ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
НАЧАЛО ПРЕЗИДЕНТСТВА
Ни один человек и никогда не может быть полностью готов занять пост президента. Но Эйзенхауэр был готов к этому в большей степени, чем многие другие. Как это ни парадоксально, но такая готовность объяснялась тем, что он очень хорошо представлял себе пределы власти президента. Будучи человеком, который сам в первую очередь делал политику и во время войны, и после нее, он понимал: "Идея о том, что президент есть средоточие всей мудрости, — вздор. Я не считаю, что это правительство было образовано для того, чтобы кто-либо, действуя в одиночку, осуществлял руководство. Ни один человек не имеет монополии на истину и на факты, которые затрагивают интересы всей страны"*1.
Эйзенхауэр знал, что существенная, важнейшая часть деятельности президента — подбор нужных людей на соответствующие должности и работа с ними. Он хотел, чтобы рядом были люди компетентные, зарекомендовавшие себя, обладающие широким кругозором и способные принимать смелые решения. Ему всегда нравились удачливые бизнесмены, достигшие успехов в своей деятельности исключительно благодаря собственным усилиям и знающие, как управлять большими организациями. Он выискивал таких удачливых людей, к которым мог бы обратиться за советом и с которыми мог бы разделить и ответственность, и признание.
В этом плане личные дружеские отношения не имели никакого значения. Ни один из старых друзей Эйзенхауэра не был назначен ни членом Кабинета, ни сотрудником аппарата Белого дома. Наиболее значительные посты заняли люди, которых он раньше никогда не встречал или с которыми познакомился только в ходе избирательной кампании.
Первое назначение было на важнейший пост государственного секретаря. Эйзенхауэр остановил свой выбор на Джоне Фостере Даллесе и никогда серьезно не рассматривал никакой другой кандидатуры. Это назначение действительно было неизбежным. В 1919 году Даллес входил в состав американской делегации на конференции по заключению Версальского мирного договора с Германией. Он был старшим партнером в юридической фирме "Сулливан и Кромвелл", которая представляла интересы наиболее крупных американских корпораций в их международных сделках. Даллес составил текст мирного договора с Японией. В последние десять лет он был спикером Республиканской партии по вопросам внешней политики. "Фостер тренировался всю свою жизнь для того, чтобы занять эту должность" — так объяснил Эйзенхауэр свой выбор Шерману Адамсу.
Впервые Эйзенхауэр встретил Даллеса в апреле 1952 года в штабе верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами Североатлантического союза в Европе. Он оценил интернационализм Даллеса, его приверженность НАТО и готовность оказывать помощь иностранным государствам. Глубокое знание Даллесом вопросов мировой политики произвело на Эйзенхауэра впечатление. Как-то он сказал Эммету Хьюзу: "Есть только один человек, которого я знаю и который видел больше стран, разговаривал с большим числом людей и знает больше, чем Даллес, и этот человек — я"*2.
Кроме того, Эйзенхауэр испытывал какую-то особую привязанность к Даллесу. И в этом он был совершенно уникален, так как практически все, кто знал Даллеса, находили его напыщенным, самодовольным, невыносимо скучным (согласно популярной поговорке: "Скучно, еще скучнее, очень скучно"*). Даллес любил читать проповеди, морализировать, монополизировать разговор. Но Эйзенхауэр ценил его приверженность к упорной работе, знание мельчайших деталей, желание быть полезным.
[* Dull (далл) — по-английски означает "скучно". Даллес — несколько искаженная форма от "очень скучно". —3десь и далее примечания переводчика.]
Эйзенхауэр хотел, чтобы Лодж занял пост помощника президента (фактически главы аппарата сотрудников Белого дома) или же постоянного представителя США в ООН. Лодж предпочел второе. И Эйзенхауэр придал этой должности более высокий уровень: министр — член Кабинета, причем по значимости она была второй после государственного секретаря. Адамса Эйзенхауэр попросил исполнять обязанности помощника президента и также поднял эту должность до уровня члена Кабинета министров. Ранее он намеревался предложить это место Браунеллу — одному из самых известных юристов Нью-Йорка, близкому соратнику Дьюи, но потом решил назначить его министром юстиции. Дьюи, который был губернатором Нью-Йорка, сказал Браунеллу, что не хотел бы, чтобы его кандидатура рассматривалась на какую-либо должность в новой Администрации.
Кандидат на пост вице-президента от Республиканской партии на выборах 1948 года Эрл Уоррен (кандидатом в президенты стал Дьюи) был губернатором Калифорнии. В разговоре с ним по телефону Эйзенхауэр признался, что поначалу предполагал отдать ему пост министра юстиции, но по размышлении решил назначить на эту должность не его, а Браунелла. Уоррен согласился: Эйзенхауэр сделал блестящий выбор. И тогда Эйзенхауэр сказал: "Я хочу, чтобы вы знали: я намерен предложить вам занять место члена Верховного суда США при первой же вакансии". Это решение Эйзенхауэр ранее обсудил с Браунеллом, который так же, как и Эйзенхауэр, был самого высокого мнения о манере поведения Уоррена, его характере и эрудиции. Эйзенхауэр сказал Уоррену: "Это мое личное обязательство перед вами"*3.
На должность министра обороны, главы ведомства, являющегося крупнейшим работодателем и покупателем в мире, Эйзенхауэр назначил Чарльза Е. Вильсона, президента "Дженерал моторс" — крупнейшей частной корпорации. О Вильсоне говорили, что он самый высокооплачиваемый менеджер в США, и поэтому, очевидно, считалось, что он способен управлять обширной империей Пентагона. Пост министра финансов получил Джордж Хэмфри, президент кливлендской компании "Марк А. Ханна" — обширного конгломерата, имеющего интересы в различных сферах. Со всеми перечисленными лицами сам Эйзенхауэр никогда не встречался — решения об их назначении он принимал на основании рекомендаций своих советников. Он обнаружил, что Вильсон простоват и не обладает широтой мышления; что же касается Хэмфри, то ему он симпатизировал. Фактически Хэмфри был единственным членом Кабинета министров, за исключением Даллеса, с которым у Эйзенхауэра сложились теплые, дружеские отношения. Они были почти одного возраста, в равной мере испытывали страх перед дефицитом финансов, любили охоту и рыбную ловлю. При первой же встрече Эйзенхауэр протянул руку лысеющему Хэмфри, улыбнулся и сказал с усмешкой: "Ну, Джордж, я вижу, что ты расстаешься со своими волосами точно так же, как и я"*4.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
