Однако техники техниками, но вот от Акицу, например, поток эмоций ощущается вполне стандартно. Приходится напрягаться, чтобы понять настроение Фума. Она сейчас веселится и получает удовольствие от своего образа. Но эмоции Фуен ощущаются слишком явно. В чем может быть причина? Сильная депрессия?
— Эх, я так и знал, что в компании Тацумы не получится нормально отдохнуть, — тем временем продолжала развлекаться Акицу. — Ну, раз так, то, может, стихами разнообразишь наше купание?
— Я… Простите, господин, я не сильна в поэзии, — повинилась девушка.
— Тогда, может, песню?
— Прошу прощения, но вряд ли мое пение сможет обрадовать господ.
— Музыка?
— Я умею играть только на флейте…
— Но у тебя ее с собой нет, я правильно понимаю?
— У меня нет, но у вас она точно есть и я ее вижу…
— Ага, понятно, — уже чуть не смеясь произнесла Акицу. — А из бонсай ты, наверно, тоже умеешь выращивать только корень Ян, а икебану составляешь из стеблей Инь?
В следующую минуту или две мне тоже кое-что стало понятно. Акицу Фума на самом деле та еще пошлячка. Эти две девчонки, кажется, могли бесконечно перебирать эвфемизмы для всяких видов сексуальных утех. И где-то на «отворении алых врат» мне выслушивать их надоело.
— Похоже, вам двоим весело, поэтому не буду мешать, — выбираясь из горячей ванны, пробормотал я. — Желаю только не переходить от слов к делу.
Предостережение было лишним, уверен, Акицу не из тех девушек, которые интересуются девушками. Хотя эта Фуен достаточно интересна, чтобы потратить на нее несколько минут своего времени. Можно было бы попробовать допросить ее лично о возможных причинах моей чрезмерной чувствительности к ее эмоциональному состоянию, но на девушке уже имелось незнакомое джуиндзюцу. Пусть я представляю общий принцип построения проклятой печати, но так с наскоку полностью ее расшифровать не могу, поэтому рисковать и использовать опасные техники поверх уже имеющейся не стану. В борделе и так есть более пригодные цели для получения информации.
Уже из комнат, которые выделили мне и моим сопровождающим, я отправил на поиски жертвы небольшую белую змейку, прячущуюся в тенях и щелях здания. Нацелена она была не на работниц борделя, а на проживающих прямо здесь же государственных служащих, занимающихся учетом ойран и всей связанной с ними бухгалтерией. Раз уж у нас здесь целая академия проституток, то по всем традициям Страны Земли здесь же должны иметься чиновники, ведущие документацию по ним. Ойран — это ценное имущество, которое нельзя оставлять без внимания.
Бюрократия все-таки замечательная вещь. Найти свиток с информацией о Фуен удалось примерно за час. И пусть там описана не вся ее жизнь, но по тому, что имеется, можно догадаться о многом.
Дочь самурая из разоренного рода, отец погиб, продана матерью в академию ойран. Денег от продажи семья получила слишком мало, чтобы покрыть текущие долги, ждать, пока Фуен выучится и пройдет обряд взросления, мизуаге, было слишком долго. За мизуаге, лишение девственности обученной ойран, платили много, за лишение девственности ученицы — платили гораздо меньше, но она могла начать работать и отправлять деньги семье без долгого обучения. В общем, Фуен помогала родным, приняв самую низшую ступень среди местных проституток, потеряв все и так не самые радужные перспективы. Печальная история, но не самая редкая в этом мире. И еще она не дает никаких пояснений, почему эмоции Фуен я чувствую более, чем хорошо. Единственная наша связь с ней — это ее возможная вера в Инари. По крайней мере, она посещает небольшое святилище, установленное торговцами с юга для самих себя.
А раз я сам сейчас торговец с юга, то решил я в то святилище заглянуть. Как раз Акицу ввалилась в комнату, и именно в это время, после выполнения очередного заказа, Фуен обычно уделяет общению с Инари.
Здесь она и была. Уже в не рабочей своей форме одежды — в немного застиранном теплом синем кимоно. Святилище представляло из себя небольшую стелу в метр высотой, установленную недалеко от дороги при въезде в Мимату. Естественно, никаких крыш и стен нет, зато в наличии снег и ветер — видно, Рюджинкё здесь не самое распространенное учение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Какое-то время я понаблюдал, как в опустившейся темноте, подсвечивая себе только закрытым фонарем, девушка отряхивала стелу рукавами кимоно и озябшими руками расчищает ровный каменный булыжник, на который, по всей видимости, должны выкладываться ритуальные пожертвования. Там уже имелось несколько мешочков с рисом и завернутых в бумагу рисовых пирожков. Теперь добавился еще один.
— Интересно, она нарочно давит на жалость или это просто я так удачно на нее попал? — со вздохом спросил я пустоту, но получил в ответ лишь тихое завывание ветра в черепице крыш.
Просканировав Фуен с помощью додзюцу еще раз, я хотел убедиться, что не вижу признаков использования маскировки. Их я не заметил, но кецурьюган зацепился за одну деталь, не видимую раньше. Я уже сделал было шаг по направлению к опустившейся на колени перед стелой девушке, когда увидел это странное явление. Чакра в теле девушки приходила в движение, хотя из-за повреждений кейракукей должна бы быть очень малоподвижна. По своей воле привести энергию в движение девушка не могла. Чакра в ее теле словно откликаясь на внешнее воздействие и начинала изливаться из тела, концентрируясь в районе груди, оформляясь в аморфную структуру, похожую на ниндзюцу.
Это что-то новенькое!
Фуен услышала мои шаги, только когда я был уже в метрах пяти от нее. Испуганно вздрогнув и едва не подпрыгнув на месте, она в спешке от паники попыталась осветить тьму ночи фонарем и едва не погасила его.
— Кто здесь?! — испуганно воскликнула она, завидев мой силуэт.
— Тацума Гото, сегодня мы уже встречались.
— Гото-сан? — неуверенно переспросила Фуен надтреснутым голосом, во все глаза всматриваясь в темноту.
Да, для обычного человека сейчас должна быть непроглядная темень вообще-то. Я подошел поближе, входя в слабо освещенный фонарем кусок улицы.
— Хотел тоже поблагодарить Инари, — пояснил я испуганной девушке, кивнув на каменную стелу. — Позволишь?
— А? Да. Да! Конечно! Прошу прощения, господин, — беспрестанно кланяясь быстро ответила Фуен, отползая на коленях в сторону и освобождая мне путь к святилищу.
— Спасибо, — подавив очередной вздох, поблагодарил я ее.
Снега было еще немного, встав на колени перед стелой, можно было ощутить холодный и твердый камень под ним. Порывшись в карманах, нашел там мелкую монетку. За неимением прочего, пойдет и такое подношение. Думаю, Инари не будет против.
— Откуда у тебя этот амулет? — краем глаза следя за замершей справа от меня девушкой, спросил я.
Конвертик из шелка висел у Фуен на груди и выглядывал из запаха кимоно. Судя по расположению, именно вокруг него собиралась чакра. Сейчас, без додзюцу это не подтвердить, но более ничего странного не видно.
— Это… подарок, — с запинкой ответила девушка. — От гостя.
— От гостя, значит. Пожалуйста, позволь взглянуть на него поближе.
— Да, господин, — с еще большим испугом ответила Фуен, после заминки снимая себя амулет.
В мои руки свое сокровище она передавала с явной неохотой, но амулет я все же получил. Обычный аккуратный мешочек из шелка характерной формы — омамори. Чем-то напоминает римские буллы, только из ткани. Контейнер, внутри которого хранится сам оберег. И внутри конкретно этого локон волос. Каштанового цвета, хотя я не уверен — даже мне света не хватает, чтобы видеть мир в цвете. Но это и не важно. Главное, взяв его в руки я хорошо ощутил знакомую мне чакру.
Волосы совершенно точно принадлежали Отохиме. Ушлые мико с Кумотори начали барыжить и такими поделками? Не знал. Обычно в амулеты вкладываются молитвы и наставления на шелковой ткани. И каким, интересно, образом, волосы моей аватары могут поглощать чужую чакру и формировать некое подобие ниндзюцу? И наверняка это как-то связано с тем, что я хорошо читал эмоции Фуен. Логично предположить, что каким-то образом формируется аналог моей с Отохиме связи, пусть и очень сильно редуцированной, но как?!
