Особо важные здания стояли во всем великолепии высоко над уровнем улицы на индивидуальных фундаментах; в других местах целые районы площадью в квадратную милю и более размещались на общем гигантском пьедестале. Взгляд вынужден был постоянно двигаться во всех направлениях, вынуждаемый к этому приятными переходами от высоких зданий к низким.
А наличие такого количества кирпича смягчалось обилием кустов, лоз и всяких тропических растений, которые пышно разрослись вокруг каждой платформы, вдоль пандусов, ведущих на верхние этажи, и взбирались на крепкие стены. Эта бурная растительность переливалась всеми красками, не только тысячами оттенков зелени листьев, но и роскошным синим, розовым, алым, красным и фиолетовым сиянием бесчисленных цветов.
Красивое место. Из кабинета самого Акбалика на верхнем этаже здания таможни у гавани открывался прекрасный вид на пролив Стойен, вода которого здесь была бледно-голубой, а поверхность - гладкой как стекло. Он мог проникнуть взглядом на сотни, даже на тысячи миль на север, до того места, где все сливалось в тонкую серую линию горизонта. Но он все равно тосковал по дому.
Акбалик начал мысленно составлять еще одно послание Септаху Мелайну:
"Уважаемый друг и достопочтенный Верховный канцлер! Прошло уже четыре месяца с тех пор, как я приехал в Стойен по твоему поручению, и все это время я преданно и усердно трудился над заданием..."
- Принц Акбалик! Прошу прощения, милорд...
Это был Одриан Кестивонт, вруун, который служил здесь у него секретарем. Маленькое существо стояло у двери и, как всегда, суетилось. Его многочисленные болтающиеся щупальца сворачивались и распрямлялись, к чему Акбалик вынужден был долго приучать себя. Он принес еще одну пачку бумаг.
- Еще бумаги мне на прочтение, Кестивонт? - спросил Акбалик и сделал кислое лицо.
- Эти я уже просмотрел, принц Акбалик. И обнаружил в них нечто весьма интересное. Они собраны с грузовых судов, которые отплыли в Зимроэль из разных портов Стойензара за последние две недели. Если позволите, милорд...
Кестивонт принес бумаги к столу начал раскладывать их, словно игральные карты в пасьянсе. Акбалик увидел, что это декларации груза, длинные списки товаров, пересыпанные замечаниями судовых капитанов об их состоянии на день погрузки на борт, о качестве упаковки и тому подобных вещах. Акбалик заглянул через покатые плечи врууна, пока маленькое существо раскладывало листы бумаги. Столько-то центнеров медового лотоса, столько-то мешков смолы дерева мадарат, столько-то фунтов орохалка, столько-то тесаных бревен, шил, топорищ, вьючных седел, кувалд...
- Нам действительно необходимо этим заниматься, Кестивонт?
- Еще секунду, умоляю вас, добрый принц. Вот. Теперь прошу вас обратить внимание на седьмую строчку первой декларации. Видите, что в ней написано?
- Анивуг истин рипливич радитикс, - прочел пораженный Акбалик. - Да. Вижу. Но не нахожу в этом никакого смысла. Что это, язык вруунов?
- Больше похоже на скандарский, чем на Какой-либо другой, но это не скандарский. И вообще, по-моему, это не похоже ни на один из языков Маджипура. Но продолжим, милорд, если не возражаете: строка десятая во второй декларации.
- Эмиджикук джибпиж яссин ис. Что это за абракадабра?
- Возможно, зашифрованное послание? Посмотрите сюда, милорд, строка тринадцатая в следующем документе: "Мурсез эбумит юмус гок". Девятнадцатая строка следующего, они идут по порядку из документа в документ, разве не так? - Вруун взволнованно перебирал бумаги, подносил их по очереди к самому носу Акбалика. - Эта чепуха повторяется последовательно в самых обычных текстах через интервалы в три строки.
Мне кажется, нам недостает первых двух строк послания, которые должны быть на первой и четвертой строчке отсутствующих деклараций. Но они продолжают появляться: пока что я обнаружил сорок таких строчек. Что это может быть, если не шифр?
- Действительно. Звучит слишком абсурдно для настоящего языка. Но есть шифры и шифры, - заметил Акбалик. - Это может быть всего лишь уловкой торговца, чтобы скрыть коммерческие тайны от конкурентов. - Он взглянул на следующий лист. - Зинукот тактамт иниагоги ногтуа. Что, если это значит: "Десять тысяч воинов выступят на следующей неделе"? - Он почувствовал внезапный прилив возбуждения. - Или, с другой стороны, перед нами может быть переписка Дантирии Самбайла с его союзниками.
- Да, - согласился вруун. - Очень может быть.
А шифры довольно легко взломать тому, кто является специалистом в этой области.
- Ты имеешь в виду себя? - Акбалик знал, что врууны обладают многими умениями в деле предсказаний.
Щупальца заклубились в вихре отрицательных жестов.
- Не я, милорд. Это выше моих сил. Но один мой знакомый, некий Гивилан-Клострин...
- Этоимясу-сухириса, не так ли?
- Да. Он безукоризненно честен, и такие тексты для него не проблема.
- Он живет здесь, в Стойене?
- В Траймоуне, милорд, в городе домов-деревьев.
Это всего в нескольких днях пути отсюда по берегу в сторону...
- Я знаю, где находится Траймоун, спасибо. - Акбалик на мгновение задумался. За месяцы совместной работы он проникся большим доверием к этому Одриану Кестивонту, но привлекать какого-то неизвестного су-сухириса к такой взрывоопасной тайне - совсем другое дело. Сначала надо тихонько навести о нем справки. Двухголовые люди все знают друг друга. Он попросит Мондиганд-Климда высказать свое мнение о Гивилан-Клострине, прежде чем вызовет его.
"Джиинукс таквиду экибин эсис. Эмбаджик юкиву ксткип ее".
Акбалик прижал кончики пальцев к ноющим вискам. Интересно, подумал он, неужели этот язык мумбоюмбо скрывает тайные планы Дантиии Самбайла? Или это просто личный жаргон какого-нибудь мохнатого скандара-морехода, занимающегося торговлей?
"Зудликик. Зигмир. Касаски. Фустус".
На Замковую гору отправили запрос магу Мондиганд-Климду. Из Замка через короткое время пришел ответ. В нем говорилось, что Мондиганд-Климду хорошо знаком Гивилан-Клострин: принц Акбалик может полностью доверять ему. "Я за него ручаюсь, - писал Мондиганд-Климд, - как за собственного брата".
Достаточно веская рекомендация, решил Акбалик.
И послал за Одрианом Кестивонтом.
- Пусть твой друг су-сухирис немедленно прибудет в Стойен, - приказал он.
***
Тем не менее при виде Гивилан-Клострина Акбалик усомнился в весомости рекомендации Мондиганд-Климда.
Сам Мондиганд-Климд, к которому Акбалик питал глубочайшее уважение, держался с большим достоинством, величавость его облика подчеркивала монашеская простота одежды. В Замке вкусы в одежде обычно склонялись к ярким цветам и причудливой оригинальности, но Мондиганд-Климд отдавал предпочтение строгим костюмам из черной шерсти или из темно-зеленого полотна с красным поясом, чтобы оживить их ярким пятном.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
