вздохнула Селеста, тряхнув головой.
В итоге стало ясно, что у всех положение аховое. После всего того, что случилось с Марли, и после того, как король сбросил меня со счетов, мне почему-то было легче от мысли, что мы все в одной лодке. Но я покривила бы душой, если бы сказала, что это помешало мне испытать приступ подозрительности. Я была убеждена, что какая-нибудь из наших соперниц – в особенности Селеста – может попытаться сорвать наш прием.
– Ты уверена в своих служанках? – спросила я Крисс за обедом.
– Вполне. А что?
– Я тут подумала, не лучше ли, если мы будем хранить записи у себя в комнатах, а не в зале? Ну, чтобы остальные не попытались украсть наши идеи.
Я почти не покривила душой.
– Мысль хорошая, – кивнула Крисс. – Тем более что наш прием позже, так что это выглядело бы, как будто мы повторили за ними.
– Вот именно.
– Америка, до чего же ты умная. Ничего удивительного, что ты так нравилась Максону.
И она снова уткнулась в тарелку.
Крисс употребила прошедшее время. Наверное, пока я переживала, выйдет ли из меня хорошая принцесса, и не могла определиться, хочу я ею быть или нет, Максон и думать про меня забыл.
Я сказала себе, что она просто пытается самоутвердиться за мой счет. И потом, после экзекуции прошло всего несколько дней. Что ей могло быть известно?
Пронзительный вой сирены вырвал меня из сна. Этот звук был настолько чуждым, что поначалу я вообще не поняла его значение. Я осознавала лишь, что сердце у меня готово выскочить из груди, подхлестнутое резким всплеском адреналина.
В следующую секунду дверь распахнулась и в комнату ворвался гвардеец.
– Черт, черт, черт! – повторял он.
– Что?! – переспросила я бестолково.
– Мер, вставай! – велел он, и я подчинилась. – Куда подевались твои туфли?
Туфли. Значит, придется куда-то идти. И тут до меня дошло, что это за звук. Максон как-то рассказал мне, что во дворце была сигнализация, оповещавшая о появлении повстанцев, но во время одного из нападений ее вывели из строя. Должно быть, наконец починили.
– Вот они. – Я нащупала на полу туфли и сунула в них ноги. – Мне нужна одежда. – Я махнула рукой на спинку кровати, и Аспен сдернул халат и попытался закутать меня в него. – Не трать время, я возьму его с собой.
– Тебе нужно спешить, – сказал он. – Понятия не имею, где они сейчас.
Я кивнула и бросилась к двери. Аспен придержал меня за талию. Прежде чем я успела выскочить в коридор, он рывком притянул меня к себе и поцеловал – грубо, жадно. Его ладонь легла на мой затылок, губы на долгий миг слились с моими. Потом, словно позабыв об опасности, он обвил мою талию другой рукой. Поцелуй стал настойчивей. Он давно уже не целовал меня так. Я никак не могла определиться со своими чувствами, да и опасность быть застуканными давила. Но сегодня все было совершенно по-иному. Этот поцелуй вполне мог оказаться для нас последним.
Он хотел, чтобы я его запомнила.
Мы отступили друг от друга и обменялись понимающими взглядами. Потом он взял меня за локоть и подтолкнул к двери:
– Давай. Беги.
Я бросилась к потайному ходу в конце коридора. Прежде чем надавить на стену, я оглянулась и заметила промелькнувшую спину Аспена. В следующее мгновение он уже скрылся за углом.
Мне не оставалось ничего иного, и я тоже побежала. Быстро, как только могла, я спускалась по крутым ступеням в убежище, предназначенное для членов королевской семьи.
Принц Максон как-то рассказал мне, что повстанцы принадлежат к двум лагерям: северянам и южанам. Северяне переворачивали на своем пути все вверх дном, зато нападения южан были куда более смертоносными. Я очень надеялась, что те, от кого мы спасались сейчас, больше заинтересованы в погроме, чем в убийствах.
Я замерзла и очень хотела надеть халат, но боялась споткнуться в темноте. Когда показался освещенный вход в убежище, почувствовала себя уверенней. Перескочив через последнюю ступеньку, увидела среди гвардейцев знакомый силуэт. Максон. Несмотря на поздний час, он был в брюках и сорочке, слегка помятой, но вполне прилично выглядящей.
– Я последняя? – поинтересовалась я, на ходу натягивая халат.
– Нет, – отозвался он. – Крисс все еще там. И Элиза тоже.
Я оглянулась. Коридор тонул во мраке, в темноте угадывались очертания трех или четырех лестниц, ведущих в убежище из укрытий, разбросанных в разных местах дворца. На них никого не было.
Если Максон тогда сказал правду, его чувства к Крисс и Элизе не сильны. Однако же в его взгляде явственно читалась тревога за обеих. Он потер висок и вытянул шею, как будто это могло помочь ему лучше видеть в темноте. Мы оба напряженно вглядывались в черноту. Стражники беспокойно топтались у двери. Им явно хотелось поскорее запереть ее.
Внезапно Максон вздохнул и сложил руки на поясе. А потом вдруг без предупреждения обнял меня. Я против воли прижалась к нему.
– Я понимаю, ты, наверное, до сих пор сердишься, и не виню тебя в этом. Но я рад, что ты в безопасности.
Максон не прикасался ко мне с Хеллоуина. Это было меньше недели назад, но у меня возникло чувство, что с тех пор прошла целая вечность. Может, потому, что в ту ночь произошло столько всего сразу, а после нее еще больше.
– Я тоже рада, что ты в безопасности.
Он прижал меня к себе, потом вдруг вздохнул с облегчением:
– Элиза.
Я обернулась и увидела на лестнице ее стройный силуэт. Но куда же запропастилась Крисс?
– Тебе пора внутрь, – мягко сказал Максон. – Сильвия ждет.
– Поговорим, когда будет возможность.
Он коротко улыбнулся мне с надеждой в глазах и кивнул. Я направилась в убежище, Элиза шла следом. Оглянувшись, я увидела, что она плачет. Я обняла ее за плечи, и она ответила мне тем же, радуясь, что не одна.
– Ты что так долго? – спросила я.
– По-моему, моя служанка неважно себя чувствует. Она замешкалась. И потом, сирена так меня напугала, что я запуталась и не сразу сообразила, куда идти. Только с пятого раза вспомнила, куда надо нажимать, чтобы открылся потайной ход.
Элиза покачала головой, недовольная собственной забывчивостью.
– Ничего страшного. Главное – ты сейчас в безопасности.
Она кивнула, пытаясь отдышаться. Из нас пятерых она, пожалуй, была самой хрупкой.
Мы отошли от входа, и я увидела королевскую чету. Оба были в халатах и ночных туфлях. Они сидели рядом друг с другом. У короля на коленях лежала небольшая стопка каких-то бумаг,
