Заткнув дубинку за пояс, она отправилась в сад. Разумеется, Алекс не собиралась всю ночь шататься по саду как тень отца Гамлета. Все умные люди ночью спят. Александра тоже не собиралась нарушать эту традицию. Рассудив, что удобнее всего лезть в усадьбу через заднюю стену, Алекс решила устроить себе гнездышко где-то неподалеку. Дождавшись, как дом и людская погрузятся в темноту, она достала заранее спрятанное одеяло и, расстелив его в кустах, задремала, сжимая в руке дубинку. Кроме того, она припасла несколько голышей в качестве оружия дальнего боя.
Проснулась Александра от резкого фырканья. С неба тускло светил тонкий серп месяца. На ее груди сидел котенок. Глаза его горели, а когти рвали плотную ткань куртки.
- Тихо, маленький, - проговорила Алекс, осторожно отрывая от себя звереныша. - Я уже проснулась. Тихо.
Среди деревьев мелькнул тусклый свет фонаря.
Александра отбросила одеяло, подхватила дубинку, сунула в карман голыши и, стараясь ступать бесшумно, отправилась посмотреть на любителя ночных прогулок.
По саду тихо пробирался один из соратников.
- Господину что-то нужно? - тихо спросила она.
Воин резко обернулся.
- Ты кто?
- Алекс, мой господин, - ответила Александра. - Сторож.
- Не спишь? - задал соратник глупый вопрос.
Она зевнула.
- Нет, господин. Махаро-ли приказала приглядывать за задней стеной.
- Правильно, - кивнул воин. - Если найду тебя спящим - убью.
- Я знаю свои обязанности, мой господин, - поклонилась Александра.
Ничего больше не говоря, соратник повернулся и зашагал к воротам.
- Доверьяй, но проверьяй, - пробормотала Алекс вслед. - Папа рассказывал, что так говорил лучший друг Горби - Рональд Рейган.
Потом нагнулась и взяла на руки котенка.
- Спасибо тебе, Чертяка! - проговорила она, целуя зверька в нос. Тот смешно поморщился и отвернул мордашку. - Сегодня ты спас своей непутевой хозяйке жизнь.
Соратник приходил еще пару раз. Александра только посмеивалась сквозь зевоту. А котенок утром получил от благодарной хозяйки дополнительную порцию сливок. Повар не смог отказать Алекс в такой маленькой просьбе.
Перед посещением храма Алекс решила первый раз побриться. Выросшее на подбородке реденькое безобразие внушало ей чувство брезгливости, пополам с сожалением о своей прежней гладкой, бархатистой коже. Результатом этого стали многочисленные порезы, заклеенные кусочками бумаги.
Увидев Александру в таком виде, простодушный Тим не мог сдержать смех.
- Я посмотрю, как у тебя это получится в первый раз, - только и смогла сказать обиженная Алекс.
Госпожа Махаро благосклонно отнеслась к его желанию посетить храм. Очевидно, полагая что знает, о чем собрался просить богов такой симпатичный, но увы... бесполезный для нее молодой человек.
Они вышли из усадьбы, как только отвезли Сайо в школу. Дотига облачился в чистый халат, Александра тоже надела новую куртку. Не торопясь, они направились к замку. Под ногами тихо хрустел гравий дороги.
- Я люблю ходить в храм, - негромко рассказывал художник. - Я вырос в монастыре, куда подбросила меня мать. Кто она, не знаю. Может быть, служанка кого-то из господ или благородная девушка, ставшая жертвой соблазнителя. Раньше я часто думал об этом. Теперь все реже и реже. Видимо, так было угодно Вечному Небу. Еще в детстве я решил, что стану монахом. Да вот не пришлось.
- Почему? - спросила заинтригованная Александра.
- Тяга к радостям жизни, - вздохнул Дотига. - Я чувствовал, что настоящим монахом мне не стать, а притворяться не хотелось.
- Как же ты из монастыря попал к господам Айоро?
- Госпожа привезла своих слуг для обучения письму. Когда я узнал, что она хочет заняться перепиской книг, я попросился к ней художником. Она посмотрела мои рисунки и согласилась.
- И монахи тебя так просто отпустили?
Дотига грустно посмотрел на нее.
- Настоятель взял с меня слово, что если я буду жив вернусь в монастырь через тридцать лет. Когда мое тело войдет в согласие с духом.
- И сколько тебе еще осталось? - продолжала расспросы Александра.
- Смотря как считать, - ответил художник. - Если по обещанию, то пятнадцать лет. Если по моей душе, то, наверное, лет пять. Или даже меньше.
Он поднял глаза и улыбнулся.
- А вот и храм.
Алекс ожидала увидеть какое-то монументально сооружение наподобие Исаакиевского собора или греческого Парфенона. Однако впереди был длинный высокий забор с большими широко распахнутыми воротами, возле которых на земле сидели трое монахов, и перед каждым лежала миска для подаяний.
Александра не знала, как боги относятся к материальным благам, но то, что их служители любят денежки, ей было известно хорошо. По этому утром она вскрыла свою кубышку и прихватила несколько медяков. Вслед за Тотигой она положила в каждую миску по монетке и прошла на широкий, мощеный гладко отесанными плитами двор. Изнутри к забору лепились множество часовенок. Внутри которых располагались алтари с горящими или уже потухшими свечами и изображение божества. Разной величины скульптуры или рисунки. Возле некоторых часовен толпились люди, шепча слова молитвы.
- Здесь есть храмы всех богов Тонгайского народа, - гордо сказал Дотига.
- А где алтарь Асионы? - спросила Александра.
- Вон там, - художник указал в дальний конец двора, где стояли несколько женщин и девочек.
Она купила у монаха пару свечей и направилась к ним. Появление Александры те встретили шушуканьем и недоуменными взглядами. Но к подобному выражению чувств она была равнодушна уже давно.
- Эй, мальчик, - крикнула какая-то бабушка, прижав к себе внучку лет семи. - Это алтарь Асионы. Ты ничего не перепутал?
- Нет, - решительно буркнула Алекс, подходя к входу, где ее едва не сбила с ног выскочившая из храма девчушка.
Александра зажгла свечи и посмотрела на цветной рисунок. Изображенная на нем девочка никак не походила на ту, что являлась ей.
"Спасибо тебе за все, милая Асиона, - подумала Алекс, вспоминая смеющееся личико в темном круге воды. - Хотя у меня не все так хорошо, как бы хотелось, и жаль, что рядом нет родных и настоящих друзей. Но уж скучной мою жизнь точно не назовешь".
Она грустно улыбнулась. Вдруг по картине пробежала быстрая рябь. Александра вздрогнула. На миг показалось, что на стене проступило то знакомое изображение богини - девочки. Асиона плакала. Миг, и виденье исчезло. Алекс заморгала. Все по-прежнему. Потрескивая, горят свечи, за спиной гомонят удивленные женщины. Яркий рисунок пухлощекой девочки улыбается с серой стены. Повинуясь минутному порыву, Александра протянула руку и провела ладонью по рисунку. На коже остался влажный след.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
