– Не может же он судиться со мной за долги, которые я уже выплатил, – говорил Слэш Диди.
Второй его задачей было вернуться в деловую жизнь. С финансовой помощью Ланы он снял необходимые помещения на Парк-авеню и Пятьдесят второй улице, намеренно подальше от Уолл-стрита и Брод-стрита, на пересечении которых возвышался белый особняк фирмы «Ланком и Дален», и решил соответственно покончить со всеми традициями, которые символизировали этот адрес. Чтобы разница была еще более ощутимой, он назвал свою фирму «Верхний город».[21] Вместе с наступившим новым десятилетием начал свое новое дело и Слэш Стайнep. В этом ему помогла, как всегда, его феноменальная интуиция.
Трип Ланком пришел в ярость, когда узнал, что Слэш увел из его фирмы Артура Бозмэна со всей его командой – сравнительно небольшую, но довольно квалифицированную группу экспертов-исследователей. Слэш поступил так, как давно следовало бы поступить Трипу – он сделал Артура своим полноправным партнером. Он продолжал создавать свою фирму, продуманно и кропотливо подбирая людей по принципу, как он гордо заявлял, противоположному тому, что принят в фирме «Ланком и Дален».
– Я ни у кого не спрашиваю, кто был его отец и в какой школе он учился, – объяснял он Лане. Слэш Стайнер не забыл щелчки и обиды, которых вдоволь натерпелся в фирме «Ланком и Дален». – Единственные качества, которые я ценю, – это БУИ: Бедный, Умный, Инициативный, – говорил он. – На себе проверил.
И не стесняясь повторил свой девиз журналистам. Это появилось в печати. Его, как всегда, охотно цитировали, и он получил прессу.
Первыми его клиентами были его партнеры из Сингапура, деловые люди типа Тан Сья Ли и Кок Ках Ки. Биржевой Нью-Йорк был буквально охвачен лихорадкой. Скупалось и сливалось все – предприятия, фирмы, брокерские конторы. В деловой прессе замелькали новые имена: Т. Бун Пикенс, Карл Айкан, Сол Стайнберг. Слэш умело вел своих клиентов через опасные рифы и подводные течения бурных вод Уолл-стрита, охваченной в 1980-х манией слияния: Галф – Шеврон, Коноко – Дюпон, Уорнер – Ам-Экс, Бендикс – Мартин Мариетта, Сити Сервис – Филлипс, Маратон Ойл – ЮЭС Стил, Дженерал Фудс – Филип Моррис. Если семидесятые были десятилетием операций по купле-продаже недвижимости, то восьмидесятые обещали быть десятилетием биржевых сделок с основными акциями.
Слэш снова оказался прав. Ажиотаж начался, когда снизились процентные ставки. По иронии судьбы все это пришлось на пятницу 13 августа 1982 года. Повышение курса акций на двенадцать пунктов привело к тому, что индекс Доу стал равен 788. Он поднимался почти вертикально, пока не дошел до 1000, и Слэш клялся, что это еще не конец.
– Игра только начинается, – сказал он репортеру газеты «Уолл-стрит джорнал». – В тысяча девятьсот восемьдесят седьмом индекс Доу достигнет 2500. Предсказания Слэша сбылись, а выигрыш его был огромным. Фирма «Верхний город» не была фирмой одного человека. В ее штате были банкиры – эксперты по инвестициям, биржевые аналитики, консультанты по общественным связям, коммерсанты и даже специальный клерк, чьей единственной обязанностью было с помощью данных Федерального агентства авиалиний прослеживать, кто, используя личные или служебные самолеты, где и с кем встречается с целью обсудить слияние компаний, их захват через игру на бирже или откуп.
Слэш был в центре внимания и, делая деньги для своих клиентов, не забывал интересы фирмы «Верхний город». Он делал рискованные ставки и в большинстве случаев выигрывал. Но, проиграв, сам первым объявлял об этом, не дожидаясь слухов.
– Мои клиенты – это вдовы и сироты, – говорил он репортеру «Форбс».
Как всегда, интервью со Слэшем было интересным, а первая фраза вынесена в заголовок.
– Тебе не надоел этот Слэш? Он не сходит со страниц газет, – сказал Трипу Майкл де Росней.
– Ну и пусть, на здоровье. Меня личная популярность никогда не интересовала.
Трип был спокоен и уверен, а Майкл подумал: интересует ли его вообще что-нибудь, и вдруг спросил:
– А что тебя интересует?
– Фирма «Ланком и Дален». В конце концов, это мое кровное дело, – этим он как бы подчеркнул, почему не завидует чьей-либо популярности. – Я председатель ее правления, и я ее президент. Мне не нужно узнавать, кто я, из газетных заголовков.
Майкл одобрительно закивал, не впервые соглашаясь с ним, что гены и родословная иногда значат больше, чем солидный счет в банке.
В отношении Трипа насчет генов и родословной Майкл, пожалуй, был прав. Трип ничуть не изменился с того времени, когда ему было двадцать. Его густые белокурые волосы не поредели, он по-прежнему был строен и физически крепок. Двигался он легко и быстро, а его партнеры по теннису и охоте знали, сколь зорок его глаз и быстра реакция. Но при всем его физическом совершенстве был у него один изъян, который не могли разглядеть ни Майкл де Росней, ни многие другие из друзей и приятелей. Этот изъян был как уродливый шрам или безобразное родимое пятно, которых он всегда стыдился и прятал от посторонних глаз.
Этот изъян носил скорее психологический, нравственный характер. О нем, возможно, догадывались те, кто на занятиях аэробикой обращал внимание на странные синяки и царапины на шее у второй жены Трипа, которые не полностью скрывал ее гимнастический свитер. Жестокость и душевная глухота мужа заставили первую жену Трипа развестись с ним после всего лишь трех лет брака. Уловила в нем эту черту и испугалась Диди, видевшая однажды, как он бил лошадь, не взявшую барьер, или топтал и бил каминной кочергой газету в ее доме, а затем разбил вдребезги стекла горки с хрусталем. Своим бесчувствием он потряс ее и в последний раз, когда она сообщила ему, что убит Рассел. Видимо, забыв о контроле над собой, он не нашел ничего лучшего, как сказать ей: «Не того убили».
Майкл де Росней в последнее время стал призадумываться над тем, могут ли лишь одни гены и хорошая родословная способствовать тому, чтобы дела фирмы шли лучше, прибыль не падала и клиенты не уходили в фирму «Верхний город». Деньги, как известно, никому не присягают в верности, они устремляются туда, где пахнет прибылью. Вот и уходят они в новую фирму Слэша Стайнера.
VIII. ВОСПОМИНАНИЯ И НАДЕЖДЫ
Влияние Слэша на маленькую Клэр было чудодейственным. После своего возвращения из Сингапура он виделся с ней каждый день. Поселившись в отеле «Белгревия» на углу Мэдисон-авеню и Семьдесят второй улицы, он приходил к Клэр каждое утро, завтракал с ней, а затем провожал в школу. Он часто заходил и по вечерам поужинать с дочерью и проводил с ней все субботы и воскресенья. Серые глаза Клэр снова светились радостью и смехом, а бледное личико порозовело.
