Поздоровались с хозяйками, объяснили, зачем пришли, попросили согреть горячей воды.
Старшая из женщин вернулась в соседнюю комнату. Через короткое время она привела троих мужчин и старика. Разведчики оказались в большой рыбацкой семье.
Женщины хлопотали у плиты, кипятили воду. Мужчины раскурили трубки. Табак у пришедших ароматный, трубочный. Завязался неторопливый разговор, в котором гости расспрашивали хозяев, что они знают о немцах, что слышали о наступлении советских войск на севере, каким путем лучше добираться до Вадсё, опасно ли идти по дороге.
Переводил беседу Торлейф Утне, иногда к разговору подключался и что-то уточнял Гуннар. Норвежцы ждали появления русских со дня на день. Как ни карали оккупанты за пользование радиоприемниками, правдивые вести из-за моря доходили до них. О большом наступлении Красной Армии на севере они узнали не только по радио. В последние дни они и сами видели, как через Сер-Варангер и Финмаркен на запад бежали немцы от фронта на Лице. Сплошные колонны машин, повозок, запряженных лошадьми, катились по прибрежной дороге безостановочно. Те, что отходили последними, взрывали за собой мосты.
Хозяева полагали, что из Вардё, скорее всего, немцы ушли. Но точные вести до них не дошли. Весь вчерашний день дорога на запад была пуста. Из Вадсё известий точных нет. Телефон не работает, столбы повалены, хозяева пользуются лишь вестями, что устно передаются от селения к селению.
Им думается, что немцы за эти сутки покинули Финмаркен. Вчерашней ночью в Вардё отсвечивали огромные сполохи, как будто там что-то взрывалось, похоже, что стреляли большие корабли. Почти круглые сутки летают советские самолеты.
Пока беседовали, в комнату набилось народу, как на собрание. Появились жильцы соседних домов, своими глазами захотевшие повидать русских, узнать от них достоверные вести о положении на фронтах. Особый интерес вызывали норвежцы, которые пришли вместе с русскими. Раньше они жили в соседних селениях, давно знали друг друга, только война разлучила их на четыре года.
Пришедших напоили горячим чаем, внимательно слушали их рассказ о том, как разгромили вражескую оборону на Лице, как нынешней осенью завершили освобождение советской земли, какие тяжкие разрушения остались там, где хозяйничали фашисты, зачем Красная Армия переступила границы соседних западных государств.
О советских парашютистах поморы не упоминали. Было ясно, что в здешних местах они не появлялись.
О том, что случилось с воздушным десантом, узнали, лишь когда вернулись на базу.
Андрей Михайленко прыгал последним. Как только купол парашюта раскрылся, почувствовал, что ветром его быстро сносит в сторону. Едва коснувшись ногами земли, он сильно ударился о камни, потерял сознание. Парашют стропами зацепился за валуны. Когда пришел в себя, потянул стропы, купол сник и упал.
Поднялся, ощупал себя. Кости целы, ноют лишь ссадины, шагать можно. Осмотрел округу, поискал товарищей. Никого не нашел. Собрал парашют комом и зарыл его в торф. Прикинул по компасу, где могли оказаться остальные, и пошел в ту сторону. Кричал, стрелял из автомата — никто не отзывался, лишь шумел ветер порывами.
Усталый, Андрей лег у большого камня и уснул. Рассвело. Проснувшись, огляделся, наскоро перекусил, поднялся и снова пошел искать своих. Но ни единого следа на глаза не попалось. Понял, что ветром его отнесло далеко от группы, тогда он решил идти к Вадсё, оттуда ближе к материку, к наступающей по побережью армии. Он знал, что там должен появиться весь отряд.
По сопкам, по болотам, по заснеженной безлюдной тундре, через ручьи, возле озер шел он на юго-запад трое суток, один-одинешенек среди заполярного безлюдья.
На четвертые сутки с высокого хребта увидел широкую долину, а на ней разглядел несколько летних домиков. Сел возле камня и долго раздумывал, стоит ли идти к ним, кто там может оказаться — друзья или враги?
Достал из рюкзака консервы, флягу со спиртом, выпил с полкружки, плотно подзаправился. Мрачные мысли улеглись сами собой. И все же сомнения одолевали его. Наконец, решил — будь что будет, автомат снаряжен, гранаты есть, дешево жизнь не отдам. Встал и медленно, настороженно направился к домику, потом пересилил себя и кинулся бегом.
Постучал в дверь. В окно выглянул человек. Андрей нажал на спусковой крючок автомата, но затвор оказался на предохранителе. В запальчивости он по-русски матюкнулся. Дверь распахнулась, и на улицу выскочили трое. Моряк отпрыгнул назад, наставил на них автомат, но услышал родную речь: «Стой, свои…»
Михайленко оглядел их, спросил, кто такие. Это был экипаж штурмовика, сбитого над Варангером. Петр Смородин и Юрий Потехин посадили подбитый самолет и отправились кружным путем на родину, надеясь на материке где-нибудь проскочить через линию фронта. После долгих блужданий по тундре и сопкам набрели на этот домик, где их приютил норвежский патриот Сверре Бьерве.
Теперь уже вчетвером, с оружием можно было действовать смелее. Появилась надежда дойти до своих.
Сходить в разведку вызвался Сверре Бьерве. Пока его ждали, над ними несколько раз пролетали советские самолеты. Подавали им сигналы, однажды даже показалось, будто самолет в ответ качнул крыльями, но в сопках он сесть не мог.
Возвратился Бьерве. Узнал, что немцы бегут из Вадсё, взрывают мосты, топят суда, угоняют людей. После таких вестей усидеть на месте было не под силу. Сразу же отправились к морю, торопясь поскорее добраться до города.
Невдалеке от Вадсё Бьерве свел их с группой из норвежского Сопротивления. Встретили их радушно, стараясь угостить всем, чем могли. В город идти пока не посоветовали, потому что еще не все немцы его покинули.
Вечером, в сумерках, их отвезли к берегу на стареньком автомобиле в надежде переправить на советскую землю. У взорванного моста машину пришлось оставить и дальше идти пешком. В небольшом поселке Хибю им подыскали два мотобота. На том, что показался понадежнее, вышли в море и взяли курс на Рыбачий. Кроме Михайленко, Смородина и Потехина на родину отплыли еще два бежавших из плена солдата.
Ночью они видели торпедные катера, но те на ходу их не заметили, не обратили внимания на сигнальные ракеты, которыми стреляли с бота.
На рассвете показались берега Рыбачьего. Навстречу спешил тральщик. Световыми сигналами с мостика их запросили, кто они такие и куда следуют. Фонаря ратьера на боте не было, отвечать было нечем. Не снижая хода, продолжали идти на сближение со встречным кораблем. С расстояния полукабельтова Михайленко флажным семафором написал, что они русские моряки и летчики, идут из Норвегии на Рыбачий, а бот и команда норвежские. С тральщика приказали идти следом за ними. Так они оказались в Пумманках, а затем и на материке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
