правом боку, и на ноге. Голень у ступни перехватил ещё один ремень. То, на чём лежала рука, было большим сгустком воды — и эта жидкость не растекалась ни по земле, ни по коже. Гедимин скосил глаз, разглядывая повязки на своём теле — их, несомненно, изготовили знорки, и от них пахло полузнакомыми мутагенами. Кажется, ликвидатор Фриссгейн называл одно из этих веществ «воинским бальзамом».
«А, взрыв… Выходит, что я выжил,» — сармат прикрыл глаза, восстанавливая в памяти события последнего утра. «Необычный механизм с зачатками интеллекта… И я его даже не изучил. Эх, Гедимин…»
Связности в мыслях было немного. Двое знорков встревоженно шептались над головой, голос одного показался Древнему Сармату смутно знакомым.
— Ничего, только каменная плита без единой травинки, — торопливо шептал один. — Ушли в одно утро, и где они теперь — то знают боги.
— Они не могли его бросить, — вздыхал второй. — Возможно, считают погибшим… Ему лучше, как мне кажется. Некоторые раны уже закрылись. Ондис прилетит, посмотрит, что с костями.
— Он нас слышит! — охнул один из знорков, склоняясь над телом сармата и мокрой тканью утирая его лицо. — Халан, он на меня смотрел! Гедимин… Гедимин, командир «Идис», ты слышишь меня? Вот тебе вода. Выпей немного.
Древний открыл глаза. Знорк был укутан во что-то серое, сармат не видел его лица — только взволнованно блестящие глаза. Вода была прохладной, сладковатой на вкус — или из Великой Реки, или из родника на её берегу.
— Где я? — спросил сармат, слегка отстраняясь. Подвешенная к потолку рука дёрнулась и неприятно заныла. Гедимин не был уверен, что в ней остались целые кости. Он пытался оглядеть себя, но повязки скрывали оголённый бок. Кто-то снял часть пластин со скафандра, открыв правую руку и половину груди, и, похоже, ногу от ступни до колена. Не было и шлема.
— В Нэри-Кеме, Гедимин, — второй знорк сел рядом, глядя Древнему в лицо. — К северу от «Эджина». Не шевелись, у тебя… у тебя много чего сломано. Ты падал на правое плечо, броня треснула и вдавилась в тело. Весь правый бок был сплошным месивом, рёбра полопались. Мы соединили обломки костей, зашили большие раны. Ты чувствуешь что-нибудь? Я снимал боль, как мог.
Левая рука, закованная в броню, слегка онемела за время неподвижности. Древний погрузил пальцы в водяной шар — вода обогнула их, и сфера осталась невредимой.
— Где станции? — спросил он. Память не обманула его, этого знорка он знал — его звали Халан Кейн, и он был одним из правителей этой страны.
— Укрылись под землёй, — Халан поправил повязку на руке сармата. — Как пять тысячелетий назад. Не думал, что доживу до такого дня… Никто не выходил ни с «Эджина», ни с «Флана», а там, где стояла «Идис», теперь развалины завода. Все станции теперь в безопасности.
Глаза Древнего на мгновение посветлели. Он покосился на знорка в серых тряпках — тот стоял неподвижно и таращился на него так, будто в жизни не видел ничего интереснее.
— Кто здесь? — резко спросил сармат. Знорк вздрогнул.
— Не волнуйся, Гедимин, — Халан протянул было руку к открытому плечу, но наткнулся на взгляд Древнего и подался назад. — Орина примчалась сюда, когда тебя нашли, и не отходила, пока ты не очнулся. Меняла повязки, унимала боль. Она тебе не враг.
Сармат смотрел на руку Орины — пальцы виднелись из широкого рукава. Четыре пальца почти равной длины.
— Кто снимал скафандр? — Гедимин шевельнул правой рукой, сбрасывая ладонь Халана с плеча. — Кто?!
— Тише, тут всё переломано, — знорк попытался удержать сармата в неподвижности, но чуть сам не отлетел в сторону. — Твой скафандр цел, все пластины на месте. Никто не причинил тебе вреда. Мы убрали пластины, чтобы перевязать раны.
— Это я сделала, командир «Идис», — склонила голову знорка, медленно снимая капюшон. — Не обижайся.
Так коротко не стригли волосы ни самки, ни самцы знорков — и ни у тех, ни у других не было таких выпуклых надбровных дуг. Сармат выдохнул сквозь сжатые зубы, глядя в скуластое белесое лицо, и глаза его сузились и потемнели.
— Сулис, — прошипел он, сгибаясь пополам в попытках подняться. — Сулис, гибрид! Почему тебе позволили жить?!
— Гедимин, не надо! — Халан перехватил сломанную руку и тут же отпустил её — кровь выступила на повязках. — Орина, уходи сейчас же!
Полузнорка шагнула назад, глядя на сармата по все глаза. Её рот странно кривился.
— Кто позволил тебе родиться? Кто нарушил закон?! — Гедимин высвободил левую руку и оттолкнулся от земли, не обращая внимания на вспыхнувшую боль в правом боку. — Это будет исправлено, сулис, и очень ско…
— Нет! — сталь тихо зашелестела, покидая ножны, и сармат вздрогнул от изумления, почувствовав холодное лезвие у своего горла. Халан стоял над ним, приставив меч к его шее и заслонив собой сулиску.
— Гедимин, не двигайся. Я не хочу тебя ранить, — ровным голосом сказал знорк, слегка надавив лезвием на кожу.
В полной тишине громко всхлипнула Орина. Кровь текла по руке сармата — швы не выдержали, разошлись. Очень медленно Гедимин опустил голову и прикрыл глаза.
— Жаль, что до этого дошло, — так же спокойно сказал Халан, отводя клинок в сторону. — Надеюсь, мне не доведётся пролить твою кровь. Я уважаю тебя, и твой народ, и его законы — но здесь они не будут исполнены. Если ты не лишён благодарности, ты не навредишь той, кто лечил твои раны и оберегал твой покой.
Стало тихо. Убрав оружие в ножны, знорк встревоженно посмотрел на сармата.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
