— Тихо всем! — снова резко приказала Акичи, вслушиваясь в звуки вокруг храма.
Тихо шелестел ветер между распахнутых окон и дверей, громко ударялись о пол энгавы капли густой олифы с крыши. И редкий, едва слышимый стук раздавался из темного чрева храма. Теперь этот звук был отчетливым и ясно различимым. Странная реакция на него Акичи и детские страхи наслоились друг на друга, вызвав табун мурашек вдоль спины. И вместе с этим начало медленно появляться чувство необъяснимой угрозы, исходящей от храма. Ощущение негативных эмоций.
— Барьер!
Кушина создала технику Конго Фуса еще до приказа Акичи, лишь осознав угрозу, о которой предрекали ощущения, даруемые Курамой. Ее Цепи Чакры взмыли в воздух на секунду раньше прочих и первыми замкнули барьер вокруг храма. Тут же с ее цепями начали переплетаться чужие, упрочняя барьер, чтобы вскоре встретить мощный удар чего-то незримого.
— Дерьмо! — от души прокомментировала Акичи зазвеневшие звенья Цепей Чакры и начавшие трястись стены храма.
— Что происходит? — напряженно спросила Кушина, раздумывая, открывать путь к чакре Кьюби или пока повременить.
Храм уже весь трясло, а внутри него клубилась уж совсем неестественная тьма, из которой доносился частый стук дерева по дереву. Почему-то он напоминал стук сухих костей.
— Сейчас разберемся, — решительно ответила Акичи. — Удерживайте барьер!
— Да держим, держим, — нервно ответила Кушина, когда барьер вновь пошел разрядами молний, а Цепи Чакры зазвенели от очередного удара.
Рядом с ней Акичи быстро складывала ручные печати. Хлопок по земле — и от ладони главы Узумаки вперед устремилась черная линия, извилистые письмена отпечатывались прямо на камне и траве, создавая сложный рисунок огромной печати, в центре которой поместился весь сотрясающийся храм целиком. Прямо под сваями здания, на которых оно и стояло, закрутилась спираль водоворота. Одна из мощнейших запечатывающих техник Узумаки, которая могла удержать даже биджу.
— Ха! — резко выдохнув, выкрикнула Акичи, не без труда завершая технику.
По ушам ударил частый треск и угрожающий рокот. Линии печати вспыхнули синеватым светом, над ними зазмеились молнии и вспыхнуло белесое пламя, которое тут же взметнулось вверх, начав облизывать стены храма, который затрясся еще сильнее. Начали отлетать заботливо уложенные доски кровли и крошиться белоснежная штукатурка. Кушина видела, как стекает пот по вискам Акичи, с трудом удерживающей технику, но не могла увидеть ее результат.
Наконец, выхватив из кармана разгрузки небольшой свиток, Акичи вцепилась зубами в его конец, разворачивая длинное пустое полотно из прочной бумаги. Отточенное движение рукой — продолжающая сверкать молниями и гореть пламенем печать начинает сворачиваться, заползая в свиток, отпечатываясь на бумаге. Всего несколько секунд и перед Акичи остались только черные линии на желтоватой бумаге, от которой вился тонкий сизый дымок.
Шумно выдохнув, Акичи осторожно подобрала свиток и аккуратно его свернула, не став его возвращать в карман. Вместо этого она достала еще один кусочек бумаги и, обернув его вокруг свитка, наложила еще одну печать. И повторила процесс еще два раза. И только после этого она немного расслабилась, на выдохе дрожащим голосом сказав:
— Чёрт. Вроде, поймала…
— Молодец! — уважительно воскликнула Кушина, искренне восхитившись мастерством Акичи.
Так, наверное, даже Мито не смогла бы!
— Еще не все, — держа свиток на вытянутой руке, Акичи свободной смахнула пот со лба. — Нужно проверить, что там. Отправьте сообщение Хокаге! Нужно оцепить храм и установить постоянный барьер. Ояма, Кушина — со мной. Инага с остальными — держите барьер.
— Ты хочешь туда зайти? — не веря, спросила Кушина, опасливо, как и Ояма, вытягивая свои Конго Фуса из переплетения барьера. — Это опасно, знаешь ли. А я, вообще-то, мать почти…
— Идем! — упрямо приказала Акичи, первой шагнув в выбитые двери храма. — Ты джинчурики и куноичи! А там все еще хранятся маски. Если хоть одна из них взбунтовалась, и сквозь нее пролез Рейки, то это конец. Нужно ее уничтожить и срочно!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кушина, сглотнув, последовала за главой Узумаки и Оямой, чутко вслушиваясь в даруемые Курамой ощущения. Цепи Чакры за ее спиной хищно звенели и, повинуясь воле куноичи, ворвались в пределы храма первыми, готовые наброситься на любую угрозу и отсечь ее от людей.
Только что восстановленные стены более не сотрясались от ударов изнутри, но тьма внутри них была подозрительно густой и плотной. Свет дня проникал внутрь здания неохотно, нужно было привыкнуть к сумраку. Наплевав на возможную опасность от Кьюби, Кушина зачерпнула его чакру, готовясь встретить любую угрозу. Однако, шагнув внутрь храма, они не были атакованы. Внутри была тишина, стук прекратился. И даже тьма словно отступила. Сквозь прорехи в потолке внутрь начал попадать свет.
— И которая? — мрачно поинтересовался Ояма, когда они подошли ближе к стене, на которой висели маски.
— Не знаю, — напряженно ответила Акичи. — Они шумели все. Сейчас посмотрю.
— Да спали их все и дело с концом! — нервно предложила Кушина.
— Ты знаешь, как долго их потом делать? — не оборачиваясь, язвительно спросила Акичи, протянув руку к первой из масок.
И испуганно вскрикнула.
— Что?! — синхронно крикнули Кушина и Ояма, не заметив никакой опасности.
Их Цепи Чакры устремились вперед, но замерли в воздухе, встретив неосязаемое сопротивление.
— Он… здесь… — хрипло ответила замершая Акичи.
— Проклятье! Да кто «он»?! — зло спросил Ояма, пытаясь продавить Цепями взметнувшуюся перед ними незримую стену.
Вместо ответа Акичи затряслась всем телом. Все двадцать семь масок за перед ними вновь затряслись, издавая раздражающую частую дробь. Чувствуя, что волосы на голове встают дыбом, Кушина заметила, как из черных провалов глаз деревянных демонических ликов полились слезы. Жидким металлом, кровью и черным дегтем они падали на пол с неестественно громким звуком. Неведомая сила подхватила тело главы Узумаки, приподняв над полом. Ее швыряло в воздухе, словно марионетку. Кушина слышала о таком.
Камигакари. Танец одержимости! Это в конец плохо!!!
Конго Фуса с новой силой начали хлестать по незримой стене, вокруг Кушины вспыхнуло пламя ауры Демонического Лиса. Нужно было вырвать Акичи из лап ками! На ней даже нет маски! Никакой защиты. Одержимость против ее воли!!! Дерьмище!!!
Мечущееся в воздухе тело Акичи замерло и опустилось на пол. Ее руки безвольно упали, ее фигура напоминала пришпиленную к стене куклу, которая резко приподняла опущенную голову и устремила свой взгляд вперед, в пустоту. В глазах Узумаки вместо привычной зеленой радужки калейдоскопом кружились черные и белые дуги, а зрачок превратился в алеющую пламенем вертикальную щель.
— Я здесь!
Голос был совсем не похож на голос Акичи, хоть слова и вырвались из ее уст. Кушина почувствовала, как слабеют ее ноги. Нужно было бежать. Нет. Не нужно было вообще сюда лезть! Это конец…
И когда Кушина уже готовилась высвободить силу заключенного в ней биджу до полного доступного ей предела, все резко оборвалось. Сначала пропало незримое давление. Потом рухнула на пол обессиленная Акичи. Замерли маски. Последние капли слез упали на дерево пола, оставляя на белых ликах темные разводы. Искривленные в злых усмешках и распахнутые в яростном крике клыкастые рты теперь словно вопили от ужаса и дрожали от страха.
— Проклятье… — дрожащим голосом выдавила из себя Кушина, заставляя себя подойти к Акичи и проверить ее состояние. — Я-а так рожу раньше времени. Какого тут произошло, Ояма? Ояма?
Ответа Кушина не получила, потому что и второй Узумаки оказался лежащим на полу. Тоже без сознания. Без силы Курамы, похоже, перенести давление той стороны было сложно. Но и биджу не мог бы уберечь от всех угроз иного мира, поэтому, когда в зале раздался отчетливо различимый треск дерева, Кушина, без лишних раздумий, схватила Акичи и Ояму в цепи и вылетела из храма. А через секунду в наступившей звенящей тишине раздался тихий звук осыпающегося песка. Одна за другой почти все демонические маски в храме начали разрушаться, осыпаясь на пол горстками древесного праха.
