— Вы знаете, что у нее есть запасной телефон для звонков Роману Усачеву? — осторожно поинтересовался рядом сидящий охранник и, когда я обратил на него свой полный ненависти взгляд, тот поперхнулся воняющим на всю комнату ромашковым чаем, и поерзал на узком деревянном стуле, ведь единственный нормальный в этой комнатушке был отдан боссу. — Да тут не о чем было докладывать даже! Они каждый вечер просто общаются по телефону. Он ничего не требует и, судя по прослушанным звонкам, сам ей ничего не предлагает. Переживает за девушку, как… родной отец.
— Вот это-то и странно… Вы точно проверили его на связь с "Privat"? — задумчиво поинтересовался я, наблюдая как мышка разговаривает с "отцом" по телефону и ее лицо превращается в некую маску неописуемой горечи и боли. Сама мысль, что Роману удалось подобраться к ней так близко и ударить в самое сердце, бесила до судорог в теле: — Блядь, какого хуя я плачу вам зарплату, многоуважаемые, если ей может спокойно звонить какой-то левый мужик, в обход меня, и представляться отцом? Я хочу, чтобы через ЧАС у меня была ПОЛНАЯ информация об этом человеке и, самое главное, каким образом он нашел Полину, если она живет на съемной квартире?! Вас, блядь, обученную службу охраны, не учили проверять такие сомнительные факты в первую очередь?! Сука, ну я просто не могу думать за всех!
В этот момент, как говорится "под руку", позвонила Полина, пытаясь попросить помощи "пребывающему при смерти отцу". Жаль, что эмоции мешали ей рассуждать здраво, и я решил отложить объяснение данной ситуации на потом.
Если раньше я просто пресекал попытки Усачева сблизиться с девушкой, то теперь нужно было что-то более основательное, чтобы заставить его добровольно отстать от нее, какими мотивами он бы там не руководствовался... Радовало хотя бы то, что он никак не связан с немцами, но проблем это не уменьшало.
Сюрпризы шли один за одним… Когда я дал Артему разрешение на визирование пропусков к Полине "доверенным ему людям", то рассчитывал таким образом поймать мужчину с поличным, но не то, что он выпишет разрешение Павлу из бухгалтерии! Гребаному Павлу, лапающему ее пьяное тело ночью в том баре! В уме я уже сотни представлял, как скручиваю ему шею и закапываю в лесочке, как говорила подруга Полин Таня, но не делал этого только из-за Полина – моя девочка никогда бы этого не одобрила.
— Сделайте звук на максимум и все заткнитесь на хрен! — жестко скомандовал я, прислушиваясь к "тайной" беседе моей мышки и этого бессмертного мальчишки, который зачем-то пришел за подписью о выдаче зарплаты именно к секретарю директора. Зачем спрашивается? Если логичнее было попросить об этом Артема, имеющего на это полномочия? Неожиданностью стала и осведомленность того насчет нежелания Полины находиться в офисе. Я все больше начинал понимать, что Артем - не единственная крыса в корпорации. Кажется, у него есть пособники. Только вот сколько этих мелких червяков расползлось по моему наследству? Выполняют ли они приказы крысы из-за не желания потерять работу или верности немцам? — Проверьте его, а да тех пор держите под полным присмотром. Если ничего не нароете, вышвырните с волчьим билетом. А теперь можете быть свободны!
Слушать разговор Полины и Тани было морально тяжело даже мне, несмотря на то, что в комнате находился я один. Странно было слышать, что она не пускается в очернение моей спорной персоны, а рассказывает только поверхностные факты таким голосом, словно все это было в порядке вещей. Скорее всего, девушка просто не хотела задевать подругу, но вопрос:
— Когда у тебя были последние месячные? — добил меня окончательно и я решил, что хватит отсиживаться в каморке и я не могу рисковать возможно беременной мышкой. Сами небеса подсказали мне верный выход из ситуации и подводили к тому, что пора бы объясниться с девушкой, которой пришлось столько пережить из-за меня.
Только вот стоило встать со стула, как телефон завибрировал, возвращая меня из слишком долгих раздумий в реальность, а я вдруг понял, что пропустил момент, когда Полина начала, словно загнанное в угол дикое животное, метаться ко комнате.
— Прошу тебя, выслушай меня до конца и не перебивай! — истерично прокричала она мне в трубку и, тяжело отдышавшись, продолжила более спокойно: — Отцу нужна помощь. Срочно. Он умирает от рака! Ему стало плохо в "Желтке" и его увезли в реанимацию. Я не прошу у тебя денег или поддержки, просто отпусти меня к нему… У меня ведь больше никого нет, мне нужно просто... держать его за руку и хотя бы раз заглянуть в глаза, как... отцу!
— Нет, — после небольшого молчания спокойно ответил я, прекрасно понимая, что разговор прослушивается и, что бы там не произошло на самом деле, я не должен выказывать перед немцами еще одно слабое звено. С Романом я должен разобраться сам и только после разрешения на это Полины.
— Кстати, сегодня утром я нашла под столом какую-то заумную прослушку и, кажется, штука, на которую все записывалось, у меня, — сменила тактику девушка и, немного помолчав, продолжила более уверенно: — Мне жаль, но я слышала часть разговора с психологом. Наверное, это бесчеловечно на такое давить, но… Если ты хоть что-то ко мне чувствуешь… Нет, если ты где-то глубоко в душе хотя бы считаешь меня за человека, то я прошу тебя - отпусти меня к Роману! И это будет твой первый добрый поступок в мою сторону. Ты можешь выделить мне охрану, а затем под конвоем сопроводить обратно! Я обещаю, что буду осторожна! — в голосе девушки читалось не поддельное отчаянье, а камера позволила мне увидеть, как та второпях натягивает первую попавшуюся блузку и юбку, не имея никаких сомнений в моем решении... — Прошу тебя, Роберт… Я понимаю, в твоей жизни тоже было много сложностей и, возможно, некоторые твои поступки в отношении меня действительно можно оправдать… Мы оба странные люди и я по какой-то причине прощаю тебя за многое… Но твое решение насчет отца – это не не-желанный-анальный-секс или якобы наказание плетью, это вопрос жизни и смерти! Почему ты так яро против моей встречи с Романом? Если ты что-то знаешь про него – скажи мне сейчас!
