хотя, насколько я помню, я никогда раньше не видел большинство из них. И все-таки я был уверен, что в какой-то прошлой, забытой жизни я был близко знаком с каждым из них. И именно мое присутствие и подсознание привели их сюда. Да, именно присутствие и то, что меня нельзя было ни увидеть, ни услышать, я думаю, вызвало исключительно сильный поток симпатии, а почему — они не понимали. Как будто это было хорошо, что они меня не видели, как будто они не общались со мной и я не мог говорить и сказать им о моем присутствии.
Некоторых из них я, однако, знал достаточно хорошо, даже если мы расстались много лет назад. Кроме того, я понял, что к каждому из них я чувствовал симпатию или дружбу. Не было ни одного человека, которого я бы не любил или не хотел бы увидеть еще раз. Если они говорили, а я не мог слышать, я мог понимать, о чем они думают.
Многое я не мог понять, потому что имел недостаточно знаний, или их мысли были достаточно трудны для меня, но некоторые были просты, например наше пребывание на земле, дружба, путешествия, искусство, литература, чудеса природы.
Каждая мысль, как я заметил, была высказана и заключена в форму молитвы или небесного послания, как фрукт в его ароматной кожуре. И эта молитва была слышна повсюду, я не знаю почему. Более того, все эти мысли, даже самые скромные, были красивыми и одухотворенными, и в них не было ничего жестокого или грязного, они излучали чистоту, доброту и милосердие.
В этой долине, как я заметил, не было ничего общего с нашим земным бытием. Когда эта истина пронзила мою душу, я понял, что был чужаком в этой компании. Что еще хуже, хотя я сознавал, что все эти яркие люди были возле меня в какой-то момент времени и пространства, но их жизнь, как незнакомая мелодия, пролетала мимо меня и не имела ничего общего со мной.
Между ними и мной существовали огромная пропасть и высокая стена.
О, посмотрите-ка! Прошла одна, сияющая, как звезда, и издали шествовала другая, чьи глаза были похожи на голубиные. Они выглядели превосходно, а последней шла девушка, чьи глаза напоминали глаза той, которую мое сердце назвало матерью.
Да, я знал их всех. Сюда явились именно те женщины, ради которых я пришел. Те, которые жили на земле, и при виде их мой дух затрепетал. Неужели они не обнаружат меня? В конце концов, они должны были почувствовать мое присутствие.
Но хотя они стояли в шаге или двух от меня, ничего не произошло. Кажется, они поцеловались и обменялись любезностями о таких вещах, о которых я не имел представления. Их одежды сияли. Я встал, чтобы подойти к ним, но не смог, я хотел заговорить, но не мог, я хотел, чтобы они уловили мои мысли, но и этого не произошло. Все это отскочило от меня, как резиновый мячик.
Они оказались далеко от меня, очень далеко. По моим щекам текли горькие слезы, потому что я был так близко и так далеко, неистовая ярость бушевала в моем сердце. Мне казалось, что они чувствовали это, или я все это придумал? В любом случае они отступали все дальше и дальше от меня, как будто что-то причиняло им боль. Да, моя любовь не могла настичь их совершенные натуры, но мой гнев ранил их.
Пока я сидел, испытывая горечь разочарования, появился мужчина, по виду очень знатный, в нем я узнал своего отца, он выглядел более молодым и счастливым, чем я его помнил, но все-таки это был именно он. С ним шли другие люди, мужчины и женщины, в которых я узнал своих братьев и сестер, умерших в молодости далеко в Оксфордшире. Я ощутил радость, потому что подумал: они действительно узнали меня и должны поприветствовать, ведь голос крови должен был остаться…
Но этого не случилось. Они разговаривали, обменивались репликами, но не со мной. Я улавливал что-то переходившее от моего отца к ним. Это были некие мысли насчет того, что привело их всех сюда, ответ был неожиданным: они должны были встретить кого-то, кто придет издалека и будет выглядеть одиноким и неприветливым. Затем мой отец сказал, что он не видит и не чувствует этого пришельца, хотя это может быть не так, поскольку его миссией было встретить этого человека.
Неожиданно все исчезли, и цветущая долина опустела, к счастью для меня, сидящего на камне, похожем на рубин, и роняющего слезы стыда, которые исходили из моей души.
Так я просидел достаточно долго, пока не почувствовал, что кто-то появился поодаль. Темная и прекрасная фигура в богатой, но варварской одежде. Она быстро подошла ко мне, как копье, пущенное издалека, и я узнал в ней женщину королевской крови, дикарку, которую на земле называли Мамина, Завывающий ветер. Более того, она двинулась ко мне, хотя не могла меня видеть.
— Ты здесь, Бодрствующий в ночи, глядишь на свет? — Она спросила или подумала, я не знаю, но слова звучали на зулусском языке. — О, — продолжала она, — я знаю, что ты здесь, на расстоянии тысяч миль отсюда я почувствовала твое присутствие и прибыла сюда, чтобы поприветствовать тебя, хотя я должна заплатить за это рабством. Как здесь оказались те, кого ты искал? Пожали ли они руки, поцеловали тебя? Или они убежали, потому что на моих руках и губах запах земли?
Я отвечал, что они так и не появились, узнав, что я здесь.
— Они не ведают, потому что их любовь достаточно велика, потому что они слишком хороши для любви. Но я грешница, я знаю это хорошо, и я здесь и готова страдать за тебя и найти место, где нет бури. Забудь их и пойдем со мной править, я еще королева в своем доме, который ты разделишь со мной. Мы будем жить роскошно, и когда придет наш час, мы проживем свою жизнь достойно.
