Рунарх шёл за нами, и выражение его лица смягчалось. Крылатая тень промчалась над мостом. Открылась дверь в стене замка, и появилось полузнакомое лицо. Ах да! Это же тот самый солдат, что встретил меня при первом посещении замка.
Нам он не удивился:
– Поживей, ребятки! Старому королю совсем плохо. Пошевеливайтесь.
Впустив нас, он запер ворота, а ключи повесил на острие пики. Пику же прислонил к стене – на этом его обязанности охранника подошли к концу.
Сладковатая вонь разложения наполняла коридоры замка. Здесь рождается удушливый туман, плывущий над островом. Слуги, горничные, солдаты – все, завидев нас, останавливались и смотрели нам вслед. Умирание наполняло крепость. Неудивительно, что страна погибает.
На этот раз мы не пошли в большой зал. Караульный привёл нас к двери с облупившейся полировкой. Благоговейно постучав (ответа так и не последовало), он открыл дверь и впустил нас в комнату.
От ударившего в лицо смрада я зажмурился. Не думал я, что где-то может вонять страшнее, чем в коридоре…
– Добрый вечер, Ваше Величество, – услышал я голос Иртанетты.
Старческий тенор отозвался глухо и бессильно:
– Доброго вечера и тебе, девочка моя. Приветствую вас, господа.
Я открыл глаза. Окон в спальне Анфортаса не было. Тяжеловесная кровать с пыльным балдахином возвышалась посреди комнаты. Рядом, на белом столике, дымила свеча и валялись выпотрошенные пластиковые коробочки из-под лекарств. Приглядевшись, я понял, что ошибся: конечно же, пластика в Лоноте не знали. Мисочки с растерзанными мазями, поблёскивающие липкими боками глиняные горшочки, тряпицы, измазанные зелёным жиром. Под кроватью я заметил ночной горшок и посудину с комками окровавленного полотна. Анфортас умирал уже много лет.
Сам хозяин замка лежал, словно кукла, спеленатый удушающими перинами и рыхлыми одеялами. Лицо его напоминало переспелую тыкву.
– Здравствуйте, Ваше Величество, – поклонился я.
– Пришли всё-таки… – едва слышно прошептал он. – Не забыли… старика…
Чтобы расслышать его, пришлось наклониться к самому лицу. Рунарх зацепил ногой миску с кровавыми тряпками. Загремев, она покатилась к двери. Анфортас закашлялся. Появилась бесцветная девица в сером балахоне, подобрала миску и поднесла к лицу короля, чтобы он мог сплюнуть мокроту.
– Ваше Величество, – объявил Лир. – Я пришёл, чтобы вернуть вам Грааль. И Копьё.
– Наигрался, дитя моё? – Король усмехнулся. – Не каждому по силам эта ноша. Давай же сюда.
Тевайзец отдал ему золотой комок. В руках Анфортаса он немедленно разломился на чашу и копьё. Лир вздохнул с облегчением.
– Что ж. – Голос короля окреп. – Грааль вернулся в замок. Мы устроим пир. – Он обернулся к нам: – Есть ли у вас какие-нибудь желания, что не дают вам покоя? Грааль исполнит их. Он накормит вас лучшими яствами… – Король вновь закашлялся. Неприметная девица обтёрла ему губы полотном. Кровавый же комок бросила в миску. Увидев, что та полна, передала её кому-то за дверью.
Анфортас продолжал:
– Если вы больны – Грааль излечит любые болезни.
Я покачал головой:
– Ваше Величество, если эта чаша способна исцелять, отчего вы до сих пор больны? Прикажите ей вылечить вас!
Король смотрел на меня с надеждой. На лбу его выступили капли пота.
– Если же я не прав, – продолжал я, – если не может она справиться с вашей болезнью, то к чему были мои поиски? Скажите: кому служит Грааль?
Рука Анфортаса с чашей остановилась. Окровавленная посудина выскользнула из рук прислужницы.
Громовой удар разорвал тишину. И где-то вдали, отвечая ему, запели трубы. Ликующий ропот наполнил коридоры, переходы и покои дворца:
– Спросил! Он спросил!
Анфортас откинул одеяло, уселся. Грязная ночная рубашка сбилась, открывая худые волосатые ноги короля, но никто не обратил на это внимания.
– Мальчик мой! – прошептал король. – Наконец-то! Сколько лет я ждал этого мгновения!
Обернувшись к дверям, в которых толпились радостные придворные, он приказал:
– Немедленно! Готовьте пир, и пусть пир этот будет роскошен и обилен. Слово сказано. Отныне земли эти обречены процветать!
* * *
Грааль жил своей жизнью. Терпкий запах чайного дерева вытеснил вонь разложения. Краски вспыхнули ярко-ярко: синева – лазурью, зелень – синоплем. Незримый вихрь промчался по дворцу, обновляя и очищая. Распахнулись окна, и звёздный свет ворвался в залы. Впервые за долгие годы во дворце установилась лёгкая прохлада.
Мы стояли с Иртанеттой у алтаря, и Король-рыбак обвенчал нас. Лонот, страна моей души, обрёл наконец правителя, а Иртанетта – мужа. Тепло Иришкиной руки, тяжесть короны, радостные лица рыцарей и придворных дам – всё это сложилось в причудливый калейдоскоп красок и ощущений, из которых ярчайшим было присутствие Грааля.
А потом начался пир. Лёгкое игристое вино, танцы и счастливый взгляд моей возлюбленной. Улучив момент, я подошёл к старому королю:
– Скажите, Ваше Величество, каков же ответ на самом деле? Кому служит Грааль?
– На это каждый отвечает сам, – усмехнулся Анфортас. – Хочешь, я объявлю тебя королём Грааля? Это славный путь, Адвей. Правда, у него есть свои достоинства и недостатки. Тебе придётся навеки поселиться здесь.
– Благодарю, Ваше Величество. У меня есть дела в моём мире. Я пока не склонен предаваться самосозерцанию.
– Самосозерцанию? Ах, да. По вашим представлениям, мы все – отражение твоей психики. Что ж… Каждому по вере воздастся. И знаешь, что, Адвей?
– Что, Ваше Величество?
На лице короля появилось лукавое выражение.
– Мы могли бы поговорить о многом, но я вижу лицо твоей жёнушки. И оно не сулит ничего приятного тем, кто тебя задерживает. Иди же, добрый рыцарь. Поверь: никакая метафизика не стоит тех минут, что тебя ждут.
Анфортас смотрел на меня с отеческой нежностью. Мы раскланялись, и я пошёл к Иртанетте.
– Пойдём, – она потянула меня за руку. – Слуги приготовили нам покои. Этот рунарх так и сверлит тебя взглядом… Как я его ненавижу, мерзавца!
Мы двинулись к выходу. Придворные, попадавшиеся нам на пути, шутливо желали спокойной ночи. К Иртанетте подбежала горничная и принялась торопливо что-то шептать на ухо. Брови её двигались вверх-вниз с преувеличенным ужасом.
– Подожди меня, любимый, – со вздохом объявила Иртанетта. – Эти слуги ужасны. Подумать только: пододеяльники с пурпурной незабудкой! За кого они меня принимают?
Пока моя любимая разбиралась с перинами и простынями, я отправился к Граалю. Священная чаша и копьё лежали на столике посреди зала. Я попытался по примеру Лира соединить их воедино, но так и не сумел. Похоже, это искусство доступно лишь тевайзцам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
