Твой К. Ч.
Вы переводите в «Пестрой ленте»:
1) — Что же случилось? Пожар?
— Нет, клиент.
Как может клиент «случиться»? И почему, если клиент — женщина, он все же остается клиентом? В подлиннике:
— Что же там такое? Пожар?
— Нет, клиентка. (122)
2) Дальше на той же странице:
Конан Дойль: «Молодые дамы бродят по столице».
Вы переводите:
…«путешествуют в метро»!!! (122)
хотя Metropolis — столица, а метро по-английски — tube, under-ground и никогда не Metropolis. Если это Вам неизвестно, посмотрели бы хоть в тот русский перевод, который был у вас перед глазами.
3) 123 who cared for me — «беспокоится обо мне», а на самом деле «неравнодушен ко мне», т. е. «кому до меня есть дело», «кто любит меня».
4) 124 «вытащил (?!) книгу своих записей».
на самом деле:
«достал маленькую (small) записную книжку».
5) 124 Вы спутали жениха этой девушки с Холмсом. Она говорит: «Даже тот, к кому я имею право обратиться за советом и помощью» (т. е. жених), а Вы переводите: даже вам, от кого я жду совета и помощи (т. е. Холмс).
6) 124 В подлиннике:
Он не говорит мне этого, но я вижу это в его успокоительных ответах.
Вы переводите:
«Я увижу это по вашим успокаивающим ответам».
7) 124 averted eyes = уклончивые взгляды
у Вас: отсутствующие глаза.
8) 124 manifold wickedness of human heart
«многочисленные злые наклонности человеческого сердца»
У Вас:
человеческие несчастья.
9) 125 Вы напрасно обвиняете в краже какого-то «туземного дворецкого». В подлиннике не сказано, что он — вор. В подлиннике говорится: в доме случилась кража, и хозяин избил дворецкого.
10) 127 «ведя такой образ жизни, у нас было мало возможностей» — неграмотно.
11) 129 «рухнула оземь» — не по-русски. Нужно «рухнула наземь».
12) 129 У Конан Дойла: «Он был в халате» «Не was in his dressing-gown». Вы переводите: «он, совсем одетый». Зачем же человек станет надевать халат, если он «совсем одет»? Страннее всего то, что в дальнейшем Вы переводите dressing-gown — халат.
13) 130 У Конан Дойла: «он тщательно исследовал все это дело» (with great саге). У Вас: «он очень осторожно вел следствие».
14) 134 По-английски top hat — «цилиндр». Вы же переводите: «высокая шляпа».
15) 134 professional — профессиональный. В данном случае лекарский, докторский. Вы переводите: профессорский!!!
16) 136 у Вас: «лист бумаги, весь исчирканный и разрисованный»
В подлиннике: «with notes and figures». Очевидно, вы решили, что figure — фигурка. Между тем, figure — цифра. Нужно: с заметками и цифрами.
17) 137 gables — зигзаги крыши вот такие:
Вы переводите: «фронтон»!
18) 137 Холмс говорит кучеру: «Я думаю, мы пойдем той дорогой, которую вы нам указали».
I think we had better do you suggest.
Вы переводите:
«Кажется, все идет лучше, чем мы предполагали».
19) 138 «Найдет кого-либо похитрее себя».
Как может быть человек хитрее себя самого?
Нужно: «здесь может найтись человек похитрее его».
20) 140 Chest et drawers — не платяной шкаф, а комод.
стр. 10
Переведено: «в Союзе рыжих сидят люди понимающие» (10 стр.)
Нужно: «дело дойдет до состязания рыжих»… Переводчик смешал: competition и competent стр. 15
Перевод: «вставочка»; подлинник: «гусиное перо».
29
«Председатель директоров». Нужно: «председатель правления».
32
Перевод: «оставив в руках свой воротник». Оригинал: «поймали только фалду его пиджака».
65
Перевод: «старик с отвислыми губами».
Как может верхняя губа быть отвислой? Нужно: с отвислой губой.
87
«Приведем его в приличный вид».
Как можно кого-нибудь «привести в вид»?
185
Перевод: «третья дверь».
Подлинник: «третий этаж» (не door, a floor).
147. Н. К. Чуковский — К. И. Чуковскому
4 февраля 1941 г. Ленинград
Милый папа.
Твое письмо совсем расстроило нас. Действительно, очень жаль, что тебе приходится тратить столько сил и времени на правку наших переводов. Я уже думал об этом и раньше и всегда в глубине души удивлялся, зачем ты за это берешься.
Из создавшегося положения нужно найти выход и сделать выводы. Твои выписки из «Пестрой ленты» с несомненностью доказывают, что Марине рано заниматься переводом, потому что она недостаточно знает английский язык. Исправить я ее не могу, хотя хорошо знаю, что значит floor, и top-hat, и heart, и metropolis. Дело в том, что подобных элементарных ошибок у нее так много, что я, заметив одно, несомненно, не замечу другого. Дело в том еще, что я, видимо, при всем старании не умею исправлять чужие переводы: внимание мое всегда прежде устремляется на склад русской фразы (впрочем, и в этом отношении я, исправляя, не достигаю желаемых результатов). Марине нужно заняться английским языком, и тогда из нее будет переводчик.
Теперь о себе. Floor и door я спутать не могу, но competition и competent[693] я иногда смешать в состоянии. Стыдно сказать, английский язык и моя беда, хотя я занимаюсь им всю свою жизнь. Конечно, я знаю его гораздо лучше, чем Марина, и все же недостаточно хорошо. У меня, к сожалению, нет способностей к языкам. Тут уж ничего не поделаешь. Однако, перевожу я уже 18 лет, перевел десятки книг, и никто никогда о моей работе ни слова дурного не сказал. Впрочем, быть может, аргумент это недостаточно убедительный.
Теперь о моих с тобой отношениях как с редактором. Ты сам понимаешь, что они очень трудны, потому что они перепутываются с отношениями родственными. Мы очень разные литераторы, каждый любит свое, отношение к стилю у нас различное. Я очень люблю тебя и твой стиль, и, тем не менее, всякий раз, когда в каком-нибудь своем переводе, отредактированном тобою и уже напечатанном, я встречаю твою фразу, она меня чуть-чуть коробит. (Конечно, это не относится к тем случаям, когда ты исправляешь фактические мои ошибки — за такие исправления я очень тебе благодарен). Тут дело не в правоте или неправоте, а во вкусах, которых я победить не в состоянии. Впрочем, не думай, что я имею к тебе какие-нибудь претензии, — я никаких претензий не имею и охотно прячу свои вкусы в карман. И сознание того, что в нашей совместной работе я доставляю тебе неприятности, тяготит меня гораздо больше, чем тяготят меня неприятности, которые я испытываю при этом сам.
Теперь о «Янки». Не скрою, мне очень хочется перевести эту книгу. И я уверен, что я перевел бы ее лучше, чем все, кто переводили до меня. Помнишь, мы с тобой переводили «Принца и нищего» [694]? Ты мне тогда не сделал почти никаких замечаний. Это внушило мне надежду, что мы вместе работать можем. Почему бы и в «Янки» не быть тому же самому? Ты мне предлагаешь Франковского. Ну что ж, если так надо, я не протестую. Мало ли кто меня ни редактировал. Если мой роман[695] сейчас редактируют Кривошеева, Капица и Лесючевский[696], почему бы моих переводов не редактировать Франковскому. Без этого нельзя. Но, по правде сказать, я бы не струсил, если бы меня никто не редактировал. И был бы рад, если бы меня редактировал ты.
Все это я пишу, глубоко огорченный тем, что доставил тебе неприятности. Принимай любое решение, поступи так, как найдешь нужным, я на все соглашусь с радостью. Прости за откровенное письмо, оно необходимо. Какие бы ни были у меня с тобой разногласия, я всегда с восхищением отношусь ко всему, что ты делаешь.
Когда твоя операция?
Я здоров, и напрасно вы с мамой, прочитав Маринино письмо, пришли к таким преувеличенным выводам.
Коля.
4 февр. 1941 г.
148. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому
9 февраля 1941 г. Москва[697]
Дорогой Коля.
Ты пишешь, что тебя чуть-чуть коробит от многих моих поправок. Я тебя вполне понимаю.
Мой стиль испорчен многолетней газетной поденщиной.
У меня хватает вкуса, чтобы не питать пристрастия к моему стилю.
Я гораздо больше люблю твой стиль, полнокровный, не юркий, широкий. Мне никогда не написать ни одной страницы твоего «Ярославля». Я потому и настаиваю, чтобы твои переводы были более строги и четки, что я знаю твои силы и верю в них. Ты знаешь, как люблю я твои переводы стихов. Именно потому, что ты так силен, мне больно видеть твою нарочитую слабость. В «Союзе рыжих» есть фразы, которых ты не написал бы, если бы хоть на минуту вгляделся в текст.
Я пишу это не для того, чтобы скулить. Я просто хочу, чтобы ты, переводя «Янки», мобилизовал все свои силы. «Янки» — прекрасный роман, его будут читать миллионы детей, делать его кое-как — не годится. Возьми в библиотеке Союза хороший словарь, Александровым[698] здесь не обойдешься, заведи черновики и беловики, прочитывай переведенное вслух, ведь ты сделаешь этот перевод гораздо лучше, чем его сделал бы я, и моя редактура будет для меня сплошным удовольствием.
