Гермиона тоже молчала. Сердце гулко стучало в груди. Он не жалеет. Сидит в камере, будет выгораживать ее на суде. И не жалеет! Девушка закусила губу, понимая, что сейчас и есть тот самый момент, когда можно озвучить очевидное. Пока у них еще есть время! Она так вымоталась за последний месяц. Если бы он только сказал! С ним можно горы свернуть, с этим знанием! Можно спокойно засыпать, зная, что… Она бросила отчаянный взгляд на егеря, опасаясь и желая услышать от него. Хоть что-нибудь.
— Можешь Очищающее на руки навести? — Крейг протянул испачканные в соусе пальцы. Гермиона аж губу прикусила от обиды.
— Экскуро, — бросила она и отвернулась, сделав вид, что копается в сумочке. Вытащив Аконит она не глядя на него отдала пузырек. Крейг понял, конечно, что милашка чего-то хочет услышать от него. Вот прям сейчас. Ждет. Боится. Но зачем ей это?! Одно дело от нормального человека, образ которого она так старалась на него натянуть. А бывший егерь, осужденный на заключение и смерть в Азкабане — совсем другой вариант. Абсолютно проигрышный.
Скабиор открыл пузырек и залпом выпил зелье. Поморщился. Даже колой не запить это говеное зелье! Она знал, что аконит нельзя мешать. Лучшего пару часов ничего не пить, пока не усядется.
— Спасибо. Еще раз напомню про деньги, возьми их, пожалуйста, — ровным голосом произнес он в спину девчонки, что все еще имитировала поиски в глубинах красной маленькой сумочки.
— Не буду я ничего брать! — огрызнулась Гермиона, не оглядываясь. Она так старается для него! И — все что получила это?! Сотри соус с пальцев?! В такой момент? Волна негодования, обиды и обманутой надежды накатила на девушку, разбивая оковы самообладания. Какого черта? Она рискует даже сейчас, появившись под Мантией-Невидимкой мимо дежуривших авроров! А он…
— Гермиона, — тихо начал Скабиор, — я не…
— Скажешь, что ты не тот человек, который мне нужен, да?! — быстро обернувшись к нему, злобно зашипела Грейнджер, буравя его карими глазами. Крейг знатно охренел от резкой смены настроения, но попытался возразить, открыв рот. — Не поздновато ли?! Я сама буду решать, кто мне нужен! — не дала ему ничего сказать Гермиона, метая молнии, она приблизила свое лицо к нему. — К черту Уизли! К черту Министерство! К черту друзей! Ты, правда, не понимаешь, Крейг?!
— Тогда у меня было, что тебе предложить, — умудрился все же вставить в тираду свой голос егерь. Он внимательно всмотрелся в лицо девчонки. Она выглядела еще более усталой, чем вчера. Так и не уснула дома? И все же принесла ему бургеры. — Послушай…
— Да ты что? Прогулки по моргу? Или свидания в “Мандрагоре”? — распаляясь еще больше, шипела она. МакНейр закатил глаза, услышав явный упрек в его сторону. — А сейчас, раз тебе нечего мне предложить, то что? Просто сядешь в Азкабан?! И типа ты не при делах?! А мне как жить? — пустилась во все тяжкие Грейнджер. Какой же он придурок! — Хватит делать вид, что ты не понимаешь! Знаешь, как мне тяжело?! Я каждый день…
— Знаю, и очень благодарен, — попытался утихомирить разбушевавшуюся подружку Скабиор. Конечно, понимал он, чего она хочет. Но не мог! Ей же хуже будет! Неужели она не понимает сама!
— Какие благородные порывы у бывшего егеря, вы только посмотрите, — гневаясь все ярче, воскликнула Гермиона.
Да драккл! Малышка разошлась по полной, используя запрещенные приемчики.
— Ты прекрасно знаешь, кто я. Больше, чем кто-либо вообще, — тоже начал психовать Скабиор. — Я никогда не строил из себя кого-то другого!
— О, да. Я прекрасно знаю, кто ты такой! — воскликнула гневно Гермиона, ведомая бушующими эмоциями. Она из последних сил сдерживалась, чтоб не сказать, что он такой же козел, как его брат. Но нет, нет, нет, тогда все было бы беспросветно испорчено. Надо успокоиться, пока не наговорила лишнего.
— Тогда в чем проблема, милая? Че тебе не нравится? Ты хотела помощи в своем деле — ты получила помощь. Я же тебе не предъявляю, что сижу здесь? — все больше распалялся МакНейр. Гермиона аж задохнулась от возмущения. Это он ей предъявит?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да! Мне кажется, ты даже и рад! Сложил лапки и ничего не хочешь сделать, чтобы помочь мне вытащить тебя! Ни-че-го! — зарделась бешенством Гермиона. — “Я все решил, я умру”. Думаешь, мне легко это слышать?!
О Мордред, раздери женские эмоции. Гермиона старательно выводила его из себя. Скабиор решил не поддаваться злости.
— Что я могу сделать? Сотрудничать со следствием? Башку свою открыть для легилимента?! Мы уже говорили об этом, Гермиона, — холодным голосом ответил он.
— Ты можешь дать мне надежду! — воскликнула она, отчаянно глядя в светлые глаза егеря. Скабиор нервным жестом потер переносицу.
— Надежда и я — это взаимоисключающие параграфы, детка, — ядовито усмехнулся Крейг. — Надо было тщательней выбирать между мной и женишком.
Гермиона открыла рот в изумлении. Сколько раз он мешал Рона с грязью, а теперь вон как заговорил. Выбирать! Что ж, хорошо, егерь!
— Я выбрала тебя, Крейг — дрожащим от злости голосом натянуто ответила Герм. Она прикрыла глаза. Надо успокоиться. Глубоко выдохнула и понурила голову, закрывшись от него упавшими на лицо локонами.
Скаб вытер пот со лба. И так было жарко, а Гермиона решила вдруг выяснять отношения. Он закусил губу, прикидывая. Действительно, не хотел, Мордред раздери это все! Не хотел говорить это. На этот раз точно. Он протянул руку ей на спину, притянув к себе. Герм поддалась. Мысленно возрадовавшись тому, что девчонка не сопротивляется и больше не орет, Крейг осторожно взял ее за подбородок, приподнимая лицо. Темные глаза, как и ожидал, влажно блестели.
Конечно, она права. Пока он находился на свободе, то неплохо пушил перед ней хвост. Ему хотелось. Он надеялся, что… Однако сейчас Скабиор — жалкий заключенный, ради коего она выбивалась из сил. Сегодняшний эмоциональный взрыв — прямое следствие усталости и отсутствия нормального сна. Он сам поступал с ней, как козел, постоянно говоря о смерти. Как будто не верил в то, что она сможет. Как будто не знал, что ей тяжело слышать подобные разговоры.
“Дай мне надежду”. Драккл! Девчонка глазела на него душераздирающим образом, ожидая.
Мордред! Она впрягается за него, придумывает возможные и невозможные способы вытащить его из заключения. И взамен хочет всего-навсего надежду. Но как раз-таки надежду он не мог дать!
Да драккл! Скабиор нервно сглотнул, не в силах отвести взгляда от дрожащей мелкой дрожью девушки. Гермиона Грейнджер.
Все, что ты когда-либо мог пожелать. И не мог тоже. Девчонка, которую ты продал, ввязалась за тебя и каждый день рискует всем, а ты… трус. Как был трусом, так и остался. Бросишь ее еще раз, как тогда? Сбежишь, поджав хвост, на другой материк, только чтобы не чувствовать это внутри?! Горячее, трепещущее и такое бОльное.
Он подобрался, почти решившись.
Не смей! Внутренний голос взвыл что есть мочи, изо всех сил тормозя его мозги от скоропалительных решений, который особо ему никогда не удавались. Но.
Когда тебя не станет, что ей с этим делать?! Только хуже сделаешь! Голос еще кричал, подкидывая ему весомые доводы, которые каждый раз срабатывали.
Она Героиня войны, а ты шестерка Темного!
Ты своими руками притащил ее к Малфоям! Она ведь показала тебе шрам. Грязнокровка. Шрам, за каждую букву которого ты бы отдал свою шкуру по десять раз. Но это сейчас — а тогда. Он появился из-за тебя.
Оставь девчонку в покое. Ты — егерь, мертвый для мира.
Мысли кусали друг друга и щелкали, щелкали в мозгах наперебой.
Он сглотнул нервный комок, застрявший в горле. Встретил взгляд ее расширяющихся зрачков. Скабиор прикусил себе губу, чтобы не дать словам сорваться.
Нет! Не надо ей этого слышать!
Но. “Дай мне надежду!” В его случае надежда — это все, на что осталось уповать. Эта эмоция не работала с ним правильно.
Ты только причинишь ей большую боль!
Мысли носились в мозгу, перекрикивая друг друга.
Не смей!
Зубы скрипнули от усилия, с которым Крейг сжал челюсть, запрещая себе говорить. Он старался проглотить слова, запереть их в клетке ребер, спрятать, чтобы никогда не произносить вслух — никогда.
