– Вы так хорошо все объяснили, что мне теперь стало понятно, – смиренно признал рыжий пират. – Поскольку я, как капитан, завишу лишь от благосклонностей морской стихии, мне и представить сложно, с какими трудностями сталкиваются особы королевских кровей.
– О, жизнь при дворе полна таких подводных течений, – любезно объяснила ему баронесса, – и тут могут обрушиться такие неожиданные бури, что любой шторм на море покажется милым развлечением. Вот, пожалуйста, еле-еле разобрались с Бретанью, оскорбив при этом смертельно Австрию, бросили дела с Англией на произвол судьбы – а ведь малютка дофин был обещан и английской принцессе, это перед тем, как его помолвили с Маргаритой Австрийской, чтобы женить потом на Анне Бретонской. Ну вот, не успел наш король толком жениться…
– Простите, что перебиваю, – почтительно, но решительно вклинился рыжий пират. – А разве был проект брака между английской и французской коронами?
– Ну конечно же! – обрадовалась его невежеству баронесса. – Наш христианнейший король был готов предложить своего малютку сына кому угодно, чтобы держать на крючке нужные ему страны и нужных ему людей. Он подкупил половину Англии, выплачивая им регулярные пенсии, лишь бы они занимались своими островными делами. И уверял красавчика Эдуарда Английского, что его дочь станет французской королевой. Тот на радостях уже приказал именовать ее госпожой дофиной. Наш король уверять-то уверял, а послов за невестой сына – не присылал. В итоге она стала английской королевой, примирив Алую и Белую розы и узаконив своим браком права на престол этих выскочек Тюдоров. Но проект английского брака это еще цветочки – наш король чуть не женил сына на маме его, сына, второй невесты, на Марии Бургундской. Той было почти двадцать, нашему исполнилось пять с небольшим. Каково?
– Быть не может! – ахнул впечатлительный, как все пираты, рыжий.
– Еще как может, – подтвердила повидавшая жизнь баронесса. – Это случилось после гибели герцога Карла при Нанси. Мария Бургундская стала наследницей всех его земель, городов и состояний – и начались игры похлеще, чем нынешнее сватовство к Анне Бретонской.
– Бретань с Бургундией, мне помнится, были союзниками, – решил поразить баронессу знаниями рыжий пират.
– Против Франции, – подтвердила баронесса. – И там же, в Бретани, в заключении лет пятнадцать содержался захудалый рыцарь, который стал теперь английским королем.
– Как интересно! – восхитился рыжий пират. – А какова была позиция матери Марии, вдовы герцога Бургундского?
– Не матери, а мачехи! – одернула его строго баронесса. – Наследница у герцога появилась от второго брака с Изабеллой Бурбонской. А третий так и остался бездетным, англичанка не принесла ему детей. Поэтому всем было глубоко наплевать, какая у нее позиция. И влиятельные люди при бургундском дворе – такие как канцлер, как господин д’Эмберкур, епископ Льежский, как герцог Клевский и другие – начали играть каждый в свою пользу, рассчитывая извлечь большие выгоды из брака герцогини Бургундской. А Карл Смелый, надо сказать, как и его царственный кузен, тоже обещал наследницу всем вокруг, только на деле никому не хотел отдавать, потому-то она и досидела в девицах до двадцати лет. Он же не предполагал, что его так нелепо убьют под Нанси.
– А кто при бургундском дворе стал самым сильным после его смерти? – уточнил рыжий пират. – Вы назвали многих господ, кто был самым влиятельным?
– Вот тут-то мы и подбираемся к самому интересному, – пообещала ему баронесса. – Потому что после смерти герцога подняли голову богатые нидерландские города – Гент, Брюссель и другие. Которые считали, что раз герцогиня находится в Генте, то самые сильные теперь они. И заварился такой компот, я вам скажу…
– Скажите, – попросил рыжий пират.
– И скажу, – решительно сказала баронесса, отхлебнув из кубка. – У Максимилиана Австрийского, тогда еще не императора, а римского короля, сына скупейшего императора Фридриха, было письмо от Марии Бургундской, написанное ею под диктовку отца еще при его жизни, – о том, что она согласна стать его, Максимилиана, женой. Согласие подтверждалось крупным алмазом. У герцога Клевского было устное согласие от окружения герцогини на ее брак с его сыном.
– А кто был в этом окружении?
– Разумеется, мачеха Марии, вдова герцога Бургундского. Потом господин де Равенштайн, брат герцога Клевского, который и хлопотал об этом браке, канцлер и господин д’Эмберкур.
– А кто стоял за брак с французским дофином?
– Этот брак считал полезным для страны епископ Льежа, – пояснила баронесса. – Но гентские горожане решили выдать Марию за герцога Гельдернского, жестокого человека, имевшего не то двух, не то трех жен, чуть не уморившего своего отца в тюрьме за то, что тот слишком долго был герцогом, не давая наследнику подняться, но в целом, по мнению горожан, – блестящим кавалером, очень подходящим для юной герцогини. А у короля Франции было секретное письмо, написанное от имени Марии Бургундской тремя лицами: самой Марией, ее мачехой и господином де Равенштайном. В котором она давала согласие на брак с дофином и просила короля все дела с ней вести через ее близких лиц.
– Четыре возможных брака? – уточнил дотошный пират.
– Да. Наш король, разумеется, пользуясь положением, тут же вторгся на земли Бургундии и начал завоевывать там города. Гентские горожане важно отправили к нему посольство, чтобы договориться о мире. Королю этот мир был не нужен, он и так уже подгреб себе все, что наметил. А вот раздуть свару при бургундском дворе – для него было самым большим подарком. И тут прибыли послы и объявили, что они представляют совет Гента и герцогиню Бургундскую. Наш добрый король очень удивился и сказал, что они врут – герцогиня Бургундская рекомендовала ему иметь дело совершенно с другими лицами.
– А зачем, зачем? – с удовольствием взмолился рыжий пират.
– Да как «зачем», милый вы мой? – возмутилась баронесса. – Сделать такое заявление – это все равно, что на пожаре плеснуть в огонь ведро масла вместо воды. Чего наш король и добивался. Горожане считали себя равными благородным людям, думали, что они вот так запросто будут вести переговоры с королями – а тут их так одернули. Он прилюдно унизил этих гордых бюргеров, а когда они потребовали подтверждений словам герцогини, взял и спокойненько отдал им письмо.
– Вот так взял и отдал? – уже искренне не поверил рыжий пират. – Секретное письмо? Я как-то всегда думал, что подобного рода переписка секретна, так сказать, с обеих сторон?
– Королям все можно, – утешила его баронесса. – Во всяком случае, Людовик именно так считал. Разъяренные горожане Гента вернулись домой несолоно хлебавши и собрали совет штатов. На котором присутствовала и герцогиня. Для начала они публично напомнили о данном им поручении – говорить от имени совета штатов, мнения которого придерживается и герцогиня. Это было правдой, ведь Мария Бургундская была у них почти заложницей. Потом они рассказали, что король им не поверил, ссылаясь на письмо. Наивная юная Мария, как и вы, думала, что письмо секретное, поэтому стала отрицать его наличие.
